Джо вышел из лавки под сияние солнца и закурил сигарету. И сразу же гнусность случившегося с ним обрушилась на него, и он привалился к пыльной бурой стене, рука его оперлась о теплый материал дома, находя и точку опоры, и основательность в своем существовании. Что на самом деле случилось, он не догадывался. Все представлялось дурным сном. Когда-то давно он читал книгу, которая ему нравилась, про девочку, падавшую сквозь дыру в подземный мир, который постепенно все больше и больше перерастал в ночной кошмар. Однако когда девочке совсем уж стало невмоготу выносить это, как раз когда на нее напала колода разумных игральных карт, она взглянула в лицо несуразности своего положения и проснулась. Все это было просто сном.
Джо жалел, что все это не было просто сном. Представить только самолеты, врезающиеся в невероятно высокие башни, бомбы, лишающие глаз, зубов и пальцев, молчаливую и тайную войну, которой он не понимал и должен был думать про вымысел, про дешевые книжки-ужастики в мягких зловещих обложках. Не было – не могло быть – в таком ничего подлинного.
Пока он стоял там, мимо по дороге проезжали машины. Он видел компактные «Шкоды» и «Лады», пару блестящих черных «Мерседесов» и одну «Вольво» с дипломатическими номерами. Попадались и большие «Чеви», «Понтиаки», «Шевроле», и «Кадиллаки» – объединенные нации легковушек. Через дорогу дети играли в школе. Надпись над зданием гласила (на английском, на кириллице и том же романтическом витиеватом шрифте, что и на сигаретах), что это начальная школа имени Мохаммеда Захир-шаха и открыта она Ахмадом Шах Ханом в день его инаугурации в 1982 году.
Было жарко. Над головой медленно двигался самолет, белые полосы от реактивных двигателей тянулись по небу, постепенно оседая над крышами домов. В городе стоял какой-то сухой неприятный запах. Джо бросил на землю окурок сигареты и пошел дальше. Он чувствовал: где-то поблизости конец его путешествию. Он следовал инстинктам сродни тем, какие, возможно, заставляют перелетную птицу держать курс на магнитный полюс, оставляя внизу карту мира с неразмеченными границами. Идя вдоль реки, вышел на рынок. Там красовались тяжелые, пестро переплетенные ковры. На деревянной полке стояли маленькие стеклянные стаканчики, а рядом помятый самовар, и Джо улавливал аромат кипящего в нем чая. В проеме входа без двери мелькнули два старца, пивших чай из пиал и одновременно сосавших твердые леденцы. Он чуял запах сигарет и трубок, а проходя по рядам, любовался баклажанами и помидорами, виноградом и бараньим горохом, изюмом и орехами, и мешками белого риса, доходил до него и густой, приторный запах опиума, который и там и сям лежал на низких столиках темными шариками или брусками со штампом на английском и пушту: «Продукция Королевства Афганистан».
Дальше по ходу располагались прилавки с книгами. Джо остановился, прошелся пальцами по обложкам, те казались кожей и на прикосновение отзывались теплом. В названиях книг царило смешение языков и алфавитов: французский и английский, арабский и голландский, урду и немецкий, пушту и китайский. Он взял одну книжку в руки, полистал ее. «Туристический путеводитель по пещерам Тора Бора». «Книги, – подумал, – они как перелетные птицы. Вот присели ненадолго, устав от перелетов, прежде чем вновь отправиться в полет, прежде чем двинуться устраиваться на какое-то время в другом гнезде». Они казались ему стаей, опустившейся на эти прилавки, страницы их трепетали, как крылья, а сами они отдыхали здесь, в теньке, наслаждаясь временным покоем, зная, что вскоре настанет время вновь продолжить свой путь. Возле книг стоял вращающийся стенд с почтовыми открытками. Пара туристов, на бледной коже которых отдыхал глаз, привыкший к землистому цвету здешних зданий и людей, просматривали открытки. На шее у мужчины висел фотоаппарат.
Девушка в летнем платье была прелестна. Джо смотрел на эту пару и вдруг ощутил внутри себя ошеломляющий укол ревности. Ему казалось, что и он когда-то тоже был таким же, так или иначе цельным, и он наблюдал за ними, как выбирали, как расплачивались за три открытки и как ушли рука об руку, как будто сами были почтовыми открытками.
Исчезновение
На холме над рекой стояли домики, и Джо добрался до них. Солнце припекало очень сильно. Завихрения пыли наперегонки гонялись друг за другом вокруг его ног. Издали горы казались голыми и неприступными без каких бы то ни было признаков растительности. Забравшись на холм повыше, Джо бросил взгляд на город внизу.
Залитый солнцем Кабул выглядел спящим. Легкая дымка заволакивала строения цвета пыли и отражалась от лениво ползущих машин. Где-то вдалеке ему слышались обрывки музыки, разговоров, игр детей. Еще один самолет полетел над горами, услышанный прежде, чем увиденный, огромная металлическая птица меняла курс, неспешно снижаясь, сверкая солнечными бликами на крыльях. Были внизу и озеро, и змеистая речка, и широкие, обсаженные деревьями проспекты, и узкая спираль переулочков: новый город теснил старый. А тот, казалось, прокалившись за несчетные годы сидения на солнцепеке, терпеливо выжидал в нескончаемом солнечном полдне.
Джо следил за тем, как снижается самолет. Звук его на спуске сделался громче, и в шуме двигателей слышались людские голоса, выкрики. Джо покачал головой: нет, нет, – однако выкрики продолжались, становясь все громче среди самолетного тарахтенья.
Он следил, пока голоса вокруг него не обратились в неистовство, а город внизу не начал меняться.
Он стал пропадать. На его глазах одни части города исчезали, зачернялись, другие двигались, увеличиваясь, уменьшаясь, город заполнялся дырами, которых не было прежде.
К гулу одного самолета присоединились другие: буря двигателей разрасталась над городом. Тени их пали на высохшую почву внизу, а из их сияющих подбрюший сыпались их яйца, темные металлические, матовые, со свистом рассекавшие воздух.
Ударяясь о дома, они обретали рождение: разбивалась скорлупа, и множество насекомых вылетало из куколок на свободу. Они расправляли крылья яркого пламени над городом, находя себе пищу на кирпичах, на телах людей, на металле. На глазах у Джо взрывались, разлетаясь, машины, дверцы, сиденья и пассажиры рвались и взлетали на воздух. Он видел дома без крыш и жилища, лишенные дверей, ребенка без головы, все еще прижимавшего к себе мячик одной безжизненной рукой. Самолеты темными тучами висели в небе над Кабулом. Они были перелетными птицами, летевшими строем и едва ли не надменно сбрасывавшими свой груз, словно бы город внизу, этот пустяк, обращавшийся в пустое место, сам собой валился в кучу у подножия гор и едва ли стоил их внимания.
Он взирал на город, как на шахматную доску из светлого и темного, зарево света разливалось по черным клеточкам площадей, разрасталось, менялось, оставляя позади себя выгоревшие остовы автомобилей, воронку на месте дома, упавшую куклу где-то в уличной витрине, стоящей прямо в пыли, с лязгающими деревянными шторками.
Джо слышал пушечную пальбу. Ракеты со свистом взмывали в небо. Он смотрел, как светящиеся пунктиры трассирующих пуль гонялись друг за другом, видел, как второе солнце вспыхнуло над Кабулом, когда раскрашенный в цвета пустыни вертолет обратился в яркую вспышку неожиданно прекрасного пламени. Он слушал крики, проклятья, слышал, как какой-то младенец пустился в бесконечный вой, пока вдруг не умолк, словно бы патефонная иголка рывком соскочила с пластинки. Он чуял запах дыма и мочи, горящего мяса и острые химические запахи, названия которых не знал. Там, внизу, исчезал и вновь появлялся город, окутывался дымом, который то и дело развеивался, позволяя разглядеть скрытый за ним иной мир. Джо не помнил, сколько времени он простоял там, высоко над городом Кабулом, глядя вниз.
