— Моя дорогая, смотри правде в глаза: аллигаторы на болотах изящнее тебя, — отмахнулась мадам Жаккар, с удовлетворением замечая, как покраснела Маргарита. — Он просто хотел дать понять, что ты отдавила ему все ноги!
— Думаю, по той же причине он не станцевал с вами, Аделаида, — мстительно парировала старшая Монсиньи, вздернув слегка курносый нос.
— Дамы, давайте не забывать, что среди нас новый человек! Что графиня Грейсток подумает о нас, услышав такие разговоры! — примирительно произнесла мадам Монсиньи, одергивая дочь.
— О, поверьте, мне доводилось быть свидетелем не одного подобного разговора, — улыбнулась Луиза. — Я уверена, все здесь присутствующие являют собой образец грациозности!
— Я же говорила, что она невероятно воспитана! — громко прошептала младшая Монсиньи на ухо средней сестре. Окружающие предпочли сделать вид, что ничего не слышали.
— Осторожнее! — воскликнула Франческа, освобождаясь наконец от платья. Луиза невольно прикрыла глаза, чувствуя, как вспыхивают уши: неужели леди Бишоп совершенно чуждо чувство стыдливости?!
— С вами все в порядке, моя дорогая? — послышался ее заботливый голос, и Луиза нехотя открыла глаза. Вопреки опасениям, леди Бишоп оказалась облачена в кружевную рубашку и трико нательного цвета, похожее на то, что носили циркачи в «Амфитеатре Астли». — Вероятно, это от жары. Нам всем давно следовало бы раздеться!
Согласно загомонив, дамы отдались в умелые руки служанок, разоблачаясь и оставаясь, все как одна, в одинаковых трико. Луиза лишь усмехалась своим страхам — под платьями дамы оказались достаточно облачены, создавая лишь видимость обнаженного тела.
— Моя дорогая, вы все еще носите корсет! — воскликнула мадам Жаккар. Трико обтягивало ее пышные формы, казалось, делая женщину еще объемнее.
— Боже, благослови мадам Жозефину и Директорию! — выдохнула мадам Монсиньи, подмигнув подругам. — Тот день, когда они провозгласили отказ от корсетов, до сих пор я отмечаю, как праздник!
— В Англии никто и не думает от них отказываться. — В сорочке, нижней юбке и корсете Луиза чувствовала себя не совсем свободно среди полуобнаженных женщин.
— А я ни разу не надевала его, — сказала Маргарита.
— И я, — хором ответили Анна-Мария и Полина, ее сестры.
— Ни разу? — Кажется, сегодняшний день уже не мог шокировать англичанку сильнее, но все же это удалось. — Но как… Я ношу корсет с двенадцати лет, не представляю, как можно…
— Думаю, самое время что-то поменять! — заговорщически подмигнула Франческа. — И почувствовать себя наконец южанкой!
— Не думаю, что это именно тот случай, когда это уместно, — засомневалась Луиза, оглядывая обступивших ее дам.
— Поверьте, об этом никто не узнает, а вы почувствуете себя совсем по-другому!
— Я бы все-таки не стала менять что-то так резко, — попыталась слабо возразить Луиза, с тоской подумав о том, как ей пригодилась бы сейчас несгибаемая твердость миссис Пинс.
— Моя дорогая, право слово, ваш небольшой демарш никто не заметит! — улыбнулась Франческа, деликатно прикрыв рот ладонью и подавляя зевок. — И я уверена, что ближе к ужину вы измените свое решение.
Луиза облегченно вздохнула — чопорной англичанкой выглядеть не хотелось, но здешние нравы уже успели поразить, и ей определенно было над чем подумать до танцев.
* * *
— Боже, оно невероятно красиво! — восхищенно выдохнули леди, разглядывая принесенное служанкой платье. Жара спала, и пришло время приводить себя в порядок. Отдохнув и немного подремав, дамы готовились к торжеству с нетерпением детей перед Рождеством. Луиза радовалась не меньше, предвкушая свой первый званый ужин в Америке. Подумать только, раньше она могла провести не один час, составляя расписание на месяц, смотря на десятки разложенных на столе карточек и думая, кому можно отказать без боязни обидеть. А теперь радовалась небольшому ужину и танцам в кругу столь узком, что в доме на ежедневный ужин у Грейстоков порою собиралось в два раза больше человек…
И вот сейчас одно из платьев, которое она надевала целых два раза, вызвало такую бурю эмоций! Поддавшись на уговоры, Луиза отказалась-таки на вечер от корсета и сейчас чувствовала небывалый подъем, казавшись себе отчаянной бунтаркой из авантюрных романов. Лиф платья нежного лавандового цвета льнул к груди, широкая лента серебряного цвета перехватывала завышенную талию, а книзу подол расходился и кружевным шлейфом струился по полу. Шелковые белоснежные перчатки выше локтя и расписной веер из слоновой кости дополняли ее наряд. Тонкая нитка перламутрового жемчуга нежно-розового оттенка и серьги в тон были единственными украшениями. Луиза выглядела изящно и модно и могла бы хоть сейчас ехать в Друри-Лейн или Ковент-Гарден. Но, глядя на остальных дам, она понимала, что сильно отстает, если так можно сказать, от здешней моды.
Платья всех без исключения дам были невероятно коротки — на целую ладонь выше пола! А низкие декольте в форме сердец заставляли с тоской вздохнуть по отвергнутым по причине излишней откровенности придворным платьям. От драгоценностей рябило в глазах, ими не пренебрегали даже незамужние сестры Монсиньи, а огромные перья и множество лент в прическах делали их похожими на замысловатые гнезда тропических птиц. И Луиза совершенно не удивилась, разглядев пару чучел колибри в каштановых локонах Франчески. Хотя надо признать, выглядели все леди чрезвычайно ярко и красиво, удачно балансируя на грани легкомысленной парижской моды и ужасающей безвкусицы.
Тихонько перешептываясь и тоненько хихикая, они выпорхнули разноцветной стайкой из будуара Франчески. Замужние дамы прошли вперед, а девушки поспешили следом. Мужчины расположились в кабинете лорда Бишопа, и теперь в просторном холле витал приятный аромат дорогого табака.
— Передай лорду Бишопу, что мы ждем в розовой гостиной, — бросила на ходу Франческа одному из слуг.
Мужчины не заставили себя ждать, учтиво кивая мило красневшим дамам, будто они не виделись целую вечность. Лорд Бишоп предложил руку Луизе как почетной гостье, а мистер Уоррингтон остановился возле Франчески. За их спинами строились остальные пары, но произошла заминка: мадам Монсиньи, прибывшая сегодня без мужа, отчаянно жеманничая, не могла сделать выбор между полковниками. В конце концов Франческа, тихонько вздохнув, подошла к ним и поставила полковника Гибсона в пару Полине, а ее матери достался полковник Смит. Восстановив порядок, она вернулась к мистеру Уоррингтону и мягко улыбнулась мужу.
Надменно кивнув, со спиной столь прямой, что казалось, он не сможет сесть, лорд Бишоп повел леди Грейсток к столу. Белоснежные двери с золотыми розами распахнулись, и перед гостями предстал накрытый стол, посередине которого высились огромные вазы с цветами, источавшими густой сладкий аромат. В канделябрах горели все свечи, наполняя небольшую залу мягким сиянием, а из распахнутых настежь окон с улицы долетал теплый ветерок. Подведя Луизу к столу, лорд Бишоп усадил ее по правую руку от себя и опустился рядом. Слева от Луизы села миссис Пинс, о которой, к своему стыду, она успела позабыть. Гости медленно рассаживались, скрипя стульями по полу. Ужин начался.
