— Неужели вы думаете, что Гилмор — только предлог, чтобы заманить вас в спальню?
Поджав губы, Мия указала на него пальцем:
— Я вижу все ваши хитрости, Дилан. Вам нельзя доверять.
— Да, но вам же хочется мне доверять? — Он поймал ее палец и поцеловал его.
Она резко вдохнула.
— И тем не менее, мадам, в данном случае мне можно полностью доверять. Фотография висит в парадной гостиной.
Мия бросила взгляд на свои ноги, потом на океан, потом на него.
— В таком случае я хотела бы на нее посмотреть.
Дилан встал и протянул ей руку. После недолгих колебаний она приняла ее, и он помог ей встать. Он сплел свои пальцы с ее пальцами с намерением как можно дольше не выпускать их.
— Почему вы держите ее в парадной гостиной, а не в жилых комнатах?
— Вы сами поймете, когда увидите.
Мия не спешила убирать руку, и у Дилана возникло ощущение маленькой победы.
В первый же миг, когда ее взгляд упал на фотографию, Мия поняла, почему он не повесил ее в жилых комнатах. Даже несмотря на то, что ее отвлекало прикосновение Дилана, державшего ее руку так, словно для него это самое обычное дело, мощная энергетика снимка сразила Мию наповал.
За всю свою жизнь она держала за руку только трех мужчин: отца, когда была очень маленькой, Джони, когда была очень глупой, и теперь Дилана.
«Но ты уже не очень маленькая и не очень глупая».
В последнем у нее возникли некоторые сомнения.
— Это… впечатляет.
Она не знала, смогла бы изо дня в день жить рядом с такой картиной. Ее сила потрясала. Хотя Мия не могла понять, откуда исходит эта сила.
Это был просто пейзаж — сверхъестественно спокойный океан, гладкость которого не нарушала ни одна волна, на переднем плане холм, трава на котором, не тронутая ни малейшим дуновением ветерка, была так же неподвижна, как вода. Над океаном нависали низкие грозовые тучи, делавшие воду угрожающе темной. А откуда‑то из‑за спины фотографа било яростное солнце, заливавшее всю картину мощным потоком света, от которого каждая травинка выглядела невероятно ярко и отчетливо. Этот контраст — такой странный и вместе с тем такой реалистичный — завораживал.
— Что скажете?
Мии пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла заговорить:
— Ваш мистер Гилмор поймал самый последний миг перед началом шторма. Еще секунда, и подует ветер, а солнце скроется за тучами. Это… это как глубокий вдох. Как дуэль между светом и тьмой, между добром и злом.
Дилан подошел к ней и встал рядом.
— Я чувствую то же самое.
— И понимаете, что в этом случае победит тьма…
— Но?..
— Но меня не оставляет ощущение, что это не навсегда. Тьма — это на время. Шторм выдохнется, и солнце снова возьмет власть в свои руки.
Какое‑то время они стояли и молча смотрели на фотографию.
— Она говорит о печали и надежде, — вдруг выпалила Мия, не в силах удержаться. — Она навевает на меня грусть и вместе с тем дарит надежду, ощущение счастья… и благодарности.
Дилан кивнул:
— Да, я понимаю.
— Это самая удивительная картина из всех, которые я видела.
— И вторая из самых удивительных картин, которые видел я.
Слова Дилана заставили Мию повернуться к нему и с изумлением поднять брови.
— Неужели вы видели что‑то лучшее?
— Тот снимок, который сделал Фелипе в четверг в парке. Глядя на него, я чувствую все, о чем вы сказали и много больше.
Мия почувствовала, как невидимая рука сдавила грудь, не давая вздохнуть.
— О, я…
Она не знала, что сказать, но внезапно гипноз рассеялся, потому что в комнату ворвалась Карла:
— О, Дилан!
Дилан повернулся к ней, как показалось Мии, весьма неохотно.
— Что случилось?
Карла лишь заламывала руки и издавала нечленораздельные звуки, его взгляд сделался жестче.
Мия шагнула и взяла Карлу за руку.
— Карла, в чем дело?
Карла вцепилась в ее руку мертвой хваткой.
— О, Мия, у меня нет слов, чтобы извиниться перед тобой. — Повернувшись к Дилану, она добавила: — Только что приехал дядя Эндрю.
Мии показалось, что от этих слов Дилан сразу же постарел лет на десять. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что брат с сестрой не питали особой любви к своему дядюшке. Если судить по выражению ужаса в потемневших глазах Карлы, он был не иначе как монстром‑людоедом. Похоже, она боялась этого человека.
Бросив взгляд на фотографию, Мия расправила плечи.
— Значит, ваш дядюшка — это шторм?
Дилан удивленно посмотрел на нее.
Она слегка улыбнулась.
— У меня тоже есть такой родственник. Полагаю, нам надо просто переждать его визит. — Она подмигнула Карле: — Как знать? Может быть, его очарует Тьери.
Карла чуть не рассмеялась.
Дилан тоже посмотрел на фотографию, и его плечи немного расслабились. Обняв Мию одной рукой, он прижался губами к ее волосам. Жест был нежный и дружеский, без признаков сексуальности, но ее кровь все равно вспыхнула огнем.
— Тогда идем, — сказал он. — Встретимся с драконом лицом к лицу.
За обедом Мия убедилась в том, что старший из Феаруэзеров олицетворяет собой все, чего она больше всего боялась. Он был устрашающе авторитарен и отличался воззрениями, твердость которых не уступала их узости. Этот человек воспринимал свои привилегии, как нечто само собой разумеющееся.
Если добавить к этому, что Эндрю Роберт Феаруэзер занимал пост федерального судьи — то есть мог отправить человека в тюрьму на всю жизнь, — не удивительно, что Мия почувствовала легкую дрожь в ногах.
И этот человек заменил Карле и Дилану родителей, взяв на себя роль их опекуна и объекта для подражания! Ее желудок сжался и сделал медленный болезненный кульбит.
— Карла, тебе давно пора представить мне человека, за которого ты собираешься выйти замуж. Но поскольку ко мне ты бы его не привезла, я решил нагрянуть к вам без предупреждения.
— Ты можешь приезжать к нам в любое время, дядя Эндрю. — Дилан улыбнулся одними губами. — Твоя комната всегда готова и ждет тебя.
— Хм! — Его взгляд остановился на Мии. — А вы кто такая? — рявкнул он.
Три года в тюрьме научили Мию скрывать внешние проявления страха.
— Меня зовут Мия. Я просто подруга Карлы и Дилана.
Он тут же потерял к ней интерес и переключился на Тьери.
