- При крушении выживают, в основном, пассажиры из хвостовой части.
Стюард со знанием дела кивнул.
- Это так, миледи. Но уверяю, крушения не будет. Дирижабль пилотируется самыми опытными летчиками, а наши системы безопасности - лучшие в мире.
Этель посмотрела на него исподлобья и молчала до самого взлета. Забившись в свое кресло, она вынула из сумки какой-то медицинский журнал и погрузилась в чтение: весь ее вид говорил, что девушку лучше не трогать. Алита невольно подумала о том, что супружеская ночь оказалась для Этель событием не из приятных.
Она ощутила жалость и стыд. На мгновение Алите захотелось сказать: «Друзья, простите, мы расходимся. Я не могу продолжать поиски. Если Огюст-Эжен вернется, то я потеряю человека, чьими чувствами бессовестно пользовалась все это время. И не смогу жить, понимая, что больше не люблю». Она почти подняла руку, привлекая внимание своих спутников, но в это время дирижабль едва заметно качнулся, и Хариндер мягко накрыл похолодевшие пальцы Алиты своей ладонью.
- Боюсь летать, - признался артефактор. В его негромком голосе была какая-то завораживающая, убийственная нежность. - Начало полета переношу хуже всего, потом осваиваюсь.
- Сказал бы сразу, - так же негромко откликнулась Алита, сжимая его руку. Ей казалось, что сейчас она захлебнется словами. - Я тоже боюсь.
Этель точно так же держала за руку Амирана. Он тихонько приговаривал ей что-то успокаивающее и не смотрел в сторону своих спутников. Дирижабль неспешно поднимался в небо. Пальцы Хариндера так крепко и бережно охватывали руку Алиты, что ей хотелось вырваться - и в то же время никогда не разрывать это прикосновение.
Паукка больше не имел к этому отношения. Она сама разрывалась и сгорала от боли и страсти.
- Пойдем, - шепнул Хариндер и, поднявшись с кресла, потянул Алиту за собой. Амиран хотел было окликнуть их, но не успел: щелкнул замок, открытый заклинанием, хлопнула дверь, и Алита увидела, что артефактор вывел ее на прогулочную палубу, закрытую в это время года - туда, куда она в жизни не отважилась бы пойти сама.
Город за стеклами панорамных окон медленно опускался куда-то вниз, в зимние снежные сумерки, которые не рассеиваются даже днем. На палубе было холодно: в отличие от пассажирского салона, она не отапливалась, и Алите вдруг почудилось, что дирижабля нет, и она плывет над городом, задевая головой облака. Хариндер накрыл ее затылок обжигающей тяжелой ладонью, сжал пальцы почти до боли, привлек к себе - откликаясь на его жадный, почти жестокий поцелуй, Алита почти физически чувствовала, что тонет в омерзительном и прекрасном чувстве, которому не могла дать названия.
В низу живота разливалось томное тепло, и вот его Алита совершенно уверенно назвала предательством. Это было именно оно. Не стремление спасти свою жизнь от магического паразита - а желание принадлежать другому без остатка, выбросив из головы любимого человека. Алита отшатнулась и почти вырвалась из чужих рук; артефактор не выпустил, плотнее прижал к себе, и она практически уткнулась носом в его шею.
- Алита, - она не поняла, что это было, слово или пойманная мысль. Собственное имя казалось чужим, наводило какой-то сладкий ужас.
- Это неправильно, - Алите казалось, что она сейчас расплачется. Дыхание Хариндера щекотало затылок.
- Я знаю, - откликнулся он.
- Это… Это…
- Пусть.
Город остался позади. Дирижабль летел сквозь туман и облака, и Алита не знала, где земля, а где небо, не знала, где она и что с ней будет. Томное тепло превращалось в болезненный жар; Хариндер прижал ее к тонкой перегородке, разделявшей пассажирский отсек и прогулочную палубу, и шепнул на ухо:
- Может, это в последний раз…
Алита хотела было что-то ответить, но Хариндер закинул ее левую ногу себе за бедро, и Алита ощутила, как на мгновение холодный ветер нырнул в разрез в ее панталонах. Она не успела сказать, что их могут увидеть -артефактор закрыл ей рот поцелуем и почти сразу же вошел в нее, резко, отчаянно, почти грубо.
Это было восхитительно и ужасно. Ни разу за время их тайных свиданий Хариндер не был таким: алчным почти до жестокости и в то же время бесконечно открытым - бери и делай, что захочешь, сейчас он полностью принадлежал Алите, и она поняла, что не сможет с ним расстаться. У нее не хватит ни сил, ни воли. Кажется, палуба качнулась, и ее затопило туманом, каждое движение Хариндера было непередаваемо мучительным и сладким, и, когда развязка нахлынула и затопила их обоих теплой соленой волной, Алите вдруг почудилось, что она летит невесомым перышком по ветру.
Уже потом Алита поняла, что действительно полетела - Хариндер толкнул ее и повалил на пол, закрывая собой.
А потом пришел звук взрыва и отвратительная вонь сгоревшего артефакта.
***
Этель не ожидала, что настолько боится полетов. Она путешествовала на дирижабле всего один раз, четыре года назад, и, когда огромная туша воздушного корабля стала медленно подниматься вверх, почувствовала такой острый страх, что вцепилась в руку Амирана и зажмурилась.
Страх был иррациональным. Этель и сама не могла объяснить, чего именно так боится. Она вдруг ощутила себя невероятно беззащитной, открытой холоду и всем ветрам - это состояние заставляло все сильнее стискивать пальцы Амирана. Хорошо, что он был тут, с ней, негромко говорил что-то успокаивающее на ухо…
- Может быть, стакан воды? - предложил стюард. Он-то нисколько не боялся летать: порхал по салону, словно легкая стрекоза, и ни о чем не беспокоился. Этель невольно позавидовала этому рыжему парню в форменном белом сюртуке.
Амиран отрицательно покачал головой.
- Благодарю, не стоит, - когда стюард отошел, он потянулся к оставленной в кресле сумке артефактора. - Я видел у Хариндера флягу с коньяком. Коньяк отбивает любой страх.
- А куда они ушли? - осведомилась Этель. Жуть, охватившая все тело, сделала ее слабой, мягкой и податливой, словно во время болезни. Амиран пожал плечами. Замки сумки не поддавались, и он хмурился.
- Может, на прогулочную палубу? Или в соседний отсек? - замки наконец-то щелкнули, и он торжествующе улыбнулся. - Готово!
Этель неодобрительно посмотрела на него.
- Ты всегда с такой легкостью шаришь по чужим вещам? - поинтересовалась она. Амиран только руками развел.
- Я не шарю. Я ищу флягу, к которой ее хозяин не раз меня приглашал, - сказал он и наконец-то обнаружил искомое и вытянул из сумки. К серебряному боку фляги прилип небольшой, кругом исписанный листок. Амиран машинально отлепил его, бросил взгляд вскользь, но потом всмотрелся и изменился в лице.
- А что, так можно было? - задумчиво спросил он и протянул листок Этель.
Буквы были ей незнакомы. Ломкие, тонкие, написанные словно бы пьяной рукой, они ничем не напоминали ни амрутскую вязь, ни сузианский полуунциал. А вот рисунок, вокруг которого толпились буквы, Этель встречала не раз и не два.
