— Мне крайне неловко отнимать у вас отца МакРайана, но мне необходимо побеседовать с ним наедине. Уверен, вы простите меня.
Все с готовностью закивали: ну, конечно! О чём же ещё может говорить младший МакРайан с братом, как не о будущей свадьбе. Вскоре двор перед церковью опустел, и Колум, закрыв дверь в церковь, быстрым шагом поспешил к своему дому. Не оглядываясь, — он знал, что брат идёт следом. И Киллиан действительно шёл, стискивая кулаки, чувствуя, как с каждым шагом внутри растёт злость — Колум вёл себя так, будто это он, Киллиан виноват во всём! Подходя к крыльцу, он с трудом сдерживался, оглядываясь по сторонам — не видит ли кто, не станет ли случайным свидетелем.
Дверь распахнулась, хлопнула по стене, и Колум влетел внутрь, проходя дальше, не останавливаясь. Киллиан зашёл за ним, закрыл дверь и замер, скрестив руки на груди.
— Так и будешь молчать? — Колум не оборачивался, и Киллиан заговорил первым.
— А что мне тебе сказать? — глухо проговорил Колум, тяжело опираясь о каминную полку. — Моя тайна накрыла меня, будто могильной плитой припечатала. И расхлёбывать всё мне одному.
— Что расхлёбывать? — тихо спросил Киллиан, делая шаг навстречу. — Алексис никому ничего не расскажет, я уверен, и…
— Ты сам знаешь, что я не об этом! — воскликнул Колум, обернувшись. В его глазах плескалась мука, лицо исказила гримаса боли. — Ты знаешь, что дело не в этой чёртовой тайне, гори она в Аду! Как ты вообще можешь оставаться таким спокойным, зная, что я… — Он замолчал, медленно вдохнул и выдохнул, и продолжил спокойнее: — Я люблю Алексис. Это — свершившийся факт. Я понимаю, что она никогда не ответит мне взаимностью. Но я не понимаю, как ты можешь спокойно стоять сейчас и смотреть на меня!
— А что я должен, по-твоему, сделать? — спокойно уточнил Киллиан. — Броситься с кулаками лишь потому, что твоё сердце впервые полюбило? Что я могу сделать, зная, что ты бессилен перед своими чувствами?
— Не знаю, — честно ответил Колум, опускаясь на стул. — Я сам не знаю, что делать. Внутри столько всего, столько незнакомого, непонятного. Пугающего.
— Это любовь, брат, — горько усмехнулся Киллиан, опускаясь на стул напротив. — И знаешь, это может показаться смешным, но я бы посоветовал тебе поговорить со священником.
Колум несколько мгновений смотрел на Киллиана, а потом откинул голову и оглушительно захохотал.
— Ты и впрямь так считаешь? — выдавил он, спустя минуту. Киллиан, смеясь, пожал плечами:
— Почему нет? На что-то же эти святоши должны годиться!
— Я бы с большим удовольствием отдохнул в салуне Фрэнка, — вздохнул Колум. — Как считаешь, меня поймут, если я начну захаживать к девочкам?
— Надеюсь, ты шутишь, — нахмурился Киллиан. — Ты ведь знаешь, что слухи о не слишком благочестивом священнике распространятся быстрее, чем мы…
— Я не настолько потерял голову, — перебил Колум, серьёзно глядя на брата. — Но я надеюсь, ты поймёшь, если на время мы станем видеться реже. И Алексис тоже.
— Она бы хотела сама поговорить с тобой, — вздохнул Киллиан. — Сказать, что понимает, что не держит обиды.
— Нет. — Колум зажмурился резко, и тут же распахнул глаза. — Нет. Дай мне время. Прошу. Пусть попробует понять.
— Я объясню ей. — Киллиан криво усмехнулся: — По крайней мере, постараюсь.
На празднике у Эммы священника не было — прибывший от отца МакРайана Киллиан заверил обеспокоенных горожан, что всё в порядке, и сказал, что отец Колум просит простить его и просто хочет отлежаться с кружкой горячего травяного настоя. Алексис окинула жениха долгим внимательным взглядом, и он успокивающе ей кивнул, глазами обещая всё рассказать дома.
========= Глава 28 ==========
Редкие встречи с Колумом становились тем неожиданнее, чем больше он пытался их избегать. Киллиан отбыл с трапперами, и Алексис целыми днями скучала, глядя, как разбегаются по домам дети. Возвращаться в пустой дом совершенно не хотелось, и она вновь и вновь оттягивала этот момент, задерживаясь до наступления темноты. Киллиан научил её ездить верхом, так что иногда она садилась на свою лошадку и неспешно трусила к дому, с грустью думая, что впереди её ждёт лишь темнота и тишина. Иногда её вызывался провожать капрал Лоуренс, смирившийся с тем, что судьба в лице везунчика МакРайана увела миссис Коули прямо у него из рук. С ним Алексис было легко и приятно, в отличие от Колума.
Первая встреча произошла в лавке Дженкинса, когда Алексис уже выходила, а Колум только собирался зайти. Он посторонился, пропуская её с пакетами в обеих руках, и в его глазах вспыхнула такая неподдельная радость встречи, что Алексис смутилась, пробормотав приветствие, и поспешила скорее уйти. В следующий раз они встретились на улице, и в этот раз Колум лишь сухо кивнул, не останавливаясь, не взглянув даже в её сторону. А в воскресенье во время службы Алексис то и дело ловила на себе его взгляд, хотя после службы он лишь попрощался с ней, стоя в дверях церкви, и повернулся к другим прихожанам. Она понимала, что ему сейчас тяжело. Видеть её, говорить с ней…
Он избегал её, и Алексис принимала это решение, хотя понимала, что поговорить им всё же придётся. Поэтому, за неделю до Рождества, после службы, она отвергла предложение Мередит вернуться в город и осталась ждать, пока отец МакРайан проводит оставшихся прихожан. Он уже вошёл в церковь, собираясь закрыть двери, когда Алексис решительно поднялась по ступенькам, заставив вздрогнуть от неожиданности — Колум не заметил её.
— Нам надо поговорить, — сказала Алексис.
— С удовольствием. — Колум отвернулся, звеня ключами. — Давайте договоримся, приходите в любой день, когда вам будет удобно. Если я буду не занят, то…
— Колум, вы не поняли, — перебила Алексис, впервые назвав его просто по имени. В её устах оно звучало музыкой, разливаясь приятным теплом в груди. — Нам надо поговорить сейчас. Я больше не хочу ждать.
— О чём нам разговаривать, Алексис? — Он обернулся и печально посмотрел на неё. — Что вы ещё хотите узнать и прояснить?
— Вы хотите разговаривать на улице? — Она демонстративно поёжилась. С неба действительно начал срываться дождь, а порывы ветра выбили волосы из шляпы, и они постоянно норовили залезть в глаза и в рот. Колум кивнул, смиряясь с неизбежным, и пошёл к дому.
— Не боитесь оставаться наедине с неженатым мужчиной? — горько усмехнулся он, когда двери за ними закрылись. Подошёл к печке, поставил чайник.
— Для всех вы по-прежнему священник, — пожала плечами Алексис, — и открывать вашу тайну я не собираюсь, если вы об этом.
— Я не это имею в виду, и вы это знаете. — Колум подошёл к ней, остановился в шаге, жадно пожирая взглядом. — Вы знаете, что я чувствую к вам. Не боитесь за свою добродетель?
— Я верю, что вы не сделаете мне ничего дурного, — ответила Алексис. Липкий страх сжался в животе, когда она увидела мрачный огонь, вспыхнувший в глубине его глаз.
