Кайла серьёзно кивнула и вышла на крыльцо, лениво прислонившись к столбу, подпиравшему второй этаж. Повела плечом, позволив тонкой шали соскользнуть, обнажая белую кожу, и приготовилась ждать.
* * *
В последние дни Алексис жила в каком-то лихорадочном возбуждении: то принималась прибирать и без того идеально чистый дом, то начинала перебирать вещи в сундуках, раздумывая, как можно украсить дом, когда он станет больше. Только занятия отвлекали от предвкушения встречи с Киллианом и от мыслей о предстоящей свадьбе. Благодаря Мередит и Эмме, подготовка шла легко и просто, за что Алексис была невероятно признательна подругам. Не вспоминать свою первую свадьбу она не могла — тогда всё было иначе. Полгода они с мамой только и делали, что объезжали салоны, встречались с модистками и обсуждали меню. А сейчас, как заявила Мередит, ей предстояло просто надеть платье и приехать в церковь.
Вечерами Алексис садилась на крыльцо с чашкой ароматного чая и наблюдала, как Пайкс-Пик окрашивается в розовый, представляя, как будет смотреть на гору с Киллианом каждый вечер и каждое утро. А после — с детьми. Ей безумно хотелось детей. Его детей. Наполнить дом смехом, звенящим счастьем, позволить любимому обрести, наконец, душевный покой.
Весна пришла резко, просто в один день зазвенело птичье многоголосье, а деревья скрылись в нежно-зелёном мареве. По вечерам в открытые окна залетали оглушающие ароматы свежести, зелени и влажной земли, и в такие минуты сердце сковывала тоска по тому, с кем можно было разделить эти волшебные мгновения.
А ещё Алексис думала о Колуме. О том, что несмотря на кажущуюся теплоту, между ними пролегла пропасть, которую никогда не получится преодолеть. Ей не хватало его. Дружеского общения, поддержки. Но искать встреч ради себя самой было бы слишком эгоистично. Но сегодня ночью Алексис приснился сон, после которого желание увидеть Колума вытеснило все доводы разума. Ей снилось поле, перепаханное взрывами, усыпанное телами. И она брела по нему, заглядывая в окровавленные, перекошенные от боли и страха лица, в поисках Киллиана. Снова и снова переворачивала тела, и с каждым новым шагом внутри разрасталась паника, заставляя идти быстрее, смотреть внимательнее. И вдруг она замерла, увидев знакомую фигуру впереди. Почти рухнула перед ней на колени, осторожно потянула за плечо и подавилась криком, узнав Колума…
Алексис проснулась, тяжело дыша, с грохочущим сердцем, и долго пыталась успокоиться, уверяя себя, что это всего лишь сон. Но тревога не проходила, отзываясь колкой болью в груди. А вдруг сон что-то значил? Может, что-то случилось с Киллианом, и Колум попросту не спешит ей говорить? Алексис с трудом досидела до конца уроков и даже отпустила детей на полчаса раньше, закрыла школу и поспешила в кузницу, к конюшням, в которых оставляла свою лошадь. Спустя полчаса повозка уже грохотала по дороге, приближаясь к церкви.
Стоило подъехать ближе, как тревога уступила место страху — вокруг было слишком тихо. На дверях висел замок, а значит, Колум не открывал церковь сегодня. Что могло случиться? Неужели, сон был вещим? Руки дрожали, пока Алексис привязывала лошадь и, подобрав юбки, мчалась по дорожке к дому священника. Она споткнулась на повороте, едва не влетев в густой куст шиповника, и выскочила у крыльца запыхавшаяся, красная. И тут же резко остановилась, недоуменно разглядывая незнакомцев, сидевших перед дверьми конюшни. Их было трое, и один из них, заметив её, поднялся, отряхнул со штанов крошки табака и неспешно, вразвалку, пошёл навстречу.
— Кого-то потеряли, мэм? — спросил он, легко перескочив через изгородь. Алексис неосознанно отступила, беспомощно оглядываясь — Колума нигде не было видно.
— Я хотела поговорить с отцом МакРайаном, — как можно спокойнее проговорила она. Всё её существо буквально кричало об опасности. Бежать отсюда как можно скорее, сообщить в городе о незнакомцах, звать на помощь… Алексис сделала ещё один крохотный шажок назад, не сводя глаз с рябого лица, с безжизненных, мёртвых глаз, в которых вдруг мелькнуло понимание. Новый шаг, больше предыдущего, сердце готово было выскочить из груди, оставалось лишь развернуться и мчаться, не разбирая дороги, но Алексис не успела. Чужая рука крепко схватила за плечо, больно впиваясь пальцами. Незнакомец дёрнул её на себя, обдавая крепким, удушающим запахом немытого тела, и кислым — табака.
— Далеко собралась, красавица? — ласково спросил мужчина, прижав к себе одной рукой, а другой приподнимая за подбородок. Алексис упрямо дёрнула головой, но отвернуться не получилось. Глаза стремительно наполнились слезами, — ей стало по-настоящему страшно.
— Отпустите меня, — жалобно попросила она, ни на что не надеясь, просто, чтобы хоть что-то сказать. Незнакомец широко улыбнулся, обнажая отсутствие трёх передних зубов, и посмотрел почти ласково. Нежно провёл рукой по скуле, коснулся волос, и кожа в местах этих прикосновений покрылась мурашками, словно змея проползла.
— Красивая, — задумчиво сказал он. — Подружка нашего Колума? Хотя постой, он же теперь священник. — Незнакомец сделал вид, что задумался, возведя глаза к небу. Потом хмыкнул, толкнул Алексис вперёд, к конюшне. — Парням скучно, мэм. Надо бы их развлечь, пока мы ждём кое-кого. А потом… Если не захочешь уехать с нами, вернёшься домой. Если останешься жива, конечно, — ребята у меня горячие, ненасытные.
Алексис истерично всхлипнула и встала, как вкопанная, не в силах сделать шаг. Ноги одеревенели и отказались слушаться, и всё, что она могла — стоят и мотать головой, не веря, что это вновь происходит с ней, и на этот раз в нескольких сотнях ярдов от города. Кто хватится её до завтрашнего утра? Разве что кто-то решит заехать к священнику, но это едва ли. И что найдут здесь к утру? Истерзанное тело?
— Я сказал: пошла! — рыкнул мужчина, пихая её в спину. Алексис, запутавшись в юбках, замахала рукам, падая вперёд. Сидевшие у входа громко загоготали, один из них поднялся, неспешно пошёл к ним.
— Барни знает толк в развлечениях! — Он присел над Алексис, внимательно её разглядывая. — Джереми и Тим наверняка заскочат в салун, а у нас здесь своя девка есть!
Он рывком поднял Алексис, легонько встряхнул и вдруг резко впился в губы. Алексис сжалась, стиснула зубы, пока щетина больно царапала кожу лица, но когда он сжал её щёки, заставляя открыть рот, подалась вперёд и крепко укусила.
— Сука! — крикнул насильник, цепляясь за губу. В следующую секунду Алексис уже лежала на земле, оглушённая тяжёлой пощечиной. Рот быстро заполнил вкус крови — губа расцарапалась о зубы.
— Тащи её в конюшню, — рыкнул Барни, — мало ли кто может ещё приехать. И рот заткни, а то по глазам вижу — верещать будет, как резанная.
Алексис охнула, когда рука впилась в волосы, дёрнула наверх. Невольно вцепившись в чужое запястье, она поднялась и, спотыкаясь, побрела в конюшню, ничего не видя из-за застилавших глаза слёз. Но чужой вздох заставил проморгаться, привыкая к свету, и разглядеть впереди Колума, привязанного к столбу. Он посмотрел на неё с нескрываемым ужасом, но быстро взял себя в руки, метнув взгляд в сторону Барни, зашедшего следом. Но тот заметил. Заинтересованно склонил голову набок, посмотрел на Алексис другим, оценивающим взглядом.
