В тюрьме Мия научилась обходиться самым малым и вышла оттуда с той же привычкой. Сначала это казалось ей мудрым. Она действительно не хотела слишком привязываться к вещам, как Джонни. Но сделать уютным свое жилище — не преступление.
— Мия, очнись.
Она отшатнулась, когда Дилан помахал у нее перед носом рукой.
— Такое впечатление, что ты где‑то далеко, — лукаво заметил он и обвел жестом гостиную. — Тебе нравится?
— Я просто влюблена в эту комнату.
Сегодняшний поход по магазинам с Диланом был увлекательным. Мия думала, что он выберет в магазинах то, что ей нужно, как сделал бы ее отец или Джонни. Но нет, он каждый раз спрашивал ее мнение.
— Мне нравится цветовая гамма, которую ты выбрала. — Дилан огляделся по сторонам. — Теперь здесь стало гораздо светлее.
— Цветовая гамма — это наше общее достижение. Сама я бы ни за что не сообразила.
Когда Дилан привез ее в магазин, он первым делом спросил, какие цвета ей нравятся. В конце концов Мия остановилась на ярко‑синем и песочно‑сером. Теперь она накрыла диван покрывалом, разложила на нем подушки и застелила стол скатертью в тех же тонах. Разделочный стол украсили синие кувшины, на каминной полке появилась ваза и несколько безделушек, а на стене два постера с изображениями морского берега в простых винтажных рамках. Под кофейный столик лег джутовый палас с каймой цвета шоколада, а у двери симпатичный приветливый коврик.
— Все так изменилось, — удовлетворенно вздохнула Мия. — Теперь мне больше нечего стесняться.
— Сюда нужна ваза со свежими цветами. — Дилан показал на рабочий стол. — Возможно, еще какое‑нибудь растение на кофейный столик, и комната будет идеальна.
— Так. В кухню маргаритки, на кофейный столик фиалки. Все сделаю.
— И самое главное — все это укладывается в бюджет! — улыбнулся Дилан.
Он выглядел таким довольным, что Мия невольно рассмеялась, и ее сердце забилось сильнее. То, что сегодня сделал для нее Дилан, стоило тысячи слов. Он вел себя с ней как с другом. Теперь настал ее черед.
Глава 9
— Раз уж мы уложились в бюджет и… — У Мии пересохло во рту. — Что, если в знак благодарности я приглашу тебя куда‑нибудь пообедать?
Дилан повернулся к ней, в его внимательных глазах появилась тревога… и надежда.
— По‑дружески, — добавила она.
— Когда?
Мия пожала плечами:
— Например, сегодня вечером… если ты свободен.
— Я свободен. — Он оглядел себя. На нем были шорты и хлопчатобумажная рубашка. На ней то же самое. — Мы можем пойти в какое‑нибудь место попроще, — предложил он.
— Попроще — это то, что надо. — Это просто идеально!
— Здесь рядом с пляжем есть отличная пиццерия. Они дают пиццу на вынос.
— Лицо Дилана сияло. Мия смотрела на него и удивлялась, как он научился радоваться каждому моменту жизни? — Когда ты в последний раз ела пиццу на пляже?
— Я… никогда.
— Тогда пошли. Он взял ее за руку и повел к выходу. — Это упущение должно быть исправлено немедленно.
— Видишь? Я же тебе говорил, что это отличная идея.
Дилан устроился на песке и улыбнулся ей. Мия расстелила полотенце, чтобы он мог поставить на него коробки с пиццей.
— Я подожду выносить окончательное суждение, пока не попробую пиццу.
Она выставила на полотенце две бутылки с водой. У них оставалось еще полчаса светлого времени, возможно, даже чуть больше. В воде отражались последние лучи солнца, переливавшиеся всеми оттенками розового, золотого и лилового. Легкий ветерок играл волосами Мии, мирно набегали на берег волны, раздавались крики чаек над головой, слышался смех небольшой семейной компании, расположившейся на берегу в стороне от них. Слева на вершине холма виднелся знаменитый ньюкаслский маяк. А прямо перед ними расстилался Тихий океан.
Такой простор. Мия всей грудью вдохнула морской воздух и, повернувшись к Дилану, увидела, что он за ней наблюдает. Она застенчиво пожала плечами и села рядом с ним, но так, что между ними оказались коробки с пиццей.
— Место просто замечательное. Лучше ты не мог бы выбрать.
— И вечер для пикника просто прекрасный. А теперь попробуй пиццу.
Мия взяла из коробки пиццу, откусила от нее и с трудом сдержала стон удовольствия.
— Вкусно… — пробормотала она. — Правда, очень вкусно.
Какое‑то время они молча ели. У Мии стало легко на душе. Дилан заставил ее вспомнить, сколько удовольствий существует на свете. Мия вышла из тюрьмы почти одиннадцать месяцев назад, но все еще боялась радоваться жизни.
— О чем ты думаешь? Ты только что радовалась, а теперь уже нет.
— Что? — Она повернулась к нему. — Мне очень хорошо. Честно.
Дожевав свою пиццу, она взяла бумажную салфетку.
— Хочешь знать правду? Я боюсь слишком сильно радоваться.
— Почему?
— Из осторожности. Вдруг я сделаю какую‑нибудь глупость, и снова окажусь там.
— Ты имеешь в виду тюрьму?
Она кивнула.
— У тебя есть какие‑то причины считать, что ты снова туда попадешь?
— Мне трудно считать свободу чем‑то само собой разумеющимся. Люди многое так воспринимают, пока у них это не отнимут. Одна мысль о том, что я совершу ошибку, и меня снова посадят… — Она передернулась. — Поэтому иногда в радостные моменты я вдруг вспоминаю тюрьму, и мне становится страшно…
Дилан наклонился к ней, и Мия почувствовала слабый аромат мускатного ореха. Этот аромат смешивался с запахом моря и пиццы, и она подумала, что ей никогда в жизни не было так хорошо.
— Мия, теперь ты совсем другая. Ты уже не сделаешь тех ошибок.
— Думаю, тебе надо узнать, что со мной случилось.
— Да, я очень этого хочу.
— Жалкая история, — предупредила Мия. — Ты в самом деле не пытался ничего обо мне разузнать?
— Мне хотелось услышать все от тебя, а не вычитать в так называемых фактологических отчетах, где отсутствуют многие по‑настоящему важные факты.
— Я, кажется, уже говорила, что мой отец был тяжелым человеком.
— Ты имеешь в виду, что он обижал твою мать?
Она кивнула, борясь с внезапно навалившейся усталостью.
— В шестнадцать лет я наконец взбунтовалась против него.
— И что случилось?
— Он подбил мне глаз и выгнал из дома.
Дилан сжал кулаки.
— Я оказалась во временном приюте для бездомных и начала работать официанткой.
