Я тяжело сглотнула, заново переживая ужас из‑за того, чему он подвергался, будучи маленьким мальчиком, и восхищение тем, каким мужчиной он стал.
Но тут Данте вышел из воды, и все связные мысли вылетели у меня из головы.
Он в самом деле купался голым. И выглядел просто великолепно. Мне следовало отвернуться — я ведь подглядывала за ним, — но я не могла отвести взгляд от мужественной красоты этого нагого тела. Я любовалась его узкой талией, мускулистыми бедрами, длинными ногами и тем, как играли мышцы на его животе, когда он медленно выходил на берег. Я пришла в такое сильное возбуждение, что у меня кругом пошла голова. У меня пересохло во рту, когда мой взгляд наконец скользнул к темному треугольнику волос внизу его живота.
Боже правый.
Его плоть была огромной. И длинной.
Разве мужское достоинство не уменьшается в размерах в холодной воде?
Восторг и возбуждение смешались с охватившей меня паникой, которая никак не повлияла на бешеную пульсацию моего лона.
Разум призывал меня поскорее убраться отсюда, потому что, если Данте заметит мое присутствие, я не смогу устоять перед натиском желания отдаться ему. Я буду вынуждена сделать выбор, перед которым он поставил меня четыре дня назад, и наконец утолю жажду, которая мучила меня неделями после нашего первого и единственного поцелуя.
Данте поднял полотенце с кучки одежды и начал вытираться, а я пыталась решить, что мне делать. У меня все еще оставалась возможность улизнуть.
Но настойчивая пульсация между моих бедер отказывалась стихать, и вдруг все мои мысли свелись к тому, что я могла бы испытать, став любовницей Данте.
В Монако я сбежала не от этого человека. Тогда он был отстраненным, пугающим. Он мог уничтожить меня одним щелчком своих пальцев. Но вместо этого он дал мне шанс выбраться из затруднительного положения. Данте не раз повторял мне, что он не отличается добротой, и я понимала, что он не шутил. Такого человека было бы сложно любить, а может, и невозможно. Но речь ведь не шла о любви, а о том, чтобы утолить эту жажду, насладиться чем‑то, предназначенным только для меня. И что бы ни случилось, я знала, что могу доверять ему. Он сделал бы нашу близость яркой, особенной, важной — он обещал мне это, и я поверила ему.
Интуиция подсказывала мне, что за его шрамами и татуировками, суровым воспитанием и настойчивым стремлением к власти, влиянию и богатству скрывается хороший человек. И если я не позволю ему, он не причинит мне боль.
Когда еще у меня появится шанс заполучить на роль любовника такого горячего красавца, как Данте Аллегри? Моего первого любовника?
Мне надоело проявлять осторожность. Ведь я была уверена, что благодаря примеру матери, которая бесконечно в кого‑то влюблялась, смогу сберечь свое сердце в целости, отдавая свое тело этому человеку и получая то, что он пообещал мне.
Данте натянул шорты и начал вытирать волосы, когда я вышла из своего убежища. Он словно почувствовал мое присутствие, потому что вдруг поднял голову, а потом застыл на месте.
Я чувствовала кожей его обжигающий взгляд, когда на негнущихся ногах преодолела последние несколько ступенек и спустилась на пляж.
Данте не сводил с меня глаз, его рука медленно опустилась вниз, и полотенце упало на песок.
Я подошла к нему, зная, что он не сделает ни одного шага навстречу. Ведь он оставил выбор за мной.
Его глаза потемнели от страсти, а дыхание стало таким же тяжелым, как у меня.
— Bella… Какого черта ты здесь делаешь?
— Шпионю за тобой, — без тени стеснения ответила я и в свою очередь окинула взглядом его тело, не скрывая восторга, когда он весь напрягся, а его плоть начала увеличиваться прямо у меня на глазах. Я знала, что мне будет больно, но совсем не боялась. Наоборот, я сходила с ума от желания, чтобы эта штуковина поскорее проникла в мое истекавшее от возбуждения лоно.
Данте взял меня за подбородок и посмотрел мне в глаза.
— Эди, ты играешь с огнем. Если ты не хочешь, чтобы через пять секунд я занялся с тобой любовью, тебе лучше уйти.
«Занялся с тобой любовью».
Это были всего лишь слова, чтобы описать удовлетворение элементарных потребностей, но они пронзили мне сердце. Я делано улыбнулась, инстинктивно понимая, что мне не следует показывать ему, насколько неопытной я была. Иначе эта связь закончится, так и не начавшись.
Судя по тому, как Данте отреагировал на мои слова утешения в тот вечер, он не искал близких, доверительных отношений. Точно так же, как и я, хотя мое сердце молило о другом. Да, я была неопытной в вопросах секса, но всегда видела разницу между любовью и физическим влечением — в отличие от моей матери… Мужчины, с которыми она встречалась, желали заполучить ее тело, но не сердце, а она ошибочно полагала, что, давая одно, сможет получить другое. Я же считала себя реалисткой, которая никогда не совершит подобную ошибку.
— Я никуда не уйду, — ответила я.
Он тихо чертыхнулся, а потом схватил меня за предплечья и рывком притянул к себе.
Обхватив мои ягодицы, он прижался к моему животу своей возбужденной плотью и прильнул губами к пульсирующей жилке у основания моей шеи. Его прохладные пальцы скользнули под тонкую полоску бикини, и я судорожно вдохнула, ощутив прикосновение его ладони к моему лону.
— Bella, ты уже такая влажная, — пробормотал он.
Данте стянул лямку купальника с моего плеча и прильнул губами к прятавшейся под ним набухшей груди, продолжая ласкать низ моего живота. И вскоре укромная бухточка огласилась моими громкими стонами, заглушавшими шум прибоя и громогласное биение моего сердца. Я вцепилась в волосы Данте и начала лихорадочно тереться о его ладонь, чувствуя приближение оргазма, который сотряс мое тело с такой силой, что мне показалось, будто я пережила войну.
Не успела я прийти в себя, как Данте подхватил меня на руки и прижал к себе.
— Спасибо, — пробормотала я.
— Пожалуйста, — сипло рассмеялся Данте. — Но мы еще не закончили, — добавил он и понес меня под навес на одну из кушеток с горой подушек.
Он коснулся большим пальцем моего порозовевшего соска, и я покраснела до корней волос, подумав о том, какое зрелище представляю собой, лежащая на кушетке, томная и удовлетворенная, со спущенной лямкой от купальника.
Данте расплылся в улыбке, а потом, быстро стянув с меня купальник, навис надо мной и начал обводить языком мои обмякшие соски. Я была потрясена, когда меня накрыла новая волна желания. Мне казалось, что я уже утолила свою жажду. Но я ошибалась.
Когда он целовал и ласкал каждый миллиметр моей кожи, мне казалось, что все мое тело стало одной большой эрогенной зоной. Я заметалась под ним и глухо застонала, не понимая, как могла снова так скоро возбудиться. Желание утолить эту жажду было таким сильным, что почти причиняло боль, когда наконец Данте раздвинул влажные складки моего лона и коснулся губами его набухшего бугорка.
