— Как же Винокуров спелся с Никитосом? — поинтересовалась Соня. Устроившись на кровати поудобнее, она взяла исцарапанный пульт от старенького телевизора и включила местные новости. На экране появился финал репортажа о встрече со знаменитым писателем: Винокуров выглядел вполне довольным собой, фанаты ликовали, продавщицы сбились с ног, пакуя книги. То ли Винокуров не успел заметить пропажу, то ли умел делать хорошую мину при плохой игре и не стал устраивать скандала.
«Никитос его очень любил, — сообщило Перо, выпустив еще один сверкающий лепесток. В воздухе отчетливо запахло ландышем. — Просто висел на нем, обожал даже тогда, когда остальные ругали. Нашел подход, много льстил, и они подружились, стали хорошими приятелями…»
— …обещает, что новая книга из серии «Хроник Сааты» появится уже через три месяца, — журналистка улыбалась с экрана, держа в руке разноцветный томик. Шарф на ее шее был завязан традиционным сузианским узлом, и Соня подумала, что никто никогда не узнает, насколько это на самом деле дико. — А мы говорим «Кхеар Кхими» и продолжаем ждать. Валерия Маслова, Артем Выготский, специально для телеканала «Россия-Велецк».
«Я, кстати, оставил там свою копию, — признался артефакт. — Он ничего не заметил и поймет далеко не сразу».
— Ловко! — восхитилась Соня. — Но Никитос никогда не говорил мне, что общается с самим Винокуровым. Я бы знала.
Перо отчетливо усмехнулось в ее голове.
«Ты ничего не знала, Соня, уж прости. Он спал с твоей подругой на твоей кровати… Это все-таки покруче, чем дружба с писателем. Никитос не хотел ею делиться. Ни с кем. Эта дружба принадлежала только ему».
Соня предпочла пропустить эту шпильку мимо ушей.
«Искренняя любовь творит чудеса. А Никитос любил только себя и Винокурова, — продолжал артефакт. — И такая искренняя любовь не может остаться без взаимности. Как-то Никитос поделился тем, насколько его вымотала семейная жизнь, и Винокуров предложил ему вариант. Не за спасибо, разумеется».
Вздохнув, Соня принялась бездумно переключать каналы. Интересно, как там сейчас Никитос в паутине?
«Лежит на полу и мычит, — с готовностью сообщило Перо. — Что ты собираешься делать дальше, Соня?»
Некоторое время Соня молчала. За окнами совсем стемнело: ноябрьский вечер, холодный и хмурый, был почти таким же, как в Сузе. Соне до сих пор казалось, что она не вернулась домой. Стоит открыть глаза, и она увидит роскошную спальню Рекигена. Или фрески на потолке в комнате Огюста-Эжена. Она до сих пор была там, в Сузе.
— Самый крошечный островок где-нибудь в тропиках, — сказала Соня. — Не отмеченный ни на какой карте. Без источника пресной воды. Есть такой?
«Есть», — подумав, сказало Перо. Соня улыбнулась и, поднявшись с кровати, подошла к столу и взяла листок бумаги с эмблемой гостиницы.
— Что я должна сделать? — спросила она. — Просто взять и написать?
«Да, — ответило Перо и вздрогнуло. Воздух над ним колебался неровным маревом, какое бывает между пламенем и дымом костра. — Просто возьми меня и напиши».
— Они ведь там сожрут друг друга. В прямом смысле слова, — сказала Соня и, осторожно взяв Перо, написала:
«Владимир Винокуров и Никита Тимофеев очнулись на рассвете у кромки моря. Ветер облизывал голую каменистую спину островка, лежащего вдали от всех торговых путей…»
Перо плавно скользило по бумаге. Писать было очень легко.
* * *
Купе было в полном распоряжении Сони. Туристический сезон давно закончился, до новогодних праздников было еще далеко, и желающих отправиться в ноябрьский Питер нашлось не так уж много. Одиннадцать часов в пути; бросив сумку под стол, Соня поставила телефон на зарядку и вытянулась на полке. Вскоре поезд плавно качнулся и неторопливо двинулся вперед, оставляя за собой темное здание вокзала.
Меньше всего Соня ожидала, что Перо подведет ее настолько сильно.
Проводник проверил билеты, предложил чаю — Соня сдержанно улыбнулась и сказала, что подумает. Наконец, ее оставили в покое, и Соня решила побродить по интернету. Что еще остается делать, если Перо, отправив Никитоса и Винокурова в дальние дали, сообщило, что измучено настолько, что ничем больше не сможет помочь. Ему требовался отдых и восстановление сил. Соня в буквальном смысле слова лишилась дара речи — она смотрела на Перо и думала о том, что не попадет в Сузу и не сможет помочь Лефевру.
Он наверняка в тюрьме. Застрелил принца из своего табельного оружия, похитил принцессу и умудрился куда-то ее спрятать — а преступления против короны сузианское правосудие карало смертью. И вряд ли можно было доказать, что принц Рекиген был одержим, и у Огюста-Эжена, собственно говоря, не было иного выхода. Простит ли Ахонсо убийство сына? Придет ли на помощь?
Соня до сих пор чувствовала пробирающую простудную дрожь страха и беспомощности. Винокуров истерзал несчастный артефакт настолько, что Перо и говорить-то могло с трудом, не то что отправлять Соню в другой мир.
— По крайней мере, скажи, что с Огюстом-Эженом, — попросила Соня. Разочарование и полный крах всех надежд все-таки не могли заставить ее сердиться на артефакт. В конце концов, устранение Винокурова было первостепенной задачей; Соня подумала, что слишком быстро научилась распределять приоритеты с достаточной жесткостью, и ей стало очень горько.
— Он жив, он в тюрьме, — устало откликнулось Перо. — И он справится. Прости, Соня. Я должен отдохнуть.
Сейчас Перо лежало в сумке, надежно упакованное в коробку. Соня положила его на вату, пропитанную апельсиновым маслом. Что ж, иногда обстоятельства бывают сильнее нас. Не жечь же его, в конце концов, на огне зажигалки…
Об исчезновении Винокурова трубили все газеты и все новостные сайты. Во время пресс-тура в Велецке гений современной литературы бесследно исчез — зашел в туалет и пропал. До сих пор о нем не было никаких известий. Поклонники сходили с ума, предлагая самые невероятные версии: среди всех прочих Соню порадовала мысль, изложенная неким Обнимуськой на одном из форумов — Винокуров на самом деле маг и отправился в Сузу. Соберет материала для новых книг и вернется.
— В каком-то смысле это так, — негромко сказала Соня. — Вот только он не вернется.
Интересно, сколько Никитос и Винокуров протянут на том островке? Впрочем… впрочем, нет, неинтересно — Соня признала, что испытывает полное равнодушие к судьбе теперь уже бывшего мужа и его любимого писателя. Она всем сердцем рвалась в Сузу, к Лефевру, но Перо было безмолвным и неподвижным, и Соня не могла сказать даже приблизительно, сколько ей придется ждать.
Огюст-Эжен наверняка сказал бы что-то вроде того, что не стоит изводить себя мучительными терзаниями, если все равно ничего не можешь изменить. Соня пробовала взять себя в руки, старательно прогоняя дурные мысли, но в конце концов ей стало казаться, что в Сузе ее будет ждать могила любимого человека. Ахонсо не вмешается — ему нужен козел отпущения, на которого можно свалить убийство принца и смерть народной любимицы. Принцесса Алита станет святой мученицей, а злонамеренный маг Лефевр…
