- Надеюсь, через полчаса выйду.
- Нас наверняка заметили, - Хельга хмуро указала на видеокамеры. Лефевр только рукой махнул.
- Я их чуть-чуть подправил. Тебя не видно.
Хельга ободряюще пожала его руку на прощание и села на скамейку. День выдался довольно прохладным, но девушка давно привыкла игнорировать подобные мелочи.
Лефевр вошел в здание, вежливо кивнул вахтеру - тот пристально посмотрел на него, но ничего не сказал - и прошел к лестнице. Сегодня здание пустовало, однако Знаменский был на месте: порывшись в воспоминаниях Вадима, Лефевр нашел ерническую мысль о том, что Всеволоду Ильичу нечем дома заниматься, вот он и торчит в конторе. Секретарши в приемной не было - видимо, отбежала в кафе за булочками с кремом. Лефевр задумчиво смерил взглядом ее стол, заваленный бумагами, компьютер с тропическим островом на заставке и подумал, что вся эта обстановка похожа на тщательную маскировку. Постучав, он приоткрыл дверь и, просунув голову внутрь, спросил:
- Всеволод Ильич, можно?
Знаменский, сидевший за ноутбуком и сосредоточенно стучавший по клавишам, даже не взглянул в его сторону.
- Да, Вадим, заходи. Что-то серьезное?
Лефевр закрыл дверь и, пройдя к столу, сказал:
- Всеволод Ильич, я, кажется, гнию.
На сей раз Знаменский оторвался от работы, и вид у него был весьма изумленным. Лефевр сбросил куртку на ближайший стул и, засучив рукав темного свитера, продемонстрировал хозяину кабинета темное пятно на руке от запястья до локтя. Когда-то давно, в Сузе, Лефевра ударил злонамеренный артефакт и оставил этот след, но Знаменский об этом, разумеется, не знал.
- Что за чертовщина… - он выбрался из-за стола и, взяв Лефевра за руку, развернул ее к свету, чтобы как следует рассмотреть пятно.
Этого оказалось достаточным, чтобы Лефевр сумел активизировать заклинание, соединившее их разумы.
Конечно, Знаменский ни при каких обстоятельствах не позволил бы магу из иного мира прикоснуться к себе. Сейчас, когда он увидел, кто именно скрывается под личиной старого помощника, ему, должно быть, впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Знаменский попробовал отпрянуть в сторону - Лефевр не позволил, обхватив свободной рукой шею хозяина кабинета и усилив действие заклинания.
Кажется, Знаменский издал тонкий хрип.
На какое-то время они действительно стали одним целым. То ли сузианское заклинание усилилось на Земле, то ли дело было в том, что Знаменский был очень могущественным магом, но Лефевр понял, что никогда раньше не испытывал ничего похожего при работе с чарами. Их разумы полностью переплелись, открывшись друг другу до конца, и Лефевр смотрел, жадно впитывая все, что открывалось его взгляду: тайны земли и темных вод, древние механизмы работы стихий, переплетения заклинаний и заговоров…
И он понял, что Знаменский не знает, как открыть врата. Просто потому, что никто и никогда не делал ничего подобного. Способа проникнуть из одного мира в другой не существовало. Заглянуть, используя сложную систему зеркал - можно, но вот пройти…
Отчаяние, охватившее Лефевра, было острым и бесконечным. Он попытался разорвать цепи заклинаний, соединявшие его со Знаменским - ведь узнал все, что хотел - но у него ничего не вышло. Их общая переплетенная аура потемнела, в ней проступили темно-зеленые пятна с серой бахромой по бокам, знак смерти и разложения.
Знаменский умирал.
Массивная золотая корона, очертания которой проступили на его голове, медленно распадалась на части. Пятна расползались, становясь больше, источая запах разложения и болота. Лефевр подумал, что сейчас тоже умрет, и эта мысль не вызвала ни горечи, ни страха. Пусть Алита будет счастлива и окончательно забудет о нем.
Хельгу только жалко.
Осколки короны поднялись над головой Знаменского и поплыли в сторону Лефевра. Кожа на лбу Знаменского почернела, стала расползаться уродливыми лохмотьями - он давным-давно был мертв, и вся магия только удерживала разложение. Когда тяжелый золотой обруч опустился на голову Лефевра и стиснул виски, над костюмом Знаменского уже парил череп.
Владыка умер, уступив место своему невольному убийце.
Кажется, Лефевр вскрикнул. Кажется, на этот сдавленный возглас боли откликнулись тысячи других голосов - все маги, бывшие в подчинении у Знаменского, признали над собой нового государя.
Последним, что запомнил Лефевр, был мелодичный перезвон серебряного колокольчика.
Глава 8. Король Севера
- Дело в том, что тот, кто убьет владыку, вынужден занять его место.
Голос Вадима был глухим и тяжелым, слова падали, будто огромные булыжники. По темной глади вод, окутавшей Лефевра, проплыла исполинская тень.
- Не верю. Зачем Женьке его убивать? - это уже говорила Хельга, и ее тень была крошечной, испещренной голубыми искрами. Она плавала в воде, словно яркая тропическая рыбка.
- Не знаю. Может, нечаянно? Впрочем, уже неважно. Подержи вот тут.
Лефевр вынырнул из обморока, как утопающий, который последним отчаянным усилием выталкивает себя на поверхность. Хельга, державшая его за правое запястье, ойкнула от неожиданности. Вадим понимающе кивнул и отложил опустевший шприц в кувезу. Лефевр неизвестно почему отметил, что упырь замечательно выглядит: улыбается, на щеках играет румянец.
- Привет, - Хельга казалась невероятно счастливой. - Привет, Жень. Ты как?
- Нормально, - откликнулся Лефевр. Он лежал на широченной кровати в незнакомой, очень дорого обставленной комнате. «Должно быть, прежние апартаменты Знаменского», - подумал он и поинтересовался: - Сколько времени прошло?
- Трое суток, - почтительно откликнулся Вадим и поспешил добавить: - Все маги уже успели подтвердить признание вашей коронации.
Лефевр болезненно скривился. Не собирался он быть королем здешней магической братии. Ему просто хотелось вернуться домой.
А теперь стало ясно, что возвращения не будет. Никакого, никогда.
Ему захотелось закричать - чтобы боль, засевшая за грудиной, вырвалась наружу. Должно быть, он изменился в лице, потому что Хельга испуганно взяла Лефевра за руку.
- Что дальше? - спросил он. Вадим отошел к столику, на котором красовалась целая коллекция разноцветных бутылочек, баночек и стаканов и, выбрав темно-зеленый пузырек, протянул его Лефевру.
- Если хотите, я… - он замялся и произнес: - Помогу вам разобраться с делами. Как помогал Всеволоду Ильичу.
Содержимое пузырька пахло клубникой, но на вкус оказалось похоже на тухлые яйца. Когда дрожь после приема лекарства прошла, Лефевр ощутил, как туман в голове медленно рассеивается. Сознание прояснилось окончательно, и Лефевр понял, что все знания и способности покойного владыки теперь принадлежат ему. Это было прекрасно и жутко. До дрожи, до ломоты в висках.
