— Аллегри ничего не узнает. Я ведь дал тебе поддельный пропуск.
Они предложили мне фальшивый пропуск на случай, если Аллегри вычислит мой метод игры и внесет меня в черный список. И я согласилась. Потому что была наивной и оказалась в таком отчаянном положении, что поверила вышибале ростовщика.
— И у Карсони теперь имеются другие варианты, как ты можешь вернуть ему деньги.
— Что? — Я попятилась, когда Брут коснулся моего лица, но он схватил меня за волосы и притянул обратно. И я ощутила на губах его спертое дыхание. К моему горлу подкатила тошнота, и отвращение, которое я испытывала сейчас, было почти таким же сильным, как охвативший меня ужас.
— Только не надо удивляться и делать вид, что ты ничего не понимаешь, — захохотал Брут. — Ты нравишься Карсони. Ты красивая малышка, и он уже устал ждать, когда ты вернешь ему деньги.
Мне стало дурно, когда он притянул меня ближе и уткнулся лицом мне в шею. Я попыталась вырваться, но он еще сильнее потянул меня за волосы и провел по моей шее своим мерзким языком.
— Хватит строить из себя герцогиню, — пробормотал он. — Твоя мать была высокооплачиваемой шлюхой. Карсони забудет, что ты ему должна, если ты отблагодаришь его как следует.
Я остановила крик, рвущийся из моего горла, потому что тогда прибежит Джуд, чтобы спасти меня. А я не могла подставлять под угрозу и ее тоже. Сестра понятия не имела о запугиваниях со стороны Брута и его босса, но то, что происходило сейчас, было намного хуже. Меня сковал липкий страх, но я понимала, что не должна показывать этому мерзавцу, как я напугана. Исходя из собственного опыта я знала, что обидчики еще больше наглеют, когда видят страх в глазах своей жертвы.
— Мы продадим поместье… Оно точно стоит пяти миллионов, которые мы должны, — вырвавшись из его цепких рук, взмолилась я.
Я понятия не имела, где мы будем жить. Но мы справимся. Я не боялась работы, так же как и Джуд. Нам придется распрощаться с этим небольшим шато, которое было так дорого нашему сердцу. Здесь, среди лугов, усеянных дикими цветами, и рядом с речкой, в которой мы купались длинными безмятежными летними деньками, прошло наше детство. Но как бы мы ни любили этот дом, это были всего лишь кирпичи, строительный раствор и теплые воспоминания.
Я пыталась спасти дом, но только загнала нас в еще более безвыходное положение. Пора взглянуть правде в глаза и прекратить бороться с неизбежным. Или моя реальность станет намного ужаснее.
— Может, этого будет достаточно, — снова шагнул ко мне Брут с самодовольной ухмылкой, — а может, и нет. В любом случае теперь боссу нужно кое‑что другое.
— Пусть обломается, потому что не получит от меня ничего, кроме денег, — разозлилась я, позабыв о страхе.
Пощечина была такой неожиданной и так сильно потрясла меня, что я рухнула на пол и ударилась локтем о паркет, пытаясь смягчить падение.
— Ты так считаешь? — Брут опять схватил меня за волосы и поднял с пола. Я пыталась отбиться, но от боли мои движения были хаотичными и судорожными. — Посмотрим, что останется от твоей заносчивости, когда ты поймешь, что у тебя нет выбора.
Я начала брыкаться, и он снова заехал мне своей огромной ручищей. И хоть на этот раз я приготовилась к удару, он оказался такой силы, что я не сдержалась и закричала.
У меня закружилась голова, и мне показалось, я слышу звуки лопастей вертолета, словно он приземлялся прямо в нашей библиотеке. Перед глазами возникло лицо Данте и его обжигающий взгляд, говоривший о том, как сильно он хочет меня.
А потом где‑то вдалеке послышался плач Джуд и дерганье дверной ручки.
— Эди, Эди, открой. Что там происходит?
Когда до меня дошло, что Брут закрыл дверь, когда пришел, чтобы обсудить последнюю выплату, я затряслась от ужаса и со всей силы пнула его по ногам. Он отпустил меня, и я споткнулась и упала, а затем снова поднялась, пытаясь сбежать, спрятаться от этих безжалостных кулаков. Но комната была пуста — куда мне прятаться?
За дверью снова послышался крик сестры и чей‑то голос, и у меня перехватило дыхание, когда я узнала его.
Но нет… Это всего лишь игра моего воображения. Мне не на кого рассчитывать, кроме себя самой.
— Иди сюда. — Брут опять схватил меня за руку, достаточно сильно, чтобы оставить на ней синяк, но тут раздался страшный грохот.
Дверь с треском распахнулась и слетела с петель, и в комнату, подобно ангелу мщения, стремительно вошел Данте Аллегри, за которым следовал его менеджер из казино.
От увиденного мои мысли завертелись, как лопасти нарисованного моим воображением вертолета.
Или он был настоящим? Неужели Данте приехал спасти меня?
— Джо, вызови полицию! — закричал Аллегри и бросился к нам.
Брут разжал свои пальцы.
— Что за че… — Он не успел договорить, потому что Данте нанес ему сокрушительный удар в челюсть.
Брут сложился пополам, а потом выпрямился и резко бросился бежать. Я отскочила назад и присела на корточки, глядя, как улепетывает мой обидчик. Его шаги эхом раздавались в моей голове, которая раскалывалась от боли.
Это была реальность или я все придумала себе?
Эйфория быстро сменилась смятением. Я понимала, что пережила шок. Но когда Данте подошел ко мне, расслабив истекавшие кровью пальцы, на меня обрушился смысл произошедшего. Страх, смущение и паника пронеслись во мне подобно землетрясению, а потом не осталось ничего, кроме боли.
Я обхватила свои коленки, потому что меня трясло с такой силой, что я боялась, что развалюсь на части.
Данте опустился передо мной на одно колено, и его лицо оказалось так близко от моего, что я уловила аромат его туалетной воды. Но я все еще не могла поверить, что он здесь. Зачем он приехал? Почему бросился спасать меня? А потом я вспомнила. Я задолжала ему миллион евро.
— Bella, — прошептал он и мягко коснулся моей щеки.
Я поморщилась, чувствуя, как из глаз потекли слезы. Мне не следовало плакать. Потому что это были слезы жалости к себе.
— Эди… — подошла ко мне сестра. — Он ударил тебя? Этот мерзавец…
Я снова поморщилась, когда она заплакала, и ее всхлипы еще больше усилили мою головную и сердечную боль. Я уткнулась лицом в колени, потому что не хотела, чтобы Данте видел меня такой. Напуганной и неспособной защитить себя. Мне было так стыдно.
Но я не могла убежать или спрятаться. Поток адреналина от стычки с Брутом иссяк, и теперь мое тело пронизывала острая боль. Болело все: лицо, локоть, ребра. Я испытывала такую страшную усталость, что у меня не было сил подняться на ноги.
Я вжалась в колени, по‑ребячески убеждая себя, что, если не смогу видеть Данте — и жалость, написанную на его лице, — он тоже не сможет видеть меня.
— Хватит плакать, — мягко, но вместе с тем решительно обратился Данте к Джуд. — И вызовите скорую своей сестре.
