Хельга кричала. Орала так громко и таким забористым матом, что заледеневшие губы Лефевра дрогнули в улыбке. Он посмотрел направо: Хельга обеими руками вцепилась в его запястье, длинные волосы, растрепанные ветром, вздыбились причудливой короной, на щеках, словно причудливое украшение, лежал иней. Лефевр вдруг подумал, что она умирает - и эта мысль заставила его встрепенуться и прийти в себя.
Рассказывая о санях, влекомых мертвецами, Вадим был почти прав. Может быть, он и сам когда-то был запряжен в эти легкие белые сани, слепленные из болотных туманов. К своему счастью, Лефевр не мог разглядеть, кто именно тащит их с Хельгой вперед, к россыпи золотых огней огромного города - облучок растворялся в дымной пелене, она складывалась в мутную стрелу, и в ней Лефевр видел лишь неверные очертания: он и сам не мог сказать, на что они похожи.
Он и сам сейчас был таким: сгустком белого тумана, из которого проступали тяжелые черты - крылья снежного плаща, окутавшего тело, некрасивое посеревшее лицо, золотой обруч короны на голове. Король Севера летел в своих санях, страшные сказки стали былью, Хельга захлебывалась в криках и слезах.
«Но ведь это не я, - мысль была внезапной и горячей, словно вспыхнувший огонек свечи. - Эта власть не моя, и она не нужна мне».
Лефевр перехватил Хельгу поудобнее - она так и норовила вывалиться из саней - прижал к себе и свободной рукой швырнул пылающий сгусток личного заклинания вниз, в самый центр снежного урагана. И страшные сани, повинуясь его движению, двинулись следом за заклинанием, туда, где темнела знакомая крыша дома Знаменского.
Потом он так и не смог вспомнить, как они вернулись в комнату для тренировок: когда память вернулась, Лефевр увидел, что валяется на ковре беспомощной тряпичной куклой, Хельга лежит рядом и по-прежнему держит его за руку, и ее растрепанный локон щекочет его щеку. Это легкое, почти незаметное прикосновение заставило Лефевра встрепенуться и сесть.
Хельга смотрела куда-то в потолок. В ее широко распахнутых глазах клубились туманные снежные вихри. Осторожно высвободив руку, Лефевр похлопал девушку по щекам, окончательно приводя в сознание. Когда она посмотрела на него сперва испуганно, словно на его месте по-прежнему был Король Севера, а затем уже осмысленно и спокойно, Лефевр сказал:
- Похоже, у нас получилось.
Хельга резко села, словно очнулась от кошмара, и спросила:
- Артефакт? Это он сделал тебя… таким?
- Ты кричала, - собственный голос показался Лефевру чужим. Хельга кивнула и отвела взгляд, словно боялась смотреть. Он почти чувствовал исходящее от нее напряжение - дрожащее, болезненное, мучительное.
- Да, - кивнула она и добавила, обхватив плечи руками: - Мне холодно, Жень. Прости.
Лефевр помог ей подняться и довел до комнаты на втором этаже, бывшей гостевой. За несколько дней Хельга успела полностью переделать ее по своему вкусу: на стенах появились картинки в японском стиле, какие-то рисунки, пришпиленные к обоям фотографии, на подоконнике громоздилась куча самиздатовских книг со стихами, а в углу стояла гитара. Хельга опустилась на кровать и еле слышно попросила:
- Там в шкафу плед. Принеси, а?
Лефевр послушно накрыл ее пледом и на всякий случай бросил сверху Огонек, крохотное заклинание, не дававшее замерзнуть даже в самый лютый мороз. Постепенно Хельга согрелась, жуткие воспоминания о полете сгладились, и на ее губах проступила тихая улыбка.
- Я кричала, да? - спросила девушка. Тонкая рука вынырнула из-под пледа, нащупала пальцы Лефевра, сжала.
- В основном, матом, - сказал Лефевр и добавил: - У нас получился артефакт, Хель. Но он не открывает врата. Он увеличивает силы мага.
Прикосновение сбивало его с толку.
Хельга понимающе кивнула и закрыла глаза.
Глава 9. Человек из прошлого
Амиран справился с поставленной задачей намного быстрее, чем обещал. Он просил неделю, но уже через три дня назначил своим товарищам встречу в одном из столичных ресторанчиков и бодро отрапортовал о том, что вынес из хранилища все бумаги и артефакты Бьорка Бьоллы.
При себе у него ничего не было. На всякий случай Алита заглянула под стол, надеясь увидеть сумку или коробку. Ничего.
- Он пуст, - сказал Хариндер, по старой привычке нарезая еду на своей тарелке на тоненькие ломтики. - В гардеробе только его пальто и шляпа.
- Простите, но где же бумаги? - нахмурилась Алита. Эта ситуация начинала ее нервировать.
Эти три дня ожидания стоили ей значительного напряжения сил. Стараясь отвлечься, она гуляла по городу, проводила много времени в библиотеках, а вчера в компании Хариндера выбралась в театр на премьеру скандальной драмы. Самым скандальным в представлении была обнаженная грудь героини, но полиция, оцепившая театр от пуритан-фанатиков, яростно протестовавших по поводу такой похабной дерзости, была уверена, что на сцене творят как минимум свальный грех.
К тому же по вечерам оживал Паукка. Он слабел, но его сил пока хватало на то, чтобы терзать Алиту, снова и снова отправляя ее в объятия артефактора. Днем Хариндер старательно делал вид, что между ним и Алитой существуют только ровные дружеские отношения, и она была благодарна за это. А ночью занимались любовью, и это приносило пусть крошечное, но облегчение.
- Я их припрятал в надежное место, - признался Амиран. - Поймите меня правильно, Алита. Я не хочу, чтобы миледи Этель оставила меня на бобах. Поэтому предлагаю сейчас отужинать и отправиться в муниципалитет. Отделение регистрации брака работает круглосуточно.
Этель выронила вилку. Похоже, к такому резкому повороту событий она не была готова. Хариндер усмехнулся.
- Я буду вашим шафером, Амиран, а миледи Алита - подружкой невесты, - сказал он. - Мы к вашим услугам.
- Нет! - сдавленно воскликнула Этель и закрыла лицо ладонями. - Я обещала, что подумаю, но не обещала, что дам положительный ответ.
Амиран устало вздохнул.
- Тогда я отнесу бумаги обратно в хранилище.
Этель отвела руки от покрасневших щек и наградила принца яростным испепеляющим взглядом.
- Шантажист и вымогатель! - воскликнула она. Амиран обернулся к Алите в поисках поддержки, но та лишь руками развела.
- Я не собираюсь принуждать Этель к браку, - сказала она. - Что вы хотите за бумаги, Амиран?
Принц вздохнул и задумчиво подпер щеку ладонью.
- Хочу, чтобы моя любимая девушка стала моей любимой женой. Неужели я хочу слишком много?
Этель провела по щеке салфеткой и угрюмо отвернулась. За соседним столиком хлопнула пробка - открыли шипучее игристое.
- В конце концов, вы обещали подумать, - сказал Амиран и сделал знак официанту: через несколько мгновений тот уже нес десерт. - А сами, похоже, не собираетесь этого делать. Но при этом главный негодяй здесь - это получаюсь я.
