Ночью, за день до того, как они должны были ехать в Венецию на свадьбу бизнес‑партнера Андреа, Иззи проснулась от знакомых болевых спазмов. Чтобы не разбудить Андреа, тихо выскользнула из кровати и направилась в ванную, где в косметичке лежали ее тампоны. Однако в сумке не оказалось парацетамола, поэтому она спустилась в кухню, к аптечке. Найдя таблетки, проглотила их и запила водой, надеясь, что они подействуют быстро.
Однако, стоя у окна и глядя на залитое лунным светом побережье, она почувствовала странный укол разочарования. Положив руку на живот, позволила себе помечтать на запретную тему. Ребенок Андреа был бы зачат в любви, а не в похоти. Они бы растили его как супружеская пара, заботясь о нем искренне, а не ради того, чтобы выполнить условия завещания.
Иззи опустила руку. Глупо позволять себе подобные мысли. Что она будет делать одна с ребенком? Она ничего не знает о материнстве. Кто сказал, что она способна стать хорошей матерью? Она даже школу не окончила.
Глубокий голос Андреа вырвал ее из мечтаний.
— Дорогая, что ты делаешь здесь в такое время ночи? — Его взгляд упал на лекарство, все еще лежавшее рядом. — Тебе нездоровится? Ты выглядишь немного раскрасневшейся, но нет, вроде температуры нет, — заметил он, положив руку ей на лоб.
— Ничего страшного. Мне просто нужен был парацетамол.
Он все еще хмурился.
— У тебя головная боль?
— Нет. Месячные.
Он обнял ее за плечи.
— Что я могу для тебя сделать?
«Влюбись в меня!»
Иззи опасалась, что он заметит тоску в ее глазах, которую не в силах скрыть.
— Ничего. Я приняла обезболивающее, скоро станет легче.
Он приподнял ее подбородок пальцем.
— Надо было разбудить меня, малышка. Как часто у тебя болезненные менструации?
Иззи готова была потерять самообладание. Его нежная забота напомнила о том, чего ей не хватало долгие годы. Никто и никогда не обнимал и не утешал ее во время месячных. Никто и никогда не беспокоился о ней.
Она заставила губы раздвинуться в сдержанной улыбке.
— Время от времени. Все будет хорошо, Андреа. Возвращайся в постель. Я приду через минуту.
— Давай я сделаю тебе согревающий пакет? Уверен, у Джанны где‑то есть один.
— Пожалуйста, не беспокойся. — Иззи отстранилась от него.
— Перестань отталкивать меня, Изабелла. Я беспокоюсь о тебе.
Она повернулась к раковине и налила себе стакан воды. Так, на всякий случай.
— Ты должен почувствовать облегчение.
— Почему же?
Она указала на свой живот.
— Я не беременна.
Что‑то промелькнуло в его лице.
— Ты беспокоилась, что это возможно?
Иззи пожала плечами.
— Не совсем так.
Наступила напряженная тишина, будто он тоже задумался о том, что было бы, если бы Иззи забеременела. Что он мысленно представлял? Наливающийся тяжестью ее живот? Или темноволосое, темноглазое дитя с пухлыми ручками и ножками и милыми ямочками на щечках?
Андреа откашлялся и взъерошил волосы.
— Я приготовлю тебе согревающий пакет. — Он пошел к ящику на другом конце кухни, чтобы достать пакет и положить его в микроволновку. — Ложись. Я приду через пару минут.
Иззи повернулась, чтобы выйти из комнаты, но, когда оглянулась на него, увидела, что он стоит неподвижно, устремив невидящий взор на электронное табло микроволновки.
Андреа достал нагретый пакет и нахмурился. Иззи права. Он должен чувствовать облегчение. Он его и почувствовал. Самое последнее, чего он хотел, — ее беременность. Она бы все изменила, а он в этом не заинтересован. И без того все слишком изменилось, и ему трудно все держать под контролем. Он доволен тем, как идут дела. Они с Иззи наслаждаются своими отношениями. Но это не значит, что он желает продолжения больше оговоренного времени. Он старался сдерживать эмоции, чтобы не перейти некую грань.
Почувствовала ли Иззи облегчение от того, что не беременна? Он внимательно изучал ее, но она хорошо умеет скрывать свои чувства. Ей двадцать пять лет. Вдруг она уже слышит тиканье своих биологических часов? Она сказала, что не хочет детей. А вдруг передумала? Это стало бы большой проблемой. Андреа не в курсе, как должна выглядеть счастливая семья. Его «семья» была катастрофой с самого начала. Его биологический отец бросил мать. Отчим не проявлял к нему никакого интереса, только поколачивал. Теоретически Андреа нравилась идея любящей счастливой семьи, просто на практике это такая редкость. Поэтому он решил, что легче и менее болезненно двигаться по жизни без эмоциональных обременений в виде жены и детей.
Он отказывался думать о том, как одиноко ему станет, если однажды Иззи уйдет из его жизни.
Впрочем, он привык к одиночеству. Большую часть жизни один.
Андреа понес согревающий пакет в главную спальню. Иззи лежала на боку, положив одну руку под голову, а другой обхватив живот. Когда он подошел, она попробовала улыбнуться.
— Извини, что прервала твой прекрасный сон.
Он сел рядом на кровать, положил согревающий пакет ей на живот и убрал ее волосы со лба.
— Вот так должно было хорошо. Болеутоляющее уже подействовало?
— Немного.
Андреа провел пальцем по ее щеке.
— Ты сможешь поехать завтра в Венецию на свадьбу Патрицио Монтелли?
Иззи перевернулась и легла на спину, прижав согревающий пакет к животу.
— Конечно. Это просто менструации, Андреа. Так у меня бывает каждый месяц с тринадцати лет.
Он криво усмехнулся.
— А я еще думал, что бриться каждый день — ужасно.
Она коснулась его колючей щеки, и это нежное, мягкое, как голубиное перышко, прикосновение заставило напрячься каждый нерв его тела, вызвав волну страстного желания. Он перехватил ее руку и поцеловал каждый пальчик.
— Надо попытаться немного поспать.
Она взглянула на него.
— Андреа.
Он мягко сжал ее руку.
— Да, дорогая?
Она открыла было рот, но тут же и закрыла, отведя взгляд.
— Не важно.
Он пристально посмотрел на нее.
— Тебя что‑то беспокоит, милая? Завтрашняя свадьба? Там может быть пресса, но я постараюсь…
— Нет, дело не в этом.
— А в чем тогда?
Она вздохнула и грустно улыбнулась.
— Ничего. Я просто немного волнуюсь, наверное. Гормоны.
Опустив глаза, она начала теребить рукав его халата, будто ей нужно было чем‑то занять руки.
