— Логично, — сказал Джуд. — Правда, звучит как попытка надышаться перед смертью.
Роза хлопнула его по руке папкой — не больно, но достаточно, чтобы он замолчал и широко улыбнулся.
В прошлый раз они находились на его территории — если можно гастрольный автобус назвать чьей‑то территорией.
Теперь они были в мире Розы, в ее родном доме, хоть он и являлся курортом по совместительству.
Джуд должен увидеть Розу с совсем другой стороны. Может, он поймет, почему она его бросила.
Роза вела его по длинной дороге к пристани, но не успели они выйти к морю, как она резко свернула направо, на узкую тропинку, окаймленную тщательно выстриженной зеленью. Они двигались в противоположном направлении от его бунгало, но места выглядели знакомыми.
Аккуратные низенькие домики, мимо которых они шли, утопали в деревьях и цветах. По мере приближения молодые люди почуяли запах свежей краски. Джуд припомнил: не так давно бунгало стояли серые и обшарпанные, на некоторых крышах была разбита черепица, и кое‑где ставни сорвались с петель.
Теперь все изменилось.
Под лучами солнца белоснежные стены сверкали. Джунгли, сквозь которые продирался Джуд, когда приехал, были укрощены, и местность поражала великолепием и ухоженностью. Патио на заднем дворе бунгало были вычищены от и до, а отремонтированная кованая мебель натерта до блеска.
Это было настоящее преображение. Если бы Джуд больше внимания уделял окрестностям, а не своим мыслям (а также скрэбблу), он бы заметил это раньше. Перед ним открылась картина, которую описывала ему Валентина.
Взгляд Розы оказался куда критичнее.
— И насколько печально здесь было до ремонта?
Джуд пожал плечами.
— Когда я приехал, работа шла полным ходом.
— Но что‑то же оставалось нетронутым.
— Даже не знаю, как объяснить… — Джуд содрогнулся, пытаясь найти слова, которые описали бы упадок и разруху, процветавшую на острове пару недель назад.
— Все так печально?
— Мягко говоря, — выдавил он. — Анна с Лео и рабочие совершили подвиг.
Роза тяжело вздохнула.
— Тогда она просто осатанеет, когда вернется.
Джуд направился к ближайшему кованому креслу и жестом пригласил Розу сесть напротив.
— Надо было кофе захватить, — проворчала она.
Испробовав фирменный кофе Санчи, Джуд не мог с ней не согласиться. Но вытянуть из Розы откровения тоже неплохо.
В глубине души Джуд недоумевал: почему он до сих пор мучается, почему ему не все равно. Если бы в дело не вмешались чувства, он запросто мог бы оставить их короткую интрижку в памяти и двигаться дальше.
Почему он до сих пор ждет чего‑то большего? Наверное, потому, что их связь оказалась яркой, настоящей. Она промчалась, как сон.
Конечно, потом он встречался с разными женщинами — бывало долго, бывало мимолетно. Его жизнь радикально поменялась: гастрольный автобус уступил место личному самолету, а грязные пабы, в которых они играли, — стотысячными стадионами. Его музыку узнавали, любили, его альбомы дважды становились платиновыми. Музыканты группы сильно сблизились после всех перемен. Особенно после смерти Гарета.
По тем или иным причинам особую популярность завоевал Джуд: его выделяли чаще остальных, именно у него газеты и журналы стремились взять интервью, сделать с ним фотосессию. Именно о нем сплетничали.
В его жизни появилось множество новых людей, помимо коллег по группе, и, по идее, Роза должна была стереться из его памяти. Он вообще не должен был узнать ее вчера вечером.
Но он узнал ее по голосу — в ту же секунду.
Перед этой девушкой он раскрыл свою душу и позволил увидеть себя таким, как он есть. Она стала его единственным близким человеком, после Гарета. Но с Гаретом они дружили с трех лет. А Розу он знал меньше месяца. И до сих пор никто, кроме нее, не видел его настоящего.
И вот она сбежала. Что он должен был думать?
Разумеется, он закрыл свое сердце на замок.
Теперь он должен узнать, что в нем или в ней не так и почему она уехала и не вернулась.
Начнем с вражды между сестрами…
— А что у тебя с Анной?
Роза с вызовом уставилась на него.
— А что у нас? Ничего.
Джуд вспомнил своих кузин: троица так дружила, что они понимали друг друга без слов.
— Мне казалось, отношения между сестрами должны быть другими…
— Ты один у родителей, — бросила она, и Джуда неприятно задело, что она помнила об этом незначительном факте. — Тебе‑то откуда знать?
В общем и целом она была права. У него, конечно, был Гарет, но друг — это совсем другое, хоть они и жили бок о бок до восемнадцати лет.
— Тогда просвети меня, — предложил Джуд.
Роза вздохнула.
— У нас с Анной разница два года, а кажется, как будто все десять.
— Вы не слишком похожи?
— Внешне? Мы обе мамины, если ты не заметил.
Он попытался вспомнить, как выглядит Анна. Она точно не была похожа на Розу, иначе он бы сразу отреагировал.
— Я про другое… — медленно произнес он. — Да, внешность у вас в маму. Но в Анне я не узнал твоих черт. — А ведь он три года пытался разглядеть Розу в толпе незнакомцев.
— Папа говорит, на фотографиях мы как близнецы, — произнесла она немного грустно. — А в жизни мы абсолютно разные люди.
Девушка сидела, сгорбившись, уткнув локоть в колено. Ее сложная длинная коса свисала с плеча, а взгляд из‑под пушистых ресниц был нацелен прямо на него.
Она делает вид, что спокойна и расслаблена, догадался он. Наверное, кто‑нибудь и поверил бы. Но Джуд ощущал исходящее от нее напряжение — как той ночью.
С очередным вздохом она выпрямилась.
— Просто Анна всегда была папиной любимицей. Строгая, организованная, серьезная, все такое. А я мамина. Дух свободы.
— Поэтому вы не ладите? — спросил Джуд. — Слишком разные?
— Не только. — Ее сверкающие белые зубы закусили пухлую губу.
Вспомнив, когда она это делала последний раз, Джуд почувствовал, что его накрывает волна вожделения. В тот раз она сидела на нем верхом…
Он с трудом сглотнул.
— А что еще?
Он должен понять, почему Роза его бросила. Проследить леденящую кровь цепочку событий, которые привели к смерти Гарета. И затем он должен развернуться и уйти, забыв обо всем. Двигаться дальше. Вот какой у него был план.
— Мама нас бросила. Я же тебе рассказывала? — Она дождалась его кивка и лишь потом продолжила: — Мы и до этого жили кое‑как. Отец торчал в университете или в своем кабинете и показывался, только чтобы пожаловаться на разруху в доме или попытаться как‑то привести все в порядок. А мама… Она старалась сделать нас счастливыми. Мы могли поехать на пляж без перекуса и купальных костюмов, и ей было плевать. На обед мы ели мороженое и купались в трусах.
