Бред, если задуматься! Ну в самом деле, зачем пожизненно пьющему или спорадически выпивающему человеку сто сортов водки? Зачем?! Разумеется, один-единственный сорт на все про все – это подло и унизительно: мол, лопай, что дают! Но сто – это же какое-то истязание изобилием! Околоприлавочный блуд! А может, это специально делается? Ведь в таких этикеточных джунглях легче затаить подделку, «фальшак», от которого недавно погиб соратник смешного изобретателя Чагина?
«Сволочи! Подрывают генофонд! Вымрем, а нефть с газом им останутся!» – думая так или примерно так, Михаил Дмитриевич привычными, почти автоматическими движениями загрузил тележку водкой, вином, пивом и даже водой.
Он был содрогательно зол! Чудовищное известие о том, что небожительница Тоня спит теперь с этой тварью – Вовико, потрясло Михаила Дмитриевича, придав его мыслям и чувствам некое отчаянно-циническое направление. Время от времени перед глазами возникали смутные картины изощренного соития бывшей жены и Веселкина. Он даже вспомнил фильм про античного царя, который, застав благоверную под любовником, нанизал их обоих на копье, как на шампур. И хотя его с Тоней история не имела ничего общего с той, изображенной в кино, жестокость древнего рогоносца вызвала в сердце директора «Сантехуюта» сочувственный отклик…
Но не только мстительное омерзение царило в свирельниковской душе. Буквально в соседних фибрах уже затеплилось предвкушение грядущего, нежного, тщательного отцовства. Он воображал, как будет с цветами и шампанским встречать юную жену возле роддома и трепетно возьмет на руки живой сверточек. Надо сознаться, к Тоне, рожавшей в Москве во время отпуска, он опоздал, потому что сначала отмечал возникновение Аленки с друзьями, а потом долго искал по зимнему, бесцветному городу какой-нибудь самый завалящий букет, но так и не нашел, а приехал с тремя пластмассовыми тюльпанами, подхваченными в магазине «Синтетика». Когда он явился, потный, хмельной и запыхавшийся, Тоня уже одиноко садилась с «конвертом» в такси под сочувственными взорами медперсонала, словно мать-одиночка, забытая родителями и даже трудовым коллективом.
Эти две разноприродные стихии – гнев и нежность – сталкивались и переплетались в сознании Свирельникова, создавая во всем его существе некую нарастающую вибрацию наподобие той, от которой в воздухе рассыпаются самолеты. Не зная других быстрых и эффективных способов борьбы с такой напастью, Михаил Дмитриевич на всякий случай добавил в тележку пару пузырей водки.
Светку он нашел в колбасном отделе. Она говорила по телефону с матерью, докладывая самые последние, свадьбоносные новости. Слушая этот радостный писк, Свирельников заметил некую характерную перемену: раньше, когда они изредка вместе оказывались в супермаркете, еду выбирал он, а юная подружка только разные сладости – шоколадки, орешки, джемы, компоты… Теперь же тележка была наполовину заполнена разумно подобранными (Тоня, помнится, брала такие же) упаковками разных мясных съедобностей.
– Ну ладно, пока, а то он сейчас вернется!.. – Светка стала прощаться. – Да не промочу я ноги – успокойся!.. Нет, я не ору! Я не догоняю: все СПИДа боятся, а ты сырости…
Она наконец заметила жениха, спрятала телефон, виновато нахмурилась и строго спросила:
– Микки, а зачем столько водки?
– Для аборигенов! – с женатой покорностью объяснил Михаил Дмитриевич.
37
Алипановский БМВ, как и договаривались, стоял рядом с дорожным щитом, на котором проносящиеся мимо фары зажигали холодным огнем надпись:
Свирельников приказал Леше остановиться. Водитель резко затормозил и по-каскадерски съехал на обочину: по днищу часто застучал гравий. В присутствии Светки он явно лихачил.
– Я пошел, – сообщил Михаил Дмитриевич.
– Ты куда? – спросила она.
– Надо.
– На стрелку?
– Почему – на стрелку? – удивился директор «Сантехуюта». – Я похож на бандита?
– Нет, скорее уж на шпиона!
– Ты меня разоблачила, но никому больше про это не говори. Даже Леше!
– А на кого ты работаешь?
– На Россию – и это очень опасно.
– Береги себя! – засмеялась Светка.
БМВ стоял с потушенными огнями. Тонированные стекла были наглухо закрыты. Автомобиль казался зловеще пустым и в самом деле вызывал ощущение шпионской таинственности. Подойдя ближе, Михаил Дмитриевич уловил мягкие, но мощные звуковые удары, исходившие от машины. Он открыл дверцу – и наружу с грохотом вывалилась какая-то тяжелая попса.
– Здесь продается славянский шкаф? – крикнул Свирельников, усаживаясь.
– Здесь! Привет! – Опер выключил бухающую музыку.
Вместо рукопожатия Свирельников достал из барсетки и отдал конверт с долларами – аванс. Алипанов нагнулся, открыл «бардачок», небрежно бросил туда деньги. Некоторое время они сидели в тишине и молчали. Мимо с ревом, расталкивая черный воздух, промахивали машины – и БМВ слегка пошатывало.
– Ну и что ты выяснил? – спросил наконец Михаил Дмитриевич.
– Во-первых, что хвоста за тобой сейчас нет. Мои люди от самого дома тебя вели. Не заметил?
– Нет.
– Хорошо.
– А во-вторых?
– Во-вторых, проследили и установили хозяина «жигулей». Машина не в угоне. Пробили адресок обитания. Там сейчас мои ребята караулят, указаний ждут. Зовут его – обхохочешься – Никон. Как фотоаппарат.
– Почему фотоаппарат? Может, у него родители верующие.
– Ну не знаю, мне еще ни разу Никоны не попадались!
– Ну и кто он, этот Никон?
– Бывший студент. Теперь, видимо, начинающий киллер.
– Почему начинающий?
– Потому что ничего такого за ним, кроме глупостей, раньше не водилось. Я проверил.
– Так быстро? Как это?
– Когда узнаешь, сколько это стоит, поймешь! Один раз его прихватывали за наркоту, но отпустили. Законы у нас сам знаешь какие: обкурись и обколись. Ничего не будет. Страна Раздолбания!
– А может, он просто не попадался на серьезном?
– Вряд ли: опытный не будет следить за тобой на собственной машине. Он для такого дела угонит тачку, а потом, после работы, бросит. Точно, начинающий. Жадные заказчики попались. Сэкономили на тебе. Не уважают! Или тоже начинающие…
– Значит, ты все-таки думаешь…
– И думать нечего!
– Кто?
– Вопрос, конечно, интересный! Тряхнем Никона – выйдем на заказчиков. Но, думаю, ты и сам догадываешься…
– Мне интересно, о чем ты догадываешься!
– Тогда следи за полетом мысли! Будем рассуждать. Кому ты мешал? ФСБ, Фетюгина, майора Белого и прочее мы исключили. Остался только твой Мурзилкин. Вы с ним из-за «Филей» сколько бодались?
