— Я просто подумал, — задумчиво проговорил Игнат, всё ещё глядя в потолок, — вот мы с тобой миллионеры вроде. А яхт нет. Недвижимости заграницей нет. Любовниц — и тех нет!
— Чтобы иметь любовниц, надо для начала обзавестись жёнами, — хмыкнул Костя. — А с жёнами появятся и дома, и яхты, и куча счетов, которые внезапно надо будет оплачивать.
— Не ты ли недавно говорил о свадьбе? — Игнат усмехнулся и перевёл взгляд на друга. — Или уже передумал?
— Нет. Но и спешить пока некуда. — Он помолчал. — А вот про отпуск идея отличная. У тебя, кстати, есть зам?
— Есть. Даниленко.
— А у меня — ты. И что будем делать?
— Свалим всё на Даниленко, а сами свалим в закат, — фыркнул Игнат. — Ладно, до отпуска ещё дожить надо, давай-ка пока подумаем, что ещё сможем предложить японцам, если они всё же откажутся.
До шести вечера Таня сидела как на иголках, то и дело поглядывая на часы. Что он ей скажет? А она ему? О чём вообще говорить после того, как прошлая встреча так закончилась? И станет ли он об этом вспоминать?.. Она несколько раз бегала в туалет, где висело большое зеркало, — заверить саму себя в том, что отлично выглядит. Зауженные книзу бежевые брюки, алая рубашка и молочного цвета жакет в тон кедам — ничего лишнего. В последний раз бросив взгляд в маленькое зеркальце, Таня бросила его в рюкзак и решительно поднялась.
— Тань, ты с нами до дома? — спросила Карина, редактор спортивных новостей.
— Нет, — Таня нервно улыбнулась. — У меня ещё дела. Верхоянский что-то хотел передать, — добавила, немного подумав. Кто-то в любом случае увидит их с Игнатом, и лучше задушить все сплетни на корню. Карина кивнула и зашла в лифт — ничего необычного в этом не было. А Таня, дождавшись нового лифта, вошла в него и уставилась в точку перед собой, не обращая внимания на гомонящих сотрудников, обсуждающих прошедший день и завтрашнюю пятницу.
Игната у входа не оказалось. Растерянно оглянувшись, Таня сделала несколько шагов в сторону стоянки, когда до неё донеслось негромкое:
— Тань!
Игнат стоял за углом, и его байк едва выглядывал из-за огромного джипа. Не в силах перестать улыбаться, Таня поспешила к нему, уже не думая о том, как может быть расценена сторонними наблюдателями её реакция. Она просто была рада видеть его такого: в привычной уже косухе, в джинсах, без галстука и костюма.
— Поехали. — Он протянул ей шлем, ничего больше не говоря, и она с готовностью надела его, отложив все вопросы на потом. Ветер, скорость, ощущение полёта и вечер, опускающийся на Москву — Игнат ехал без особой цели, просто вёз по запруженным машинами улицам, или сворачивал в тихие проулки. Витрины, дома, прохожие — всё сливалось в цветной калейдоскоп, навсегда откладываясь в памяти ощущением безграничного счастья. Когда они затормозили у ресторана фаст-фуда, Игнат поднёс руку к шлему, и Таня вздрогнула от неожиданности, услышав его голос.
— Как насчёт ужина? Могу предложить два варианта: зайти сюда, — Игнат кивнул на ресторан, — или, — он обернулся, ловя её взгляд, — взять еду и поесть в парке.
— В парке? — уточнила Таня, закатив про себя глаза на глупый вопрос.
— Да, поехали на Лосиный. Ты как к природе относишься?
— Честно? Уже забыла, когда по лесу гуляла. В прошлой жизни, кажется.
— Значит, пора начинать новую. — В голосе Игната отчётливо прозвучала улыбка.
Спустя час они уже сидели на берегу реки, смотрели на то, как садится за деревьями солнце, и ели китайскую еду из коробок. Вытянув ноги, облокотившись о ствол, Таня чувствовала себя совершенно счастливой. От реки тянуло прохладой, правда, комары ещё не появились, а внизу, в камышах, только начали заводить свои трели лягушки.
Разговор был ни о чём и обо всём на свете. Они обсудили погоду, плавно переключились на музыку, потом прошлись по последним новинкам кино — с Игнатом было так просто, словно они знали друг друга по меньшей мере десять лет, девять с половиной из которых тесно дружили. Тане было спокойно рядом с ним, и когда он небрежно накинул на плечи свою куртку, она просто прислонилась к его плечу, позволяя обнять себя.
Игнат молчал, глядя на последние отблески заката. Отчаянно хотелось поцеловать её, но он не хотел спешить — просто сидеть вот так, вместе. Слушать её дыхание, чувствовать лёгкий запах её духов, держать в своих руках…
— Как считаешь, мы встречаемся? — спросил он задумчиво, когда стало совсем темно, и на далёких дорожках зажглись фонари.
— А ты думаешь как? — спросила Таня, замирая в предвкушении ответа.
— Думаю — да, — ответил он с улыбкой и только тогда позволил себе склониться к ней и поцеловать. Обратно они поехали только через час, когда сидеть на земле стало слишком холодно. Игнат довёз Таню до дома и ещё долго не выпускал из объятий, целуя в темноте у подъезда.
У Кости, в отличие от Игната, в отношениях с Алисой наступила тишина. С момента её отъезда они ни разу не созванивались, зато переписывались каждый день, хотя чаще получалось общаться ночью. Улыбка не сходила с лица, когда Костя читал о том, как прошёл её день, и делился своими новостями. От этого общения, не слишком формального, но и не чересчур интимного, на душе становилось тепло, и старое, нежное, трепетало внутри — письма. Им так не хватало этих писем далёкие пятнадцать лет назад! Кто мешал вот так же писать друг другу, не теряя связь, не отпуская от себя, не совершая ошибок?..
Костя ждал возвращения Алисы с нетерпением, но в то же время не мог избавиться от сосущего чувства под ложечкой — перешагнуть на новую стадию, перевести их отношения в нечто настоящее, осязаемое было страшно. Это в двадцать впустить чужого человека в свою жизнь легко, чужие недостатки смазываются под напором гормонов, а чужие привычки легко пересекаются с твоими. А теперь? У них совершенно разный ритм жизни, разные предпочтения, разные увлечения. Всё, что есть сейчас: химия, страсть, общее прошлое. А что, если они совершенно не смогут ужиться вместе? К тому же, не стоит забывать и о дочке. Стоило бы узнать о ней больше, хотя бы возраст, чтобы иметь представление о том, как себя с ней вести. Попросить Амалию разузнать? Лучше спросить самому при встрече. Заодно обозначится интерес к её ребёнку, что несомненно зачтётся плюсом в её глазах.
Она прилетала в пятницу днём, и Костя, узнав о рейсе, хотел было встретить, но потом понял — не стоит. Ей наверняка захочется побыть с дочкой, к чему мешать? Они встретятся в субботу. Или в воскресенье. Да когда угодно — куда спешить? Чем ближе маячило нечто серьёзное, тем больше хотелось это самое серьёзное сдвинуть, задержать. И причина была банальна и проста: он безумно боялся всё испортить и потерять Алису, теперь уже навсегда.
Я вернулась.
Сообщение, судя по времени, было отправлено, едва шасси самолёта коснулись посадочной полосы.
Встретимся завтра?
Костя уставился в экран, ожидая ответа. Но прошло ещё полчаса, прежде чем Алиса откликнулась:
