— Тань, подожди. — Игнат сделал шаг, загораживая проход. — Ты обиделась?
— Нет. — Невысокая брюнетка, ответственная за ленту политических новостей, скрестила руки на груди и подняла на него возмущённый взгляд. — Пропусти.
— Тань, ну прости, я забыл. — Игнат достал из внутреннего кармана пиджака швейцарскую шоколадку с кусочками апельсина. — Мир?
— У меня аллергия на цитрусовые, — ледяным голосом ответила Таня, делая шаг, чтобы пройти. Но рука Игната легла на её плечо.
— Послушай, ты же прекрасно знаешь, как все на ушах стояли из-за этой сделки. И до сих пор стоят. Ну нет сейчас у Жарова времени на личные встречи!
— Я ношусь со своим предложением уже месяц! И ты сам обещал, что устроишь нам встречу, тебя за язык никто не тянул!
— Давай на следующей неделе. Я прямо сейчас позвоню Амалии и попрошу тебя записать. Он правда сейчас и так не смог бы тебя принять. Пойми.
Игнат умоляюще посмотрел на неё и сложил губы трубочкой.
— Не злись.
— Ладно, — вздохнула она. — Звони.
Пока Игнат диктовал фамилию и должность Тани, несколько раз повторяя, что это очень важно и встреча назначена им самим, она исподлобья разглядывала его. Игнат Верхоянский, в отличие от своего друга и начальника, был всегда в самой гуще событий. Пока Костя разъезжал по встречам и переговорам, Игнат жил в холдинге, являясь своеобразным передатчиком между рядовыми сотрудниками и генеральным директором. Он сам решал, что доложить, а о чём умолчать, где помочь, а где — наоборот, приложить все усилия, чтобы наказать виновных. Властью Верхоянский обладал немалой, но никогда не пользовался ею в своих целях, за что его уважали, но всё-таки побаивались. И когда Татьяна Колесникова в одном из разговоров со своим начальством предложила принципиально новый подход к освещению политических новостей, редактор направил её к Верхоянскому.
— Если он пропустит, значит, будем разрабатывать концепцию и идти с ней к Жарову. Если нет, прости, у меня сейчас времени на рассмотрение нет.
И Таня, собрав смелость в кулак, отловила Игната в одном из коридоров. Вопреки опасениям, он оказался отзывчивым, приветливым и, кажется, искренне заинтересованным. Назначил встречу в кабинете, выслушал, мило шутил и белозубо улыбался, и из кабинета Таня вышла полностью покорённая его обаянием. Несколько раз он приглашал её на обед, и она воодушевлённо рассказывала о своих идеях. А потом вдруг пропал на целую неделю, и с Жаровым так и не свёл. Поэтому она считала, что имеет все основания злиться, невзирая на то, что перед ней — второй человек в холдинге, и один его костюм стоит, как три её зарплаты вместе с квартальной премией. Он сам так себя поставил, и относиться к Игнату с трепетом больше не получалось.
— Ну вот. — Игнат довольно улыбнулся и легко подбросил телефон в руке. — В следующую среду, в одиннадцать, у тебя назначена встреча.
— Правда? — Таня, не веря своему счастью, порывисто обняла его и тут же смущённо отстранилась. — Спасибо.
— Да не за что, — хмыкнул он. — Так шоколадку я себе забираю?
— Вот ещё! — Она быстро её выхватила и, подмигнув, проскользнула под его рукой в коридор.
Игнат проводил её задумчивым взглядом. Она ему нравилась. Просто нравилась, безо всяких сложностей и оговорок. У неё на щеках появлялись очаровательные ямочки, когда она смеялась, а глаза были такими тёплыми, ореховыми, что хотелось смотреть и улыбаться без остановки. Несколько встреч, и она буквально ввинтилась в его голову, но сделать шаг и вывести их отношения за рамки деловых он не спешил. К тому же, пример Кости был перед глазами: отношения на работе до добра не доводят. А ему было достаточно просто видеть её и слышать её голос. А остальное не важно, он не маленький, переживёт. Коротко вздохнув, Игнат развернулся и пошёл в противоположную сторону: высшее руководство, вдруг заинтересовавшись мыслями сотрудников, ждало отчёта об их реакции на сокращение.
— Ну, что узнал? — первым делом спросил Костя, стоило Игнату войти в кабинет. В высоком тёмно-зелёном кресле он выглядел внушительно, но у Верхоянского было слишком весёлое настроение, чтобы проникаться.
— Ты похож на злодея, плетущего коварные планы по захвату мира, — фыркнул он, падая в кресло напротив и закидывая ноги на стол. — Нормально всё. Волнуются, нервничают, не знают, что наших сокращение почти не коснётся.
— Это хорошо. — Костя задумчиво отстучал по столу арию Тореадора.
— Почему? Решил устроить встряску всему холдингу?
— Решил посмотреть, кто побежит первый, а кто решит слить информацию, думая, что его вот-вот сократят.
— В тебе спит преступный гений, ты же в курсе?
Костя лениво улыбнулся и откинулся в кресле. Последняя неделя пролетела, как один день, впереди лежали выходные, а сегодня вечером он вёл Алису в ресторан. И при мысли об этом внутри поднималась такая волна тепла, что хотелось петь. Причём, постоянно. Но забыть о работе и обо всём, что с ней связано, он не мог, несмотря ни на какие чувства. А вот в том, что эти чувства есть, он с удивлением понял сегодня утром, когда проснулся и долгое время не мог понять, отчего улыбка не покидает его лица. Просто она вчера сказала «да», и это открытие запустило цепь мыслей, которые не прерывались ни на минуту, даже когда говорил о делах.
— Мне кажется, или кто-то слишком высоко витает в облаках? — с недоверием протянул Игнат, не дождавшись ответа от друга. — Взгляд вглубь себя, блеск в глазах, и эта улыбка… Старик, ты не влюбился?
— Не говори ерунды, — отмахнулся Костя. — Просто сегодня веду Алису в ресторан, надеюсь, она меня не прокатит.
— Ты вторую неделю вокруг неё круги нарезаешь, уверен, что оно того стоит?
— Уверен. — О том, что когда-то они с Алисой были знакомы, Костя не стал посвящать даже лучшего друга. Зачем? Если у них ничего не получится, то это будет не важно… Сердце вдруг замерло, гулко ухнуло и полетело вниз. Он что, рассчитывает на то, что Алиса захочет отношений? Жаров, в какую петлю ты засовываешь свою голову?
— Знаешь, если она разобьёт твоё нежное сердечко, я не буду его собирать, — с напускной серьёзностью заявил Игнат. Костя расхохотался, скорее, от своих мыслей, чем от слов Игната.
— Ты сегодня в ударе, — отсмеявшись, заметил он.
— Я просто считаю, что даже самым заядлым бабникам иногда приходит срок остепениться, — проговорил Игнат, на этот раз думая о себе и Тане.
— Что я слышу! — покачал головой Костя. — Кажется, ты не обо мне беспокоишься, а о себе!
— Пока нет, мой друг, пока нет. Но когда-нибудь всё изменится, и я хотел бы, чтобы ты к тому времени уже был женат и рассказал, стоит ли оно того.
— Не надейся. — Костя посмотрел на часы и поднялся. — Мне надо переодеться и встречаться с Алисой, так что прости, но тебе пора.
— Почему в моём кабинете шкаф вмещает только три костюма и такой хилый напор воды в душе? — тут же обиженно заговорил Игнат. — Я тебе сколько раз говорил, что мне надо кабинет побольше?
