— Жан‑Клоду Карсони? — При чем здесь этот ублюдок? — Ты должна ему деньги? Сколько?
Я быстро прикинул сумму, которую можно было выручить за этот дом. Несмотря на его довольно неприглядное состояние, он стоил больше десяти миллионов евро.
И она сказала «мы».
Так чьи долги она выплачивает? Потому что, судя по ее игре, вплоть до того поцелуя, который лишил нас способности мыслить трезво, она не производила впечатления азартного игрока. К тому же Джо разослал нашим конкурентам снимок Эди, сделанный камерой наблюдения, но ни один из них никогда не видел ее. Я отбросил возможность того, что она могла оказаться новичком, потому что был слишком занят, злясь на нее за то, что она обманула меня.
— Вы знаете Карсони? — удивилась Эди.
— Достаточно для того, чтобы запретить ему открывать свои ломбарды рядом с моими казино.
Этот кровопийца выслеживал азартных игроков, а потом ссужал их деньгами под невероятно высокие проценты.
— Bella, это был один из его людей? — Мое беспокойство за нее возросло в десять раз.
Я не нес за нее никакой ответственности. Но медленно закипавшая во мне ярость и желание придушить Карсони за то, что позволил своим головорезам прикоснуться к Эди, свидетельствовали о том, что я не смогу бросить ее на произвол судьбы.
— Мне кажется, это не ваше дело, — глядя в окно, ответила она.
Возможно, она была права, но, когда солнечный свет упал на потемневший синяк у нее под глазом, я чуть не захлебнулся от злости. Я зажал пальцами ее упрямый подбородок и развернул ее лицом к себе.
— Оно стало моим, когда ты пришла в мое казино.
«И когда поцеловала с безыскусной страстью, которую я никак не могу забыть».
Я глянул на ее губы и, вспомнив их вкус, такой сладкий и такой жаркий, почувствовал, как ожило мое тело.
Ее зрачки расширились, а бледное лицо стало пунцовым. Она резко отвернулась, но я успел заметить вспышку страсти и панику в ее глазах.
Что ж, bella, нам когда‑нибудь придется утолить наш голод, если мы хотим положить конец этим пыткам.
Только огромный синячище на ее щеке говорил о том, что сейчас не время думать о подобных вещах.
Сначала нужно защитить ее от Карсони и его молодчиков, а также разобраться с ее долгами.
— Я же сказала, я все верну, — заявила Эди, но как‑то неуверенно.
— Сколько вы должны Карсони?
Ее изумрудные глаза посмотрели на меня с вызовом, который не оставил меня равнодушным.
— Это не ваше…
— Прекрати… — я прижал палец к ее губам и заставил ее замолчать, — упрямиться. И позволь помочь тебе. Ты не хочешь продавать свой дом, иначе давно бы это сделала, — добавил я, проведя пальцем под растекшимся на ее щеке синяком.
— Но почему вы хотите помочь мне? Я пыталась обобрать вас.
Она пристыженно опустила глаза, и я вдруг понял, что фальшивый вексель — это еще не вся история. Она вообще знала, что это подделка? Если бы знала, то не сидела бы так долго за столом, понимая, что в любую минуту наши бухгалтеры вычислят фальшивку. Несмотря на отчаянное положение, она была умной женщиной. И я не верил, что она сознательно пошла на такой шаг.
— Так сколько вы должны Карсони? — в третий раз спросил я, на этот раз не скрывая нетерпения.
Она шумно вздохнула, но по тому, как поникли ее плечи, я понял, что у нее не осталось сил спорить со мной.
— Все началось с двух миллионов, но теперь сумма возросла до пяти. — От этого смирения в ее голосе, мне захотелось не просто придушить Карсони. Этот ублюдок заслуживал быть повешенным, растянутым на дыбе и четвертованным. — Сначала мы заложили дом, но мы никак не могли вернуть долг, который становился все больше и больше.
Я старался не реагировать, но мои руки чесались от желания вспороть брюхо этому мерзавцу.
— Но откуда взялся этот долг?
— Вообще‑то, все началось в «Инферно», — посмотрев мне в глаза, ответила Эди.
— Каким образом?
Она вздохнула и обреченно продолжила:
— Год назад моя сестра с мужем поехали отдыхать в Монако. Однажды они пошли в ваше казино. Джуд говорит, что до сих пор не понимает, что случилось с Джейсоном в тот вечер. Поначалу он выигрывал, а потом удача отвернулась от него, но он отказывался уходить, пока не проиграл все их сбережения. Они вернулись домой опустошенными. Я так разозлилась на него и отчитала за то, что он все проиграл.
Она посмотрела на меня немного виновато. Неужели Эди чувствовала себя ответственной за этого идиота? Но я ничего не сказал, потому что меня смутила причастность к этому делу моего казино.
Мы делали все возможное, чтобы оградить себя от ненужных проблем, связанных с азартными игроками. Я гордился тем, что в нашем казино люди расставались только с теми деньгами, которые могли себе позволить потерять. Похоже, нам придется ужесточить правила.
— Но я по‑прежнему не понимаю, при чем тут Карсони. В нашем казино не принимают кредитные средства, взятые под процент у этого человека.
— Все, что мне известно, — безжизненным голосом продолжила Эди, — это то, что неделю спустя Джейсон одолжил денег у Карсони и вернулся в Монако. Думаю, на этот раз он пошел в другое казино. — Ее плечи поникли, словно она тащила на себе десятитонный груз, хотя так оно и было на протяжении последнего года. — Наверное, он хотел отыграться. С тех пор мы его не видели. А через неделю после его отъезда к нам заявился Карсони и предъявил кредитный договор, который Джеймс оформил на Джуд.
Значит, это был долг ее зятя и тем самым ее сестры… Но она тем не менее не колеблясь взяла его на себя.
Все мои предположения насчет Эди оказались ошибочными. Она не была избалованной, ленивой или трусливой. Но я не хотел думать о том, что теперь меня тянуло к ней еще сильнее, потому что боялся запутаться еще больше.
Тогда как желание придушить Карсони и ее зятя поддавалось объяснению. Я презирал мужчин, угнетавших женщин и живших за их счет.
— Тебе следовало рассказать об этом, когда ты появилась в казино. — Меня огорчала мысль, что Эди участвовала в турнире, чтобы отыграть деньги, которые в первом случае были потеряны за рулеткой в моем игорном доме.
У меня не было причин чувствовать себя виноватым. Если люди решали играть, они должны были сами разбираться с последствиями. Только мне не становилось легче от этого.
— Зачем? — удивилась Эди. — Это моя проблема, не ваша.
— Теперь моя, поскольку ты должна мне миллион евро.
Она густо покраснела.
— Как только мы продадим поместье, я…
— Нет. — Ее упрямство начинало раздражать. — Ты не продашь свой дом. Я не позволю.
— Не вам решать, что мне делать.
