Карандаш вдохновенно летал над бумагой, и Лефевр видел, как проступает лицо Мороженщика — волевое, мужественное, излучающее уверенность и спокойствие. Красавец, но не смазливый. Должно быть, все его жертвы бежали за ним сами, выпрыгивая из юбок и не подозревая, чем закончится свидание с молодым мужчиной с внешностью античного бога. А заканчивалось оно изнасилованием с разрывами внутренних органов и холодным телом у кромки моря с пришпиленной к груди рекламкой мороженого. Должно быть, аляповатая бумажка должна была показать безвкусицу и продажность мира и женщин в нем…
«Найду Мороженщика — дотянусь и до Винокурова», — уверенно подумал Лефевр. Он знал, что находится на верном пути и был готов лично принять участие в допросе: учитывая все подвиги этого красавца, о тонкостях соблюдения протокола никто не задумывался. Энергетический канатик лопнул, и Алита открыла глаза. Абриль добавил еще несколько штрихов, снял лист с планшета и протянул Лефевру.
— Вот он. Собственной персоной.
Лефевр поймал себя на том, что у него азартно раздуваются ноздри, как у гончей, рвущейся с поводка за добычей. Взяв лист, он вышел в зал — сотрудники оторвались от работы и уставились на него. Лефевр поднял портрет Мороженщика и произнес:
— Коллеги, наш убийца с листовкой во всей красе. Срочно доставляем портрет в типографии и газеты и поднимаем опорный отряд в полном составе, — Лефевр почувствовал, что его, как и его коллег, охватывает яростное возбуждение. Он видел блеск в их глазах и понимал, что Мороженщик не уйдет. — Всем иметь при себе защитные и охранные артефакты. Есть информация, что он может использовать боевую и злонамеренную магию. Это все. Вперед.
Алита, стоявшая за его спиной, негромко вздохнула, и Лефевр разобрал этот вздох за возбужденными голосами и шумом. Обернувшись к девушке, он поинтересовался:
— Как самочувствие после сеанса?
Алита неопределенно пожала плечами.
— Вроде бы ничего нового, — подчиненные покинули отдел, дверь в зал громко хлопнула, закрываясь, и Лефевр вдруг ощутил странное внутреннее неудобство.
— Езжайте домой, Алита, — сказал он, должно быть, слишком поспешно, чтобы не дать ей возможности заговорить первой. — У нас тут сегодня будет жарко.
Девушка понимающе кивнула и, обойдя Лефевра, направилась к выходу. В дверях она обернулась и с какой-то ледяной твердостью сказала:
— Достаньте его, Огюст-Эжен.
Лефевр смотрел на нее, и его вдруг укололо жуткое знобящее понимание того, что он видит Алиту в последний раз. Девушка улыбнулась, грустно и понимающе, и вышла.
Несколько минут Лефевр стоял молча — каждое движение сейчас требовало невероятных сил. Но потом оцепенение отпустило его, и он, тряхнув головой и прогоняя остатки вязкого тумана, охватившего душу, пошел в кабинет — собирать артефакты и готовиться к захвату.
Когда Лефевр подошел к шкафу с личными артефактами — надежными, мощными, несколько раз спасавшими ему жизнь — здание инквизиции мелко задрожало, словно его охватил озноб. Лефевр автоматически выбросил руку вперед и оперся на шкаф, чтобы не упасть: понимание взрыва пришло потом, когда звонко и нервно задрожали, рассыпаясь, оконные стекла, а мир на мгновение высветлило ослепительно белым светом и накрыло хриплым ревом.
Лефевр бросился к окну, прекрасно понимая, что он увидит на площади внизу, и до последнего надеясь, что этого все-таки не произошло. Но посмотрев из окна, он увидел собственный экипаж, развороченный направленным броском артефакта, мертвого кучера с размозженной головой и издыхающую лошадь. От обломков поднимался зыбкий зеленоватый пар: артефакт открыл коридор в пространстве, в который затянуло Алиту.
Каким-то образом Мико-Мороженщик узнал о том, что Алита видела его лицо. Лефевр не сомневался, что это был именно он.
В ладонь, опиравшуюся на подоконник, вонзился осколок стекла, но Лефевр этого не заметил.
* * *
— Маньяк похитил главного осведомителя по своему делу буквально из-под носа у инквизиции. Это, простите, плевок в лицо! Всем нам!
День кубарем скатился к вечеру, но Лефевр не осознавал, что уже смеркается, что от треска телеграфических машин давно звенит в ушах, что полиция и опорные отряды инквизиции прочесывают город, а плакаты с портретами Мороженщика и Алиты висят на всех углах. Сейчас, сидя в зале заседаний и слушая господина Ульфнара, директора главного отдела и своего непосредственного начальника, Лефевр механически перебирал четки и думал о том, что на правом плече у Алиты родинка: маленькая, темная, с упруго торчащим волоском. Разумеется, это не имело никакого значения, просто Лефевру надо было за что-то зацепиться, чтобы не заорать и не пробить кулаком столешницу. Вот он и крутил бусинки четок.
— Это Ползучий артефакт, который оставляет после себя очень четкий след, — подал голос Гербренд Гуле, сидевший поодаль. — Практически вся столица прочесана от и до, но никаких следов артефакта до сих пор не обнаружено.
Директор посмотрел на него с нескрываемой злостью. Он считал Гуле дураком и выскочкой и не скрывал своего отношения.
— Специалисты с кафедры душевных болезней говорят, что жертву убивают в течение двух часов после похищения, — услышал Лефевр и внезапно понял, что это он сам и сказал. — Мороженщик действительно убивает в первые полтора-два часа, так считают криминалисты. И почти сразу же избавляется от жертвы. Но тело миледи Росса пока не найдено, поэтому нам следует объявить всесузианский розыск. По всей вероятности Мороженщик покинул столицу с заложницей.
Он хотел было добавить, что это нужно сделать как можно скорее, отправив сверхсрочный запрос в главное полицейское управление, но в это время в зал заседаний вошел принц Рекиген собственной персоной. Вот уж кого-кого, а его Лефевр точно не ожидал увидеть. Его высочество выглядел спокойным, уверенным в себе и целеустремленным, словно готовился заняться делом государственной важности. Лефевр знал, что облик веселого прожигателя жизни был всего лишь маской для наивных простаков: в действительности принц был крайне серьезным и здравомыслящим человеком. Конечно, седьмой сын государя никогда не взошел бы на престол, но Рекиген вел себя так, словно это именно он будущий наследник сузианской короны: принц имел широкие деловые и личные контакты практически во всех областях жизни, интересовался экономикой и политикой, а несколько лет назад даже учился на инженерных курсах и получил диплом младшего специалиста. Это выглядело капризом лентяя, не знающего, как еще убить время, но Лефевр почему-то так не считал. Рекиген его настораживал.
Мадам Бьотта давно уже успела в деталях рассказать Лефевру, что принц крайне заинтересовался в миледи Алите, но его появление в инквизиции все равно было очень странным.
— Добрый вечер, господа, — сказал принц, усаживаясь на свободное место. — Я пришел как официальное лицо с официальной информацией. Сегодня его величество Ахонсо подписал документы, разрешающие мне вступить в брак с миледи Алитой Росса.
