Незаметно эта тема стала главной и заняла все мысли Луизы, заставляя то и дело краснеть, пытаясь представить, как и что будет происходить между ними, едва закроется дверь спальни. Знаний на этот счет было катастрофически мало, а спросить, как оказалось, было не у кого. Миссис Пинс дала исчерпывающий ответ, основываясь на собственном опыте, но Луиза уже поняла, что ответ ее был слишком субъективным. Быть может, стоит спросить у Адеолы?
Ободренная этой идеей, Луиза снова перевела взгляд на Томаса, вспоминая их прошлое путешествие через лес. Тогда все казалось проще, они еще не были женихом и невестой, и это напряжение, охватывающее ее в его обществе, не давало о себе знать. Луиза мысленно перенеслась в то утро, когда она увидела его полуобнаженным, купающимся в реке. Щеки пунцово вспыхнули, память угодливо подсунула картинку его мускулистого торса и спины, покрытой белой сеткой шрамов…
Луиза нахмурилась. Откуда они взялись? Сможет ли она расспросить его со временем? Или он не пожелает делиться этим ни с кем, даже с женой? Что она вообще знает о своем женихе, кроме его приютского прошлого и того, что он некоторое время работал на убийцу ее отца? Луиза досадливо прикусила губу — за собственными переживаниями она успела позабыть о страшном происшествии, что привело ее в «Магдалену» и свело с мистером Уоррингтоном. Хороша же дочь, нечего сказать! Но и мистер Уоррингтон не спешит делиться с ней своими догадками.
Расправив плечи, Луиза осторожно тронула бока своего коня, пуская его вперед и догоняя Уоррингтона, возвышавшегося над ней на своем огромном жеребце. Казалось, он всегда и во всем будет выше и сильнее, и Луиза вдруг подумала, что ей нравится это чувство защищенности рядом с женихом.
— Мистер Уоррингтон, вы позволите задать вам вопрос? — набралась смелости Луиза.
Томас, удивленный ее осторожным тоном, кивнул, и Луиза, глубоко вздохнув, выпалила:
— Расскажите мне о Кинге. Я совсем ничего о нем не знаю, кроме нескольких слов в письмах отца. Какой он был? Как вы с ним познакомились?
Едва с губ Луизы сорвалось имя Кинга, как Томас крепко стиснул челюсть и отвернулся, глядя прямо перед собой. Нет, он знал, что Луиза в конце концов вспомнит о нем, а вспомнив, начнет задавать вопросы. Но, даже будучи готовым к этому, он не знал, что и как ей сказать. Хотя полуправда в любом случае лучше лжи, а правды она никогда не узнает.
— Простите, я, видимо, сказала что-то не то, — тихо произнесла Луиза и уже приготовилась было придержать коня, пропуская Уоррингтона вновь вперед, но он вдруг заговорил, по-прежнему не глядя в ее сторону.
— После приюта я оказался на улице. Мальчишка тринадцати лет от роду, не умевший ничего, кроме как прятаться и воровать еду у сестер. Нас выбрасывали на улицу, забывая, стоило переступить порог приюта, и большинство умирало в первый же год от голода или дубинок жандармов. Я до сих пор не знаю, кого мне благодарить за тот день: пресвятую Магдалену или же дьявола, но я уже собирался проститься с жизнью, когда меня заметил Кинг.
Томас замолчал, вспоминая солнечное марсельское утро, соленый бриз на губах и слезы отчаяния, которые он с трудом пытался сдержать, упрямо стискивая зубы.
— Вы когда-нибудь слышали про галеры, Луиза? Есть безумцы, что идут на них от отчаяния, нанимаясь, чтобы заработать. Но основную часть гребцов составляют заключенные. И не все они убийцы и воры. Я был там.
— Вы?.. О, Господи! — Луиза в потрясении уставилась на Томаса, не в силах вымолвить ни слова.
— Не так долго, всего месяц, но мне хватило, — невесело усмехнулся Уоррингтон, наблюдая за реакцией невесты. — Меня поймали на краже. О, нет, не делайте такие глаза, я не был благородным вором и воровал не еду. Это были золотые часы и кошелек одного богатого негоцианта, которых так много в порту. Он поймал меня за руку и отвел в жандармерию. Там церемониться не стали — тюрьмы переполнены, а императорским галерам вечно не хватает гребцов.
— Но ведь вы были так малы, — нашла в себе силы сказать хоть что-то Луиза. У нее в голове не укладывалось, как можно быть таким жестоким к ребенку.
— Простите, Луиза, но вы знаете что-нибудь о работных домах? — вдруг спросил Томас, резко поворачиваясь.
— Не много, — нахмурившись, ответила она. — Слышала, что там помогают детям, которые попали в беду, дают им работу и кров. А что?
— Дети работают в них с пяти лет. Вы считаете, это правильно?
— К чему вы клоните? — спросила Луиза, пытаясь понять, в чем подвох. Собственно говоря, о работных домах она сама не раз говорила с папой, и тот всегда соглашался, что это истинный акт милосердия по отношению к бедным сироткам.
— Странно считать тринадцатилетнего подростка маленьким для галер, а пятилетнего ребенка — взрослым для работы.
Луиза смутилась — она никогда не задумывалась об этом. В самом деле, так ли уж хороша идея заставлять работать малышей?
— Не утруждайте себя ненужными мыслями, Луиза, я не упрекаю вас. Я лишь хочу сказать, что жандармы в Милане тоже сочли, что я прекрасно подхожу для галер, и спустя два дня после кражи я уже гремел кандалами, обряженный в красный колпак. Не буду скрывать, я не думал, что продержусь в том аду больше полугода, благо наше судно не ходило в дальние рейды, бороздя побережье Италии. В один из рейсов на корабле оказались несколько пассажиров, среди которых был и Кинг. Он единственный заинтересованно смотрел на гребцов, то и дело уточняя что-то у надсмотрщика. В следующем же порту он сошел на берег и забрал меня с собой.
— Невероятно, — протянула Луиза. — Как может уживаться в одном человеке благородство и такая жестокость?
— Благородство? — фыркнул Томас, но тут же осекся, заставив себя слабо улыбнуться. — Кинг всегда действует в своих интересах и только в них. Я понял это позже, но тогда был благодарен так, как только может быть благодарен висельник, снятый с петли в последний момент. Я провел рядом с ним несколько лет, он многому меня научил, и мне действительно есть за что его благодарить. Но я предал его, сбежал, прихватив не только алмазы. Как раз таки их он бы легко мне простил. Нет. Я унес больше, чем можно себе представить. Свою голову.
Луиза непонимающе уставилась на Томаса, пытаясь понять, что же он имеет в виду. Он легонько постучал себя по лбу:
— Я слишком много знаю о его делах. И хотя я ни разу за эти годы не использовал эти знания, Кинг не простил. И не забыл.
— Он действительно такой страшный человек, как писал папа? — робко спросила Луиза после продолжительного молчания.
— Он гораздо страшнее, Луиза. Гораздо страшнее. — Томас покачал головой в такт своим мыслям, но тут же широко улыбнулся, глядя на перепуганную невесту. — Не волнуйтесь, Луиза, до вас он не доберется, уверяю. А после свадьбы мы покинем «Магдалену» на время, и это, надеюсь, позволит нам сбить его со следа.
— Так он уже вышел на ваш след? — в ужасе воскликнула Луиза, вцепляясь в луку седла, чувствуя, как от ужаса у нее кружится голова.
