– Набожный католик среди моря светских ученых, – сказал Тобиас. – Да… Многие из этих произведений относятся к религии или как-то с ней связаны. Фома Аквинский, Дэниел У. Харди, Фрэнсис Шеффер, Петр Алагона…
– Вот его бейдж с работы, – сказала Айви, кивком указывая на что-то висящее на стене. Там было написано большими буквами: «Азари лабораториз инкорпорейтед». Компания Моники.
– Позови Монику, – попросила Айви. – И будешь повторять то, что я тебе говорю.
– Э-э… Моника… – сказал я.
– Теперь мне можно войти?
– Зависит от обстоятельств, – ответил я, повторяя слова, которые шептала мне Айви. – Вы собираетесь сказать мне правду?
– О чем?
– О том, что Разон изобрел камеру сам и обратился к «Азари» только после того, как у него появился рабочий прототип.
Моника прищурилась.
– Бейдж слишком новый, – продолжил я. – Совсем не потертый и не поцарапанный от того, что им пользовались или носили его в кармане. Судя по бороде на бейдже, но не на фотографии, сделанной в Маунт-Верноне, что стоит на каминной полке, ему не больше двух месяцев. Более того, это не квартира высокооплачиваемого инженера. Со сломанным лифтом? В северо-восточной части города? Это не только неблагополучный район, он еще и слишком далеко от вашей конторы. Разон не крал вашу камеру, Моника, – я склонен предположить, что вы пытались украсть ее у него. Поэтому он и сбежал?
– Он пришел к нам не с прототипом, – сказала Моника. – По крайней мере, рабочей машины у него точно не было. Он принес снимок – тот, что с Вашингтоном, – и много обещаний. Ему нужны были деньги, чтобы собрать стабильно работающую камеру; та, которую он соорудил, проработала несколько дней, а потом сломалась. Мы финансировали его в течение восемнадцати месяцев, предоставив ограниченный допуск в лаборатории. Разон получил официальный бейдж, когда чертов фотоаппарат наконец-то заработал. И украл его у нас. Подписанный им контракт требовал, чтобы все оборудование осталось в лаборатории. Он использовал нас в качестве удобного источника денег, а затем удрал с призом – стерев все данные и уничтожив все другие прототипы, – как только убедился, что это сойдет ему с рук.
– Это правда? – спросил я у Айви.
– Не понимаю, – призналась она. – Прости. Если бы я смогла услышать ее пульс… может, ты бы приложил ухо к ее груди?
– Да уж, ей это понравится.
Джей Си улыбнулся:
– А я вот не прочь.
– Ой, да ладно тебе! – огрызнулась Айви. – Ты бы это сделал лишь для того, чтобы сунуть нос ей под пальто и узнать, какой у нее пистолет.
– «Беретта М9», – ответил Джей Си. – Я уже посмотрел.
Айви бросила на меня сердитый взгляд.
– Что? – Я напустил на себя невинный вид. – Это все он, я ни при чем.
– Тощий, – встрял Джей Си, – «М9» – штука скучная, но эффективная. Судя по манере держаться, Моника умеет обращаться с оружием. Видел, как она пыхтела, пока мы поднимались по ступенькам? Спектакль. Она в гораздо лучшей форме. Притворяется менеджером или бумагомаракой из лаборатории, но на самом деле явно из охраны или чего-то в этом духе.
– Спасибо, – сказал я ему.
– Вы, – сказала Моника, – очень странный человек.
Я сосредоточился на ней. Конечно, она слышала только мои реплики в разговоре.
– Я думал, вы читали мои интервью.
– Читала. Они не отдают вам должное. Я представляла вас блестящим оборотнем, меняющим индивидуальности одну за другой.
– Это диссоциативное расстройство личности, – сказал я. – Со мной все иначе.
– Вот молодец! – встряла Айви.
Она читала мне лекции по психическим расстройствам.
– Не важно, – сказала Моника. – Наверное, я просто удивлена, узнав, кто вы на самом деле.
– И кто же?
– Менеджер среднего звена, – сказала она с озабоченным видом. – Так или иначе, вопрос остается открытым. Где Разон?
– Зависит от кое-каких деталей, – ответил я. – Ему нужно находиться в каком-то конкретном месте, чтобы использовать камеру? То есть ему пришлось поехать в Маунт-Вернон, чтобы сфотографировать то, что там когда-то случилось, или он может каким-то образом запрограммировать камеру, чтобы она сделала такой снимок издалека?
– Он должен поехать на место, – сказала Моника. – Камера смотрит сквозь время на события былого там, где находится фотограф.
С этим были кое-какие проблемы, но пока я задвинул их в дальний угол. Разон. Куда он пойдет? Я взглянул на Джей Си, который пожал плечами.
– Смотришь на него в первую очередь? – сказала Айви ровным тоном. – Ну-ну.
Я посмотрел на нее, и она покраснела:
– Я… нет, у меня тоже нет версий.
Джей Си усмехнулся.
Тобиас встал, медленно и тяжело, как туча, поднимающаяся в небо у горизонта.
– Иерусалим, – тихо сказал он, положив руку на книгу. – Разон уехал в Иерусалим.
Мы все посмотрели на него. Ну, те из нас, кто мог.
– Куда еще может отправиться верующий, Стивен? – спросил Тобиас. – После стольких лет споров с коллегами, после стольких лет, когда его считали дураком из-за веры? Вот что было главной причиной, вот почему он разработал камеру. Он пошел искать ответ на вопрос. Для нас, для себя. Вопрос, который задают уже две тысячи лет. – Помедлив, мой аспект договорил: – Он пошел сфотографировать Иисуса из Назарета, которого приверженцы после Его воскресения стали называть Христом.
Глава пятая
Мне требовалось пять мест в первом классе. Это не понравилось вышестоящим Моники, многие из которых не одобряли меня. Я встретил одного из них в аэропорту, некоего мистера Давенпорта. От него пахло трубочным дымом, и Айви раскритиковала его за дурной выбор обуви. Я передумал спрашивать у него, можем ли мы воспользоваться корпоративным самолетом.
Теперь мы сидели в салоне первого класса. Я лениво листал толстую книгу на раскладном столике моего кресла. Позади меня Джей Си хвастался Тобиасу оружием, которое ему удалось протащить под носом у охраны.
Айви дремала у окна, возле нее было свободное место. Моника сидела рядом со мной, уставившись на пустое сиденье.
– Значит, Айви у окна?
– Да, – сказал я, переворачивая страницу.
– Тобиас и морпех позади нас.
– Джей Си – «морской котик». Он бы пристрелил вас за эту ошибку.
– А оставшееся место?
– Пустует, – сказал я, переворачивая страницу.
Она ждала объяснений. Я их не предоставил, а вместо этого спросил:
