Мариана казалась невозмутимой, но Анджело знал, что причиняет ей боль.
— Извини, — сказал он, проведя рукой по волосам. — Я воспользовался тобой.
— Мы использовали друг друга, — поправила она.
— Но я не был честен с тобой. Я…
— Впервые за многие годы ты заставил меня почувствовать себя привлекательной женщиной, — тихо сказала она, и на ее скулах проступил румянец.
Чувство вины стало еще сильнее.
— Ты очень привлекательная, но у нас нет будущего, Мариана.
Она ничего не сказала, но еле заметно вздрогнула.
— Твоей вины тут нет, — заверил ее Анджело. — Виноват лишь я один. Я не могу… — Он понимал, что должен сказать ей правду. — Ты ведь сказала, что хочешь завести детей.
— Да. Когда‑нибудь — обязательно.
— А у меня не будет детей.
— Потому что ты не хочешь становиться отцом.
Если бы она знала, как Анджело этого хотелось!
У него были такие планы на будущее! Но все они превратились в пыль. Да, у него теперь есть племянница, но этого было бы недостаточно для Стефани — да и для любой женщины, желающей иметь собственного ребенка.
— У меня не может быть детей, — признался он. — Вот почему Стефани ушла меня. В детстве я перенес паротит, и это сделало меня бесплодным.
Мариана промолчала в ответ. Анджело не смотрел на нее, потому что боялся увидеть жалость в ее глазах. Он ругал себя за то, что поддался вчера желаниям своего тела. Разве не ясно было сразу, что одной ночи с Марианой ему будет недостаточно?
— Так что нет смысла связываться со мной, потому что я не могу дать тебе то, о чем ты мечтаешь.
— Значит, ты хочешь детей?
— Я не могу их иметь, — повторил Анджело.
— Быть родителем — это больше чем биология, — тихо сказала Мариана. — Существует ведь возможность усыновления, опеки.
Он предлагал эти варианты Стефани, но та их отвергла.
— Или ЭКО, — само вырвалось у него.
— Да, или ЭКО, — кивнула она.
Анджело посмотрел на Мариану. На ее лице не было ни жалости, ни осуждения. Только сочувствие. Но Анджело не мог рисковать. Второй раз он не сможет пройти через полное крушение всех его надежд.
— Стефани посчитала, что я не подхожу ей. Я знаю, что ты — не она, но не могу открыть себя для таких отношений, чтобы снова не испытать боль. Прости. Я хотел бы, чтобы все сложилось иначе. Прошлой ночью я не должен был…
— Я поняла, — перебила его Мариана. — Мы не должны были спать друг с другом. Это было ошибкой. И я не обижусь, если ты предпочтешь, чтобы кто‑то другой продолжил составлять каталог картин твоего деда. Я могу посоветовать несколько хороших специалистов.
Анджело снова провел рукой по волосам.
— Нет, это нечестно. Ты уже так много сделала!
Как он мог отстранить Мариану от этой работы, зная о ее трепетном отношении к творчеству Карулли? В голове мелькнуло: «А может, Мариана таким образом намекает, что больше не хочет меня видеть?»
— Если ты больше не желаешь работать со мной…
— Я хочу отследить историю «Девушки у окна», — ответила она. — Я хочу заниматься каталогом и изучать коллекцию твоего деда для моей диссертации.
— Так ты готова продолжать работать со мной? Даже несмотря на то, что мы?..
— Да, если мы оба будем сохранять дистанцию и общаться только в деловом ключе.
Мариана не стала спорить и утверждать, что, возможно, у них есть шанс быть вместе, и Анджело решил, что она счастлива вернуть статус‑кво. Что ж, они оба поступили правильно, пусть даже это заставит его чувствовать себя несчастным.
Мариана гадала, почему Анджело отверг ее: из‑за того, что не может иметь детей или он использовал свое бесплодие лишь как повод, чтобы избавиться от нее?
Она корила себя за то, что позволила себе близость с этим мужчиной, и за то, что мечтала о серьезных отношениях с ним. Какой же дурой она была, когда ненадолго поверила, что эта страстная ночь действительно что‑то значит. Снова она умудрилась выбрать мужчину, который не может любить ее такой, какая она есть. Анджело не хочет ее.
Но на этот раз Мариана определенно усвоила урок. Она решила, что, как и в ситуации с Эриком, усердный труд поможет ей преодолеть душевные страдания. Надо узнать правду о любимой картине Лео Моретти и затем заняться составлением каталога его коллекции.
После завтрака, прошедшего в неловком молчании, Анджело и Мариана купили коробку печенья и отправились в дом, где жил Билли Рейнольдс.
Анджело вел себя предельно вежливо, и Мариана снова пожалела, что уступила своему порыву прошлой ночью. Ну почему она не держалась на расстоянии?
Билли был рад печенью, и еще больше — собеседникам.
— Мне нравится ваша программа, мисс Теккерей. То, как вы отслеживаете историю картины. Как ее хозяин сначала не имеет ни малейшего представления о том, чем владеет, а затем узнает, что его картина стоит целое состояние. Но я ничего не знаю о живописи и поэтому не знаю, чем могу быть вам полезен.
— Мой дедушка купил картину, на ней изображен дом, в котором вы жили.
Анджело показал Билли фотографии, сделанные Лео.
— Да, это моя бывшая ферма. И я помню, что ваш дедушка приезжал туда. Я тогда был еще подростком. — Билли задумался. — Значит, он нашел картину в большом доме?
— Да. Нам хочется выяснить, существует ли какая‑то связь между фермой и особняком, — сказала Мариана.
Билли покачал головой.
— Понятия не имею. До меня этой фермой владело несколько поколений моих предков. Я не знаю никакой связи с большим домом.
— Мы думаем, что женщину на картине зовут Алиса, — сообщила Мариана. — Может быть, она — одна из ваших родственниц?
Билли покосился на фотографию.
— Эта девушка немного похожа на младшую сестру моего дедушки, но я не думаю, что ее звали Алиса. Надо было в свое время попросить маму написать имена на обороте всех старых фотографий. Ширли, моя старшая дочь, исследует наше генеалогическое древо, и время от времени она снимает кучу фотографий и заставляет меня рассказывать ей все, что я могу вспомнить. — Билли сделал паузу и предложил: — Я мог бы попросить ее связаться с вами.
— Это было бы просто замечательно. Спасибо, — ответил Анджело, вручая Билли Рейнольдсу свою визитку.
Следующей остановкой был офис адвоката в Норвиче.
— Боюсь, что информация, которую вы запрашиваете, является конфиденциальной, — сказала им секретарь в приемной, когда Анджело спросил о том, где сейчас проживает семья Фишер. — В соответствии с законами о защите персональных данных я не могу ничего подтвердить или опровергнуть.
