* * *
За недолгое время работы в борделе Алита успела обзавестись несколькими чемоданами одежды и подарков — внося в дом все это добро, Бланк улыбался, понимающе и довольно. Наверняка решил, что хозяин наконец-то устроился в жизни: добрый дворецкий всегда утверждал, что мужчина без второй половины обречен быть неприкаянным и никчемным, каких бы чинов и богатств не добился. «Рай лежит в ногах жены и матери», — частенько повторял он пословицу родного Синегора, и, судя по тому, что его супруга сейчас вынашивала уже четвертого по счету ребенка, Бланк действительно нашел свой рай на земле.
Лефевр решил ничего не говорить по этому поводу. Пока Амина помогала его гостье переодеться к ужину — наверняка старалась выведать что-нибудь интересное, чем потом можно будет поделиться с товарками на кухне — Лефевр отправился в свой кабинет, где уже накрыли ужин, и, вынув из ящика стола серебряный контейнер, раскрыл его и несколько минут рассматривал пышное лебединое перо с металлическим наконечником. Перо было прижато скобами с нанесенными на них древними рунами: это сдерживало Ползучий артефакт, не позволяя ему ни скрыться, ни причинить вред.
Обожженное запястье снова заныло. Лефевр закрыл контейнер и обернулся к дверям: на пороге кабинета стояла Алита, и он подумал, что дней, проведенных без нее, словно бы и не было.
— Как вы, Алита? — спросил он. Девушка пожала плечами и смущенно улыбнулась.
— Знаете, это, конечно, прозвучит странно, — призналась она. — Но я как будто вернулась домой.
Лефевр понимающе кивнул, чувствуя, как, несмотря на все его внутренние границы, которые он старательно воздвиг между собой и этой девушкой, в груди разливается тепло.
— Оставайтесь, сколько захотите, — промолвил он и тотчас же мысленно одернул себя. Впрочем, Алита приняла его слова за простую вежливость. Закрыв дверь и пройдя к столу, она требовательно взяла Лефевра за правую руку и почти приказала:
— Покажите еще раз ваш ожог, Огюст-Эжен. У меня есть очень смутное подозрение, что я уже где-то с таким сталкивалась.
— Вы не могли его видеть, — сказал Лефевр, вынимая запонку и закатывая рукав до локтя. — Такие ожоги оставляют только Ползучие артефакты.
— Я и не говорю, что видела его, — Алита осторожно взяла Лефевра за руку и легко, едва касаясь кончиками пальцев, дотронулась до изуродованной кожи, стараясь не причинить боли. Ожог тянулся до самого плеча, переходя на спину: когда артефакт ударил, Лефевра пронзило такой болью, что он испугался, что его парализует — мир взорвался перед глазами и рассыпался дождем искр. К счастью, обошлось. Профессор с кафедры артефакторики сказал, что ожог окончательно рассосется через пару лет; Лефевр подумал, что при его уродстве это не так страшно.
— Изымали незаконные артефакты у одного умника, — произнес Лефевр. Прикосновения, даже такие осторожные и бережные, причиняли ему боль, но он не хотел, чтобы Алита останавливалась. — Слишком ловкий торговец антиквариатом продавал обеспеченным клиентам еще и артефакты. Среди них оказался и Ползучий…
Алита нахмурилась. Выпустила его руку.
— Ползучий — это как? — спросила она. Лефевр опустил рукав и застегнул: на этот раз помощи с запонкой не потребовалось.
— Ползучие артефакты способны менять местоположение, — объяснил он, усаживаясь за стол. Бутылка вина была вынута из самых дальних, особых запасов, которые начал собирать еще прадед. Бланк расстарался: похоже, действительно был рад за хозяина. — Сегодня они тут, а завтра там. Мой коллега Гербренд Гуле говорит, что Ползучие артефакты способны перемещаться не только в пределах нашего мира.
Алита задумчиво потерла кончик носа и залпом осушила свой бокал. «Однако лихо», — подумал Лефевр. Несколько минут девушка молчала, не обращая внимания на аппетитный кусок курицы с пряностями и овощами, а затем все с той же задумчивостью сказала:
— А знаете, что это, Огюст-Эжен? У вас Драконья проказа. Ожог идет по всей руке, на плечо и на спину, так?
Лефевр пораженно посмотрел на нее и кивнул.
— Видите ли, Никитос был фанатом Винокурова. Все его книги перечитал и меня заставил, — продолжала Алита. — Так вот, там несколько раз упоминается наследственная болезнь, которой поражаются драконоборцы. Проказа никак не проявляется до тех пор, пока ее не разбудит прикосновение чистого зла.
Она умолкла и некоторое время сидела неподвижно, собираясь с мыслями. Лефевр не торопил ее — размышлял над услышанным, механически разминая вилкой ломтик тушеного картофеля. Наконец, Алита заговорила снова:
— Винокуров описывает след Драконьей проказы очень подробно. Загрубевшая кожа темнеет, покрывается коркой и трескается. След становится похож на кожу дракона…
Лефевр отложил вилку и, поднявшись, протянул Алите руку.
— Отложим ужин на четверть часа, — сказал он. — Пойдемте, покажу вам кое-что.
Лампы Парадного зала горели всегда, вне зависимости от того, был ли кто-то в помещении или нет. Войдя в зал вслед за Лефевром, Алита изумленно ахнула: обстановка безусловно производила впечатление. Девушка, как завороженная, пошла вдоль стены, рассматривая портреты предков Лефевра, наградное оружие в специальных стеклянных ларцах, ордена и медали на темно-красных бархатных подушечках. В ее спокойном уважении было нечто благоговейное; несколько минут Лефевр наблюдал за ней, а потом произнес:
— Взгляните вон туда. Прямо перед вами.
Алита подошла к огромному торжественному полотну, заключенному в золотую раму, и спросила:
— Это герб вашего рода?
— Совершенно верно, — промолвил Лефевр. Встав рядом с Алитой, он сказал: — Был дан моему предку, Ансельму Лефевру, лично императором Максимилианом. Взгляните, щит держат орел и лев. Императорские животные.
Девушка сосредоточенно кивнула. Сейчас она казалась ученицей, внимательно слушающей наставника.
— Тысячу лет назад, — продолжал Лефевр, — столицу осадил дракон. Как положено драконам, произвел страшные разрушения и перебил всех рыцарей и солдат. Когда стало ясно, что страна вот-вот падет, и дракон воцарится на золотом троне, император Максимилиан воззвал к жителям Сузы с просьбой выступить против чудовища. Отозвался только Ансельм по прозвищу Быкобор. И он зарубил дракона своей секирой. Государь немедленно сделал Ансельма дворянином и даровал ему этот герб. Ее величество вышивала герб собственноручно. Корона — это знак спасения отечества. Дракон и секира — ну это и есть дракон и секира. Вечная память о подвиге. Быкобор на старовалеатском наречии — Ле Фро. Но император сделал Ансельма Драконобором — Ле Февром, — сделав паузу, Лефевр посмотрел на Алиту и сказал: — Надеюсь, я не утомил вас своим рассказом.
— Ну что вы, Огюст-Эжен, — улыбнулась Алита. — Это ведь история вашей семьи. Мне было интересно. Значит, вы драконоборец.
— Не только я, — Лефевр подал Алите руку, и они неторопливо двинулись к выходу из зала. Надо было все-таки отдать должное ужину, пока курятина не остыла окончательно. — Драконоборцами называют тех, кто сражается со злом во всех его проявлениях. Понятное дело, что Ползучие артефакты в первую очередь поражают их.
