Ночи стали настоящим безумием, наполненные мучительными стонами бедной Алудо. Ночами Луиза забивалась в дальний угол, накрывая голову руками, и громким шепотом молилась, стараясь заглушить эти звуки, полные боли и отчаяния.
Подходил к концу четвертый день их путешествия, когда к ней снова подошел Гакэру. Присев у входа в каморку, он посмотрел на небо, прищурившись на тонкие красные лучи, пронизавшие листву.
— Устала?
Луиза с опаской посмотрела на него сквозь спутанные космы, свисавшие на лицо, и осторожно кивнула. Ей действительно уже стало казаться, что они будут плыть по этой реке вечность. И что ей больше не суждено увидеть никого из друзей и родных.
— Завтра мы оставим лодку. Пойдем по суше. До Техаса несколько дней пути, а там уж и до Мексики рукой подать.
Луиза слушала, с надеждой думая о том, что сбежать из лагеря на земле будет наверняка легче. Это не лодка, не замкнутое пространство, окруженное водой. Она сбежит, вот только знать бы, куда идти… И почему ее никогда не интересовала география?! Где здесь север, где юг? Даже если и сбежит, куда идти? Одной, в непроходимом лесу, кишащем дикими зверями?
— Задумалась? Не хочешь топать ногами? — Гакэру усмехнулся: — Я тоже не хочу, но по-другому нам не дойти. Ладно, набирайся сил. Они тебе завтра понадобятся. Тащить на себе тебя никто не будет. Уж будь уверена.
С этими словами Гакэру подмигнул, поднялся и неспешно пошел к носу лодки, бросив что-то Коджо по пути. Тот, довольно ответив, осклабился и, бросив быстрый взгляд в сторону Луизы, провел ребром ладони по шее. Луиза вздрогнула и поспешила спрятаться, думая о том, что в первую же ночь на суше она сбежит. И пусть ее лучше убьют, если не получится. Она не останется с ними больше ни одного дня!
Эта ночь тянулась невыносимо медленно. Сердце в груди колотилось, как бешеное, кровь стучала в ушах. Алудо кричала громче обычного, срываясь на тонкий, высокий визг, и в конце концов Луиза не выдержала, осторожно поднимаясь и выходя из каюты. Обойдя ее, она выглянула из-за угла, мгновенно сощурившись от яркого света фонаря, что висел прямо перед ней. На берегу происходило нечто ужасное, но свет мешал разглядеть хоть что-то, а ветер доносил леденящие душу завывания, становившиеся все тише и тише. Луиза напряженно вслушивалась в темноту, перегнувшись через борт, когда кто-то крепко зажал ей рот, утаскивая во тьму.
— Луиза! — Протестующее мычание моментально прекратилось, стоило ей услышать знакомый голос. Мистер Уоррингтон собственной персоной, человек, которого она мечтала увидеть больше всего на свете. И меньше всего ожидала.
— Как вы? Идти сможете?
— Да. — Луиза поспешно кивнула. — Но как вы… откуда вы…
— Уходим немедленно. На вопросы отвечу потом. — С этими словами Томас протянул руку и ободряюще сжал в темноте ее ладонь.
— Постойте. — Луиза бросила быстрый взгляд на берег. — А как же Алудо?..
— Ей мы уже ничем не поможем, — коротко бросил Томас. — Ну же, идем!
Подхватив юбки, Луиза вышла следом, не отпуская его руки. Со стороны поляны доносились приглушенные голоса, но Алудо среди них слышно не было. Томас, пригибаясь, повел ее к корме, время от времени бросая взгляды назад. Глаза постепенно привыкли к темноте, и Луиза не выдержала и обернулась, стремительно прижав руку ко рту: Алудо лежала в стороне от костра, раскинув ноги и руки в неестественной позе. Глаза ее, застывшие, неподвижные, яркими белыми точками блестели в темноте. Отвернувшись, Луиза коротко шепнула молитву, обещая себе поскорбеть о служанке потом. А сейчас, подняв юбки до колен, она перешагивала через борт, падая в руки мистера Уоррингтона. Тот стоял по пояс в воде у самого берега.
— Вы плавать умеете? — Он посмотрел на Луизу и тут же досадливо пробормотал: — О чем я спрашиваю? Конечно же нет. Держитесь за меня, только не душите.
Томас перекинул Луизу за спину, помогая обхватить себя за шею, и осторожно погрузился в воду, медленно плывя к противоположному берегу. Луизе казалось, что она дышит через раз. Она так боялась помешать ему, боялась, что сейчас, на середине реки, он выпустит ее и уплывет… Платье намокло и тянуло вниз, и Луиза чувствовала, как тяжело дается мистеру Уоррингтону каждый новый гребок. Вода была теплой и слабо пахла тиной. Будь Луиза в других обстоятельствах, не думай она о похитителях, что остались на берегу, и о крокодилах, которых видела в течение дня, можно было бы найти совместное плавание приятным и даже слегка пикантным. Но мысли об этом даже не приходили сейчас в измученный разум девушки, которая всеми силами старалась удержаться, боясь в то же время действительно надавить слишком сильно и задушить опекуна.
Наконец ноги коснулись илистого дна, и Томас побрел на берег, ведя за собой Луизу, как на буксире. Их окружила густая темнота, и только фонари на лодке казались единственным источником света на многие мили вокруг.
— Сейчас… я отведу вас в укрытие… будете ждать меня там. — Томас говорил тяжело, с перерывами, хрипло и глубоко дыша. На прохладном ветерке Луиза начала ощутимо подрагивать, прижимая руки к плечам.
— Вы оставите меня здесь одну? — Они наконец выбрались на твердую землю, и теперь Луиза отжимала подол платья, бывшего некогда бледно-лимонным, а теперь напоминавшего бесформенную бесцветную тряпку.
— Держите. Не думаю, что это сильно поможет, но уверенности придать должно. — Томас сунул ей в руку нож, сжав ее руку на рукояти. — Подождете меня до утра. Если я не вернусь, старайтесь придерживаться реки. Если повезет, то через два-три дня выйдите на поисковый отряд.
— Если п-повезет? Я по-пойду сама? — Зубы Луизы начали отстукивать громкую дробь.
— Я вернусь. Обещаю. Ждите. — С этими словами Томас впихнул ее в огромное дупло в сплетении корней. Затем он ободряюще кивнул и вновь вошел в воду. Спустя несколько минут на берегу не осталось никого. А еще пару минут спустя из воды выполз огромный аллигатор, широко зевнул, раскрыв пасть, и медленно потопал в кусты.
18 глава
Эта ночь стала самой длинной и самой страшной из всех, прожитых Луизой. Бесконечно долгая, наполненная шорохами и звуками, она держала в напряжении, не давая сомкнуть глаз хотя бы на несколько минут. Забившись между корней, Луиза крепко сжимала нож, оставленный ей Томасом, отчаянно понимая, что воспользоваться им, чтобы защитить себя, она попросту не сможет. Нож дрожал в руках, глаза слипались, шея затекла и ныла, а под ногами что-то постоянно шуршало и ползало, задевая крохотными ножками кожу. Жуткое рычание раздавалось со всех сторон одновременно, хрустели кости, щелкали зубы. Луиза боялась выглянуть и осмотреться, хотя глаза давно привыкли к темноте. Сон сморил ее лишь под утро, когда напряженные до предела нервы лопнули и Луиза разразилась слезами, всхлипывая и зажимая рот рукой. Нож выпал, но она даже не стала его поднимать, пряча лицо в коленях, чувствуя, как на смену страху, сжигавшему всю ночь, приходит равнодушие. И заснула, даже не заметив этого, провалившись в черную пустоту без сновидений.
