— Может, потому что надеялся на вашу честность!
— Ну, знаете!.. Не смейте! Не смейте обвинять меня в бесчестости, когда я рисковала всем, оставляя вас здесь!
— Я не заставлял вас тащить меня сюда! Надо было оставить в амбаре!
— В следующий раз так и сделаю! — огрызнулась Алексис и, прикусив губу, отвернулась. Глаза жгли слёзы обиды — столько крика из-за одной фотокарточки, а ведь она всего лишь хотела помочь! Взгляд невольно упал на безмятежные лица в рамке и в ушах снова зазвучал тихий голос, полный безнадёжной тоски. Разве мог он принадлежать мужчине, что сейчас рычал на неё, как раненый медведь?
— Это ведь Мэр?
Киллиан вздрогнул всем телом.
— Откуда вы узнали? — бледнея на глазах, спросил он. При мысли о том, что он мог выболтать в бреду, в голове забилась одна мысль — придушить её, пока не успела никому рассказать о том, какое он чудовище.
— Из ваших кошмаров, — тихо ответила Алексис. — Вы звали её.
— Это всё? — прищурился Киллиан.
— Всё, — осторожно кивнула она.
— Не стоит принимать за веру всё, что сказано в бреду! — зло бросил Киллиан, пытаясь скрыть облегчение. — И уж тем более не стоит лезть в то, о чём не имеете ни малейшего понятия.
— Вы не правы. Я хочу вам помочь. Я тоже потеряла мужа, я знаю, каково это…
— Что вы знаете о потерях?! — воскликнул было он, но тут же осёкся, резко замолчав. И продолжил через несколько секунд привычным, насмешливым тоном: — Хотите записать меня в клуб солдатских вдов?
— Хочу помочь, — упрямо повторила Алексис.
— Если действительно хотите помочь — не лезьте не в своё дело! — Это прозвучало как пощёчина, и Алексис, взметнув юбки, выскочила из дома, мечтая об одном — оказаться как можно дальше отсюда.
На улице парило, в побелевшем от зноя небе кружился орёл, и время от времени с высоты слетал его пронзительный крик. Следовало съездить в город и найти отца Колума — пусть увозит своего невыносимого братца как можно дальше отсюда. Она даже уговорит его забрать сундук — чтобы у Киллиана и мысли не возникло упрекать её в желании выведать чужие тайны! Прикусив щеку, Алексис впрягала лошадь, иногда излишне резко дёргая за постромки. Перед глазами всё ещё стояло его перекошенное от злости лицо, разве может быть мужчина настолько разным? Эта всепоглощающая нежность просто не могла исходить от жёсткого циника, она принадлежала молодому человеку с фотографии, и он, как ни прискорбно, наверняка давно был мёртв…
Как ни пыталась Алексис не думать о Киллиане, но всю дорогу до города мысли крутились об этой загадке — что стало с его семьёй? Они погибли, в этом она почти не сомневалась. Но как? Почему он, вместо того, чтобы воспитывать сыновей, прожигает свою жизнь здесь? Стоит спросить об этом у Колума, тот наверняка пойдёт навстречу и всё расскажет, когда узнает, как самоотверженно она боролась за жизнь его брата. Однако в городе ждало разочарование — по субботам отец МакРайан объезжал паству из дальних ферм и вернуться должен был только к ночи. Об этом охотно поведала Эмма, к которой Алексис зашла купить пару пирогов: с грушами и картошкой.
— Что-то случилось? — участливо спросила Эмма, заворачивая пироги в клетчатое полотенце. — У вас очень усталый вид.
— Первая неделя в школе, — криво улыбнулась Алексис.
— Дети умеют вытрясти душу, — понимающе кивнула Эмма, протягивая пироги.
Хотелось с кем-нибудь поделиться. Можно было бы поехать к Мередит, но Алексис пока не была уверена в ней настолько, чтобы рассказывать о том, что Киллиан провёл у неё ночь. Пусть даже всю эту ночь он метался в бреду. Вздохнув, Алексис перехватила удобнее корзину и пошла к повозке. Раз уж приехала в город, стоило посетить бакалейную лавку и купить керосина.
— Миссис Коули!
Капрал Лоуренс окликнул, когда Алексис уже сидела на козлах. Стоит отметить, что в седле он держался просто потрясающе, а прищур ярко-голубых глаз под пушистыми ресницами наверняка сгубил не одно девичье сердце. Но форма, ужасная, пугающая синяя форма вводила в ступор и вызывала у Алексис одно желание — бежать. Она с трудом подавила вопящий инстинкт самосохранения, лишь крепче сжала в руках поводья, и кивнула капралу.
— Какой неожиданный и приятный сюрприз! — Лоуренс подъехал к повозке. — Ваше появление каждый день превращает в праздник!
— Вы преувеличиваете, — через силу улыбнулась Алексис. Симпатия капрала, к тому же, такая явная, была неприятна. А в голове до сих пор звучали рассказы о бесчинствах наступающей армии. И картины, что она видела своими глазами. И тело в синем мундире, лежавшее в груде кружев…
— Позволите пригласить вас прогуляться по городу? — Капрал Лоуренс явно решил взять с места в карьер.
— Мне надо возвращаться домой, — с нарочитым сожалением вздохнула Алексис. — Может, в другой раз.
— Значит, я вас провожу! И не приму никаких отказов! — видя, что Алексис открыла рот, чтобы возразить, поспешил добавить капрал.
Пока Лоуренс вполголоса говорил что-то сопровождавшему его солдату, Алексис пыталась взять себя в руки. Смешно, право слово, всякий раз впадать в ступор при виде синих мундиров. Теперь это стало частью её жизни, как бы ни хотелось обратного. Придётся терпеть. К тому же, капрал приятный мужчина, и, не будь ей так страшно, Алексис получила бы удовольствие от лёгкого непринуждённого разговора по пути к дому. Но страх был. И никакой красотой и любезностью изгнать его не получалось.
— Набеги индейцев возобновились, — озабоченно говорил Лоуренс, пока они неспешно ехали между высоких елей. На дороге лежали густые тени, и в лесной прохладе можно было вздохнуть свободнее после обжигающего пекла. — Воины-псы недавно были встречены близ Форт-Коллинза.
— Они могут напасть на город? — Мысль о том, что есть кто-то опаснее армии янки, отрезвила.
— Нет, что вы, — снисходительно улыбнулся Лоуренс, заметив страх, мелькнувший в прекрасных глазах. — Мы в городе, а значит, ничего не случится. В ближайшее время мы планируем очистить от краснокожих всю равнину и склоны Пайкс-Пик.
— Разве там нет резерваций? — нахмурилась Алексис. Да, мысль о столь близком соседстве со свирепыми дикарями пугала, но представить, что янки опять будут лишать кого-то дома, получилось слишком уж живо. Капрал воспринял этот вопрос иначе.
— Мы бы с удовольствием сравняли их с землёй, но в агентстве могут поднять шум. Ждём приказа, тогда можно будет с уверенностью сказать — на ближайшие сто миль в Колорадо не осталось ни одного индейца!
Алексис промолчала. В словах капрала был резон — жить под постоянной угрозой нападения страшно, ей ли не помнить! Но боль от потери дома и своей жизни была ещё слишком свежа, чтобы не представить, что могут чувствовать люди, которых насильно выгоняют с родных мест. Они защищались. Алексис тоже защищалась, когда убила того янки…
Дорога вильнула, лес расступился, и Пайкс-Пик предстала во всей красе. Гора дрожала в мареве, словно хотела растаять от жары.
