— Пока мы смывали с нее грязь, вы бы все равно не поговорили, — дружелюбно проворчала Адеола, внимательно наблюдая за тем, как готовят постель для Луизы.
— Лоиз! Мы тут все с ума сошли, думая самое страшное! — Миссис Пинс присела на небольшой стульчик у ванны и с тревогой заглянула в глаза подопечной. — Скажите мне все, не таясь. Скажите, как есть. С вами хорошо обращались?
— Не думаю, что похитителей можно назвать джентльменами, — слабо усмехнулась Луиза, попытавшись перевести разговор в шутку. Но серьезный взгляд компаньонки заставил выпрямиться в ванне. — Думаю, со мной не произошло ничего такого, что можно было бы назвать непоправимым. Никто из похитителей меня и пальцем не тронул.
Облегчение, отразившееся на лицах Адеолы и миссис Пинс, передалось и Луизе, и она слабо улыбнулась.
— Вы даже не представляете, как мы рады это слышать, — прошептала миссис Пинс, поглаживая руку Луизы. — Очень надеюсь, что вскоре мы сможем забыть обо всем, как о страшном сне!
— Лишь бы и остальные забыли, — проворчала Адеола, разворачивая махровую простынь.
— Не будем сейчас об этом, — предостерегающе сказала миссис Пинс, стыдливо опустив глаза, пока Луиза выходила из ванны.
Оставив без внимания диалог компаньонки и Адеолы, Луиза позволила облачить себя в кремовую батистовую сорочку и спустя минуту уже спала, не обращая внимания на шумевших вокруг слуг.
21 глава
Луиза проспала весь день и проснулась под вечер только для того, чтобы выпить теплого молока и снова провалиться в сон. Проснувшись на следующее утро, она почувствовала себя отдохнувшей и полной сил. За окном занимался рассвет, внизу кто-то ругался вполголоса, на заднем дворе кричал петух. Луиза растрогалась — от этих звуков веяло таким покоем, что слезы наворачивались на глаза. Но стоило ей пошевелиться, как радужное настроение постепенно сошло на нет. Все тело нещадно болело, ноги, покрытые синяками и порезами, гудели. С губ Луизы сорвался невольный стон, едва она попыталась приподняться с кровати. Зато перед ней тут же возникло лицо Зэмбы, белозубо улыбающейся в полумраке.
— Мисс Луиза, мэм, вы проснулись! — Она поправила одеяло. — Что-нибудь принести?
— Лучше помоги мне встать. — Луиза осторожно поднялась, охая.
— Очень больно? — заботливо спросила Зэмба, поддерживая ее под локоть.
— Будто меня камнями били, — слабо улыбнулась Луиза, позволяя довести себя до окна и тяжело на него опираясь. Зэмба принялась распахивать ставни, впуская утро в комнату. Солнечные зайчики заплясали в тазу с водой, разбежавшись по стенам.
— А мистер Уоррингтон уже проснулся? — вдруг спросила Луиза. Еще две недели назад она бы и не подумала спросить об этом, но проведенные вместе дни сблизили их, а просыпаться вместе стало привычно. Луиза поняла, чего ей не хватало с самого утра — его взгляда, внимательного и немного усталого. Бедный мистер Уоррингтон, наверняка проспал сутки, как и она!
— О, масса Томас уехал, — махнула рукой кому-то во дворе Зэмба.
— Уехал? — пораженно спросила Луиза.
— Ну да, в Батон Руж, кажется, я не знаю точно. Еще вчера вечером. Дела. — Служанка пожала плечами и ушла вглубь комнаты.
Луизе оставалось лишь тихонько вздохнуть — кажется, их совместное приключение хозяина «Магдалены» не слишком-то и изменило…
Удобно расположившись в саду, Луиза лениво попивала прохладный оршад, вытянувшись в шезлонге и положив перебинтованные ноги на небольшую скамеечку. Неподалеку садовники, которых она полтора месяца назад выбрала из числа слуг, расчищали последнюю клумбу под посадку роз. Луиза смотрела на них, на бабочек, перепархивающих с одного цветка на другой, и думала о том, что здесь за время ее отсутствия ничего не изменилось. И, попади она в Мексику, пропади навсегда, здесь все осталось бы по-прежнему. Разве что розы бы так никто и не посадил, ведь едва ли мистеру Уоррингтону они были бы нужны.
Осознание того, что с ней чуть не произошло, постепенно накатывало горячей волной, и Луиза стискивала зубы, стараясь не разрыдаться, не думать о том, что могло бы произойти. Она действительно могла умереть. Или, что еще хуже, попасть в рабство! Луиза зажмурилась и глубоко задышала, крепко обхватив подлокотники кресла. Страшные оскаленные лица похитителей всплывали перед глазами, стоило их закрыть. Их голоса звучали в голове, перекликаясь с голосами слуг, что работали в саду. Несколько раз она вздрагивала, заслышав знакомую интонацию, а когда один из садовников внезапно возник перед ней, спрашивая, что делать дальше, Луиза с трудом подавила крик.
Глубоко вздохнув, она ответила и даже заставила себя улыбнуться, чувствуя, однако, как бешено колотится в груди сердце. Она дома. Все в порядке. Здесь она под защитой. Сердце болезненно кольнуло — защитника-то в поместье и не было. Луизе не хватало его. Его уверенного спокойного голоса, его присутствия, от которого так и веяло надежностью и силой. Самой себе она легко могла признаться в очевидном: она не видела мистера Уоррингтона всего два дня и отчаянно по нему тосковала. Что заставило его уехать из поместья, оставив ее после всего, что ей пришлось перенести? Луиза снова вздохнула, на этот раз позволив одинокой слезинке скатиться по щеке.
— Луиза, дорогая, как я рада, что вы в порядке! — На дорожке появилась Тереза Монсиньи, следом за ней ступали три ее дочери. — Как только я услышала, что вы спасены, сразу же поспешила узнать, не требуется ли вам наша помощь!
Приблизившись, почтенная глава семейства окинула Луизу цепким взглядом, с интересом задержавшись на покалеченных ногах, и, не сумев скрыть разочарование от вполне цветущего вида Луизы, присела в предложенное кресло. Дочери расположились за ее спиной, ожидая, пока им принесут скамеечки из дома.
— Ну, скажите же мне, это было ужасно? — заохала мадам Монсиньи, распахивая веер. — Хотя о чем я говорю, конечно же ужасно! Эти негры! Я давно говорила мужу, что они звери! И даже те, кто живет у нас в доме, пугают меня! Моя дорогая Анна-Мария, впечатлительная девочка, так рыдала, когда узнала, что вы пропали! Мы все молились за вас, моя дорогая Луиза! И так рады вашему чудесному возвращению!
— Спасибо, — только и сумела вставить в эту тираду Луиза, улыбнувшись. Она не была расположена принимать гостей, но была действительно рада проявлению искреннего беспокойства за себя со стороны соседей.
— Так скажите же, — мадам Монсиньи склонилась к Луизе, заставляя ту потянуться ей на встречу, — они не слишком сильно над вами издевались?
— Издевались? — приподняла брови Луиза, пытаясь понять, куда ведет мадам Монсиньи, а та тем временем повернулась к дочерям и повелительно махнула рукой, заставляя их отступить на несколько шагов.
— Моя дорогая, мы все понимаем, что вам пришлось не сладко, но я уверена, что вы повели себя более чем достойно. И даже если над вами совершили… — Тут она замялась, явно пытаясь подобрать нужное слово, и Луиза почувствовала, как по телу прокатилась ледяная волна понимания. Она выпрямилась и громко и отчетливо проговорила:
