— Нет, я одна, если ты об этом. Смотрю телевизор, ем пиццу, пью пиво.
— Видимо, все-таки помешал, — вздохнул Бен, проходя в комнату и выразительно глядя на меня. Я вдруг смутилась, пригладила взъерошенные волосы и слабо улыбнулась, почувствовав себя Золушкой рядом с Принцем. Как у него это выходило? Всегда выглядеть так, словно только что вышел из ателье? Отглаженная темно-зеленая рубашка, черные брюки; пальто и шарф остались в прихожей. В упавших на лоб темных прядях блестит вода — на улице опять дождь. И свежесть. От него всегда пахло свежестью, а у меня дома — пивом, едой и разбитыми надеждами.
— Решила сегодня устроить вечер самобичевания, — я неловко повела плечом, показывая на стол, уставленный бутылками. Полупустая коробка от пиццы выглядывала из-за дивана.
— Судя по всему, вечер проходит продуктивно. — Бен демонстративно посмотрел на стол, потом перевел взгляд на меня.
— Может, чаю? — криво улыбнулась.
— Можно. — Бен присел на край кресла, в котором спал кот, и тот, обиженно мякнув, спрыгнул на пол, отдавая свою территорию захватчику. Я засуетилась, сгребая пустые бутылки и краснея от того, что их слишком много для порядочной женщины, пьющей в одиночестве. Разглядев пульт, Бен потянулся за ним и, бросив на меня быстрый взгляд, щелкнул на предыдущий включенный канал. Голос, зазвучавший с экрана, заставил вздрогнуть, стиснув зубы, медленно выпрямиться и выйти из гостиной. Том объявлял номинанта, обмениваясь шутками с соведущей, зал взрывался аплодисментами и вежливым смехом. Шоу продолжалось.
Бросив бутылки в мусор, я присела на стул, несколько раз выдохнула, считая до десяти. И выпрямилась, расслышав тихие шаги за спиной. Ладони легли на мои плечи. Широкие, теплые. Я с трудом подавила желание прижаться к ним щекой.
— Может, пора завязывать с этим? — тихо сказал Бен.
— Может быть, — эхом откликнулась я. Конечно, он прав. Неужели вечера наедине с бутылкой и горой воспоминаний и сожалений смогут заменить жизнь? И ведь знаю, что это временно — эти чувства остры только за счет своей новизны. «И это пройдет» — Соломон как всегда был прав. Вот только нужно еще немного потерпеть. Еще совсем немного.
— Хочешь, пойдем куда-нибудь?
— Сейчас? — Я покосилась на часы — половина десятого.
— Почему нет? — Бен убрал свои руки, и я поежилась от холода. Обойдя стул, он сел напротив. — Хотелось бы посидеть где-нибудь вдвоем. Где-нибудь не дома. Не то чтобы я был против того, как ты набросилась на меня в прошлый раз, но…
— Я набросилась? — от возмущения я даже задохнулась. — Да ты первый начал, как ты… как ты вообще… Поразительно просто!
Бен не отвечал, откинувшись на стуле и с интересом наблюдая за мной.
— Да ты издеваешься!
— Иди, одевайся.
— Никуда я с тобой не пойду! — нахохлилась я, чувствуя, как против воли дрожат губы, расползаясь в улыбке. Бен слегка приподнял бровь, все еще не спеша отвечать. — Слушай, — я попыталась воззвать к его разуму, — мне собираться только час надо. Ну, серьезно! Давай в другой раз. А сейчас просто посидим дома.
— Смотри, ты сама это сказала! — Он вдруг улыбнулся так широко и довольно, что стало понятно — с самого начала Бен не собирался никуда меня тащить. Ему хотелось остаться здесь, и я сама предложила, чего он и добивался. Манипулятор!
— Ладно, — проворчала я, поднимаясь. — Только если остаешься, учти — у меня нет ничего к чаю.
— Я не против составить тебе компанию с пивом. Портер есть? — Он деловито осмотрелся, словно ожидал найти склад на кухне.
— Нет, если хочешь портер, сам за ним иди.
— А ты меня обратно пустишь?
— Куда я денусь?
Настроение поднялось так незаметно, что, осознав себя напевавшей Бон Джови, пока убирала в гостиной, а Бен бегал в магазин, я удивленно замерла, прислушиваясь к ощущениям внутри. Где взлелеянный и заботливо выращенный сплин? Успею еще, а сейчас грустить уже не хотелось. Вспомнив о чем-то, я бросилась в спальню, спешно стягивая покрытую застарелыми жирными пятнами майку и лихорадочно копаясь в комоде. Потом наскоро причесалась, злясь, что голову мыть собиралась перед сном. И едва успела спуститься вниз, когда Бен позвонил в дверь.
Вечер, планировавшийся, как бесконечное перечисление своих потерь, превратился в теплую встречу двух друзей, у которых, оказывается, есть масса общих тем и увлечений. Одно только сравнение достоинств и недостатков наших пабов заняло час: мы чуть не поругались, а потом еще десять минут обижались, поглядывая друг на друга и изредка обмениваясь колкими фразами. А потом взахлеб обсуждали прошлогодний фестиваль, и Бен со смехом рассказывал, как искал охотничью форму и как ему было адски неудобно в узких белых лосинах.
— Не жалуйся! Ты пошел на это, потому что знал, что в них твоя задница выглядит потрясающе!
— Ты это заметила?
— Это заметил весь город, Стэпфолд.
— Значит, ты это все-таки заметила.
— Да иди ты!
В Бена полетела подушка, а я залилась злорадным смехом, глядя, как он пытается вытереть расплескавшееся на живот пиво.
Глава тридцать четвертая
Наступивший апрель не принес неожиданностей: в меру солнца, в меру дождей, в меру тепла. Все шло своим чередом, привычно и ровно. Так, как всегда бывает после больших потрясений, когда мир постепенно возвращается в привычную колею. Бен вошел в мою жизнь так же плавно, спокойно, будто это все было в порядке вещей: звонки по вечерам с вопросами, как прошел день, совместные прогулки, встречи с друзьями… Кстати, мои друзья, родные — все приняли его, не сказав ни слова, словно мы были вместе много лет. Стоило Бену появиться на первом же празднике, как Алекс, пожав плечами, протянул ему руку с таким видом, будто собирался сказать: «Ну наконец-то!» Ирэн деловито поинтересовалась, какое вино он принес, а Китти была так увлечена Итоном, что, кажется, и вовсе не заметила, что у меня новый мужчина. Хотя под конец вечера, обводя его фигуру оценивающим взглядом, шепнула: «А он не хуже Тома! Такой же красавчик!» Летти радовалась, что я «не хожу по дому с кислой миной, проклиная весь свет». А его друзья оказались отличными веселыми людьми, которые приняли как свою, что наводило на мысли о том, что меня здесь заочно знали…
Впрочем, с самими отношениями все было не так радужно, как могло казаться. Да, мы решили попробовать. И да, все это получилось как-то само собой. Вот только между нами по-прежнему ничего не было, не считая единственной рождественской ночи. Я никак не могла заставить себя переступить ту грань, после которой дороги назад не будет. Сознательно оттягивала момент, когда тесная дружба перерастает в нечто большее, глубокое и близкое.
Бена это раздражало. Не могло не раздражать, как и любого нормального мужчину в его возрасте. Прекрасно понимая, что время прогулок по ночному городу, держась за руки, для нас обоих закончилось лет пятнадцать назад, я боялась оставаться с ним наедине. Глупо, смешно и страшно. Зачем-то цеплялась за воспоминания о Томе, малодушно боясь, что Бен их сотрет. И я забуду. А забывать ничего не хотелось, ведь все, что мне осталось, — память о том, что все было по-настоящему.
