10 глава
Ночь, влажная, душная укрыла поместье. Луиза ворочалась без сна в кровати, перебирая в памяти события прошедшей недели. Столько впечатлений для коротких семи дней — новый дом, новые люди, новые обычаи. Девушка вздохнула: понять последние ей оказалось тяжелее всего. Она вспомнила, как равнодушно пожала плечами Адеола на вопрос, не жалко ли ей убитых бунтовщиков.
— Заслужили, — бросила экономка, не сводя глаз с накрывающих стол слуг. — Они пошли против хозяина.
— Но ведь он мог отправить их в тюрьму, — не соглашалась Луиза, — отдать в руки правосудия…
— Лоиз, дорогая, здесь мистер Уоррингтон — правосудие, — заметила миссис Пинс. — И я склонна согласиться с его решением. Судя по всему, это были ужасные люди.
— Но он же убил их. — В голове молодой графини никак не могло уложиться то равнодушие, с которым окружающие относились к чужой жизни.
— Лоиз, ты так впечатлительна, — покровительственно улыбнулась компаньонка, переглянувшись с Адеолой. Луиза прикусила губу, подавив рвущиеся наружу возражения. Возможно, они были правы. Несомненно, правы, но принять эту правду как-то не получалось.
Луиза снова вздохнула, вытянувшись на кровати. Сорочка облепила тело, нежные кружева неприятно кололи. Ни малейшего движения воздуха, ни ветерка. Луиза поднялась, решительно подошла к окну и открыла ставни. Прохладное дуновение заставило блаженно выдохнуть. Надо сказать Зэбме, чтобы перестала закрывать окна на ночь. Облокотившись на подоконник, девушка глубоко вздохнула — здешними ароматами невозможно было надышаться. Словно попал на другую планету, далекую от пыльного Лондона. На затерянную, оторванную от всего мира планету, одну из тех, про которые рассказывали в Гринвичской обсерватории, куда возил ее когда-то отец. Тогда ей казался удивительным и нереальным тот факт, что где-то далеко-далеко в небе может жить кто-то еще. Теперь, в «Магдалене», эта мысль уже не казалась такой абсурдной. Здесь была своя жизнь, подчиненная своим правилам. Волшебная и дикая, оторванная ото всего мира…
Словно в подтверждение этих мыслей где-то на заднем дворе стукнул барабан, затем еще один. Луиза прислушалась — она уже слышала эти звуки в первый свой день здесь, мистер Уоррингтон назвал их «тамтамы». Глухой ритм поплыл над домом. Примитивный, но завораживающий своей простотой, он захватил сознание, погружая в транс. Луиза прикрыла глаза, отдаваясь этим звукам, тихонько покачиваясь под заданный ритм. Захотелось оторваться от земли и легким вихрем закружиться над домом, поднимаясь все выше и выше… Вскоре в звуки тамтамов вплелся еще один — кто-то запел густым, сочным голосом, низким и вибрирующим. Он проникал под кожу, впитываясь в кровь, стуча в одном ритме с сердцем. Луиза чувствовала, как разгорается что-то внутри, что-то первобытное, но очень знакомое, пульсирует, скручиваясь клубком где-то внизу живота. Захваченная музыкой, она подалась вперед, чувствуя непреодолимое желание оказаться сейчас там, рядом, слиться с музыкой, стать ее частью… Это было волшебство. Самое настоящее, неприкрытое, совсем рядом.
Сколько она слушала так, устроившись на подоконнике и подтянув колени к подбородку? Подняв глаза вверх, она смотрела на звезды, удивляясь, как могла не видеть их раньше, не замечать это необъятное небо, пересеченное густой широкой лентой Млечного Пути. Изредка его пересекали стремительные тени — летучие мыши вышли на охоту. Обняв ноги, Луиза мечтательно улыбнулась: где-то в далекой Англии, быть может, лорд Норидж смотрил так же в небо, любуясь теми же звездами… Ритм изменился, и голос запел что-то нежное, близкое, бывшее очень понятным, домашним. Девушка широко зевнула, соскользнула с подоконника и, прошлепав босыми ногами по полу, нырнула в кровать, повернувшись к окну, в котором виднелся кусочек звездного неба. В сладком сне, что сморил ее, пели темнокожие рабы, выстукивая дробный ритм.
* * *
— Миссис Пинс, как вы считаете, не пришла ли пора нанести визит нашим соседям? — После завтрака мистер Уоррингтон снова уехал на прогулку, и Луиза вдруг подумала о том, как замкнута жизнь на плантации. Куда ей ехать? Дальше двора не выйти, верхом без разрешения опекуна не покатаешься. Да и не с кем. Графиня вздохнула, с тоской вспомнив прогулки по Гайд-парку, которые она совершала в сопровождении леди и джентльменов, называвших себя ее друзьями. Интересно, вспоминают ли они о ней сейчас?
— Лоиз, думаю, стоит разослать карточки и ждать приглашения. — Миссис Пинс посмотрела на подопечную поверх серебряной оправы очков, которые надевала, когда собиралась писать. Сейчас она как раз склонилась над бумагой, что-то старательно выводя. — Навряд ли здешнее общество столь уж сильно отличается от лондонского.
— Вы правы, — загорелась Луиза. — Зэмба! Зэмба, принеси мне шкатулку из спальни. — И проследив взглядом за умчавшейся служанкой, скривила губы: кажется, чинно ходить по дому та никогда не научится. Зря она отказалась взять с собой Сеймура. Хотя, может, еще не поздно отправить за ним…
Распахнув серебряную шкатулку, на крышке которой матово переливалась эмаль с цветными птицами, Луиза достала несколько расписанных изящной вязью, с цветным гербом в углу, карточек. Зэмба восхищенно смотрела на вощеную бумагу, боясь прикоснуться к ней.
— Кто может отвезти их в соседние поместья? — проговорила Луиза, раскладывая карточки перед собой. — Сколько вообще у нас соседей? — Она перевела взгляд на миссис Пинс. Та сдвинула очки на переносицу и задумалась.
— Ближайшее к нам поместье «Розовый лес» — там живет француз, некто Вилларе. Чуть дальше, к северу, плантация «Тризон», там живут Бишопы. Их соседи — семейная пара, Жаккар кажется. Полковник Смит… думаю, ему посылать карточку не стоит, как и полковнику Гибсону. Еще две семейные пары, про них мистер Свенсон упоминал вскользь, но, думаю, им вы тоже должны засвидетельствовать почтение. Хотя, судя по всем этим плантаторам, вы, моя дорогая, единственная аристократка на многие мили.
— Когда вы успели столько узнать? — потрясенно прошептала Луиза, с уважением глядя на сухопарую фигуру в синем.
— Мистер Свенсон охотно делится со мной новостями, — немного смущенно улыбнулась компаньонка, поправив идеальный каштановый локон.
Светло улыбнувшись в ответ, Луиза вернулась к карточкам, осторожно проводя рукою по гладкой поверхности. Перед глазами ярко вспыхнуло воспоминание о том, с какой гордостью вручал их ей отец, ее первые важные атрибуты светской жизни. В большой коробке, перевязанной пышным бантом, их доставили днем, когда они сидели вдвоем в голубой гостиной. Лорд Грейсток хитро смотрел на дочь, пока Сеймур торжественно ставил коробку на стол перед ней. Луиза и сейчас помнила, как от волнения покалывало кончики пальцев, пока она развязывала атласную ленту, гадая, что же там может быть… Нарисованные модным лондонским художником, карточки лежали четырьмя ровными стопками, разные, для разных случаев.
— Для визитов на чай. — Луиза достала карточку бежевого цвета с розовой бутоньеркой над ее именем. — А эта — для ответных визитов и приглашений. — Она подняла бледно-голубой прямоугольник с венцом из лилий. — Это — для пикников и выездов, — светло-коричневая карточка с узором из листьев плюща легла обратно в коробку. — А эта… — Она благоговейно замолчала, поднимая глаза на отца.
