— Непременно, Луиза, непременно… — улыбке Томаса мог позавидовать самый приветливый мажордом в популярной гостиной. — А теперь я вас оставлю, чтобы не смущать. Миссис Пинс. — Он кивнул и покинул гостиную. Луиза некоторое время смотрела ему вслед, чувствуя, как зарождается дружеское тепло в груди. Действительно, с мистером Уоррингтоном можно найти общий язык. Надо только постараться. Широко зевнув, она виновато покосилась на компаньонку, но та покровительственно махнула рукой, отпуская уставшую девушку спать.
Ей опять было душно. Так душно, что воздух с трудом проталкивался через легкие. Луиза пыталась позвать Зэмбу, но из груди вырывались лишь сиплые выдохи. Перед глазами все плыло, мутные очертания кровати выплывали из тумана. Столбик кровати незыблемым маяком стоял перед глазами, и Луиза вцепилась в него взглядом, пытаясь поднять отяжелевшую руку и протереть глаза. Но тело не слушалось, а разум проваливался в черную пропасть, изредка оттуда выныривая, чтобы снова найти черный столбик. Луиза нахмурилась, пытаясь понять, почему он вдруг раздвоился и одна его часть приближается к ней. Паника накатила резко, погребая под собой остатки разума. Девушка расширившимися от ужаса глазами наблюдала за фигурой, уже не сомневаясь, что это человек. В темноте что-то зловеще блеснуло. Ее сейчас убьют! Мысль пронзила, заставляя крепко зажмуриться, попытаться сжаться в комочек. Она чувствовала, как человек склонился над кроватью, слышала тихое дыхание и пыталась успокоиться, перестать дышать так громко и тяжело. Кровать прогнулась, и Луиза почувствовала, что задыхается. Что-то лязгнуло, и вдруг все прекратилось. Луизу снова окружала тишина и темнота. Приоткрыв глаза, она поняла, что совершенно одна. Что это было? Сознание покинуло ее, уступая блаженной тьме.
Утро встретило ясным солнцем. Тихонько напевающая что-то мелодичное под нос Зэмба ходила по комнате, распахивая ставни. Комната стремительно наполнялась звуками: ржанием, криками слуг, стуком молотка и далеким пением рабов. Луиза потянулась, щурясь на свет, и улыбнулась. Тело наполняла легкость и воздушное предвкушение. Ночные кошмары остались позади, оставив лишь облачко недоумения на задворках сознания. Резко сев на кровати, Луиза потянулась, запуская руки в волосы. Зэмба склонилась над тазом для умывания, наливая воду, а Луиза вдруг замерла, проводя по волосам снова и снова. Липкие мурашки пробежали по телу, оседая в животе: на затылке топорщился небольшой ежик…
— Зэмба? — Луиза старалась говорить твердо, но голос ощутимо подрагивал. — А ко мне ночью никто не приходил?
— Ночью? — служанка обернулась, недоуменно глядя на хозяйку. — Нет, мисс Луиза, мэм, никого не было. А что?
— Н-нет, ничего. — Луиза рассеянно опустила руки в прозрачную воду, чувствуя, как стремительно тускнеет яркое утро. Страшная размытая фигура словно встала за спиной, щелкая ножницами.
Надо непременно рассказать все мистеру Уоррингтону! Несомненно, он найдет разумное объяснение произошедшему. Ведь не с потолка же свалился этот ночной визитер! Это наверняка был кто-то из слуг. Но зачем кому-то понадобились ее волосы? Луиза зябко поежилась, стоя на утреннем солнышке и кутаясь в тонкую кашемировую шаль. Плетеный сундук с вечерним платьем уже закрепили на заднике коляски, и миссис Пинс, заставившая Зэмбу переодеться уже два раза, то и дело бросала нетерпеливые взгляды на двери.
— Мистер Уоррингтон хочет, чтобы мы опоздали? — Она покачала головой: — Это, конечно, признак хорошего тона, но приезжать к вечеру все-таки будет слишком.
Будто только и ожидая этих слов, дверь распахнулась, выпуская мистера Уоррингтона. Луиза облегченно улыбнулась: невнятные страхи навевали мысли о том, что с опекуном что-то произошло.
— Все готовы? — он спустился по ступенькам и подошел к коляске, протягивая руку, помогая забраться в коляску дамам. Луиза подтянула короткую дорожную перчатку, наблюдая, как мистер Уоррингтон садится в седло и отъезжает со двора. Ехать предстояло два часа, и Томас не спешил пускать коня в галоп, сопровождая коляску.
— Луиза, вы сегодня чрезвычайно бледны, — смеющиеся глаза смотрели сверху вниз на девушку. — Вы плохо спали?
— Ужасно, — с готовностью выдохнула Луиза, но тут же оборвала себя. Делиться с миссис Пинс, сидевшей рядом, не входило в ее планы. — Переживала, — со слабой улыбкой добавила она.
— Думаю, вам как завсегдатаю лондонского общества должно быть совершенно не страшно перед местным. Уверен, вы всех поразите.
— Спасибо, — пробормотала Луиза, затягивая плотнее бант под подбородком. Коляска неспешно катилась по дороге, легкий ветерок колыхал поля соломенной шляпки, а яркое солнце с трудом пробивалось сквозь густые сплетения ветвей над головой. — Скажите, а болота от нас далеко?
— Болота? — Уоррингтон нахмурился. — А почему вы спрашиваете?
— Я почти ничего не знаю о месте, в котором живу. Но о болотах Луизианы успела услышать от миссис Бишоп. Да и Адеола утверждает, что по ночам по болотам бродят духи.
— И вы, несомненно, в это верите, — со смехом предположил Томас. — Нет, болота от «Магдалены» не далеко, они окружают плантации с севера и запада. Вон там, — он поднял руку, указывая в просвет между деревьев, — начинаются плантации тростника. Они тянутся вдоль дороги. Когда они закончатся, мы покинем «Магдалену».
Луиза присмотрелась и разглядела серо-зеленое море, мерно колышущееся на ветру. Иногда тростник вздрагивал, будто кто-то дергал его снизу.
— Сбор уже начался, — в ответ на ее вопросительный взгляд произнес Томас. — Здесь мы собираем два урожая за сезон, а в Азии, как мне известно, сбор доходит до четырех урожаев за год.
— А что с ним делают потом, — заинтересовалась Луиза.
— Отправляют на переработку. Стебли обдирают, складывают в огромные чаны и там железными жерновами перемалывают их, заставляя выделять сок. Далее в сок, который, по сути, уже является сахаром, добавляют известь, нагревают и выпаривают… Но я боюсь, это не слишком интересно для вас.
— О, нет, напротив! — Такой долгой речи от опекуна она, кажется, еще ни разу не слышала. Было видно, что он действительно любит свое дело. — А на «Магдалене» выращивают только тростник?
— Недавно мы стали засеивать свеклу, — воодушевленно ответил Томас. — А на юго-востоке нашли соляное озеро. Думаю, со временем мы начнем его разрабатывать и добывать соль.
— Это невероятно интересно! — искренне заявила Луиза. — Быть может, вы найдете время как-нибудь показать мне ваши владения?
— Не раньше, чем сделаем вам седло, — усмехнулся Томас. — Коляска не проедет по плантации. Это единственная дорога, которая соединяет нас с внешним миром.
Некоторое время они ехали молча, и Луиза исподволь любовалась жеребцом, что трусил у дверцы коляски. Упругие бока глянцево блестели, живот, перехваченный пристругами, мерно вздымался при каждом шаге. Взгляд Луизы невольно скользнул дальше, на стремена, в которых плотно стояли начищенные до блеска сапоги из мягкой черной кожи. Бедра, обтянутые бриджами травяного цвета, плотно сжимали бока коня. Луиза с интересом осознала, что мышцы, перекатывающиеся под тканью, привлекали к себе внимания не меньше, чем круп жеребца. Она вдруг подумала, что всадник и конь действительно составляли одно целое, двигаясь в одном ритме. И что ленивая грация, с которой они двигались, была более чем обманчива, и, будь на то необходимость, конь моментально сорвался бы с места в карьер, повинуясь малейшему приказу хозяина. Она снова бросила быстрый взгляд на ноги мистера Уоррингтона, чувствуя неожиданное и шокировавшее ее желание дотронуться до них, погладить. Проверить, насколько он схож с породистым жеребцом, который вез его.
