Я промолчала, зная, что смогу наговорить дерзостей.
– Не волнуйся за Мэйсона, Луиза. Он здесь не из-за своей благотворительности.
– Я об этом знаю, – вспылила я. – И вообще о нем не думаю.
– Хорошо. Что ты думаешь об этом?
– О чем?
Склонившись над бумагами, мистер Морнингсайд продолжал бегло просматривать текст. Но вот он ухмыльнулся, мотнув головой влево, и я со смятением поняла, что он имеет в виду картину.
– О холсте. Мне показалось, что всего лишь несколько минут назад он тебя очень заинтересовал.
Я покраснела, сожалея, что он увидел, как я сую нос не в свое дело.
– Кто они? Я узнала пастуха, а кто остальные?
– Реликты, – отрезал он, – пережитки давно минувшей эры.
Какое-то мгновение я пристально рассматривала хозяина, пытаясь разглядеть, что за человек скрывается под этой беззаботной улыбкой.
– Безликий – это вы, ведь так?
Мистер Морнингсайд оторвался от бумаг и посмотрел на меня так, что я тут же пожалела о своих словах. Я осознала, кто он на самом деле – хищник, с удивлением взирающий на свою добычу.
– Какое интересное предположение, – промурлыкал он.
– Это не предположение. Портреты возле вашего кабинета… На них ведь тоже вы изображены? Вы меняете свой облик в зависимости от того, кому являетесь. Для Поппи вы старик, а для миссис Хайлам вы другой, хотя я не знаю, кто именно, – заявила я, вздернув подбородок. Потом обернулась и взглянула на картину. – Там изображены вы и пастух. А кто остальные двое?
Мистер Морнингсайд бросил на меня внимательный взгляд. Потом собрал листы и сложил их в аккуратную стопку на столе. С видом учителя, которому до смерти надоел его ученик, он подошел к полотну и снял с него кусок пыльной ткани.
– Они были в некотором смысле наставниками, – объяснил он. Казалось, картина влечет к себе и его, потому что он не отводил от нее глаз, как ранее я. – Я их плохо знал, в отличие от пастуха. В то время я был молод и стоял у истоков нашего дела. – Он небрежно накинул ткань на картину и подошел ко мне. Взяв листы с переводом, он посмотрел на меня сверху вниз. – Сейчас это неважно, Луиза, они ушли.
– Ушли? Вы имеете в виду, они мертвы?
Он фыркнул и покачал головой.
– Невозможно убить божество, девочка. Можно только убедить его в том, что в дальнейшем существовании нет смысла.
Мне хотелось узнать гораздо больше, и я попыталась как можно точнее сформулировать свой следующий вопрос, так как знала, что он сделает все, чтобы уйти от прямого ответа. Я не успела сказать ни слова, потому что мистер Морнингсайд, прижав к груди пачку листов с переводом, поморщился, как от острой боли. Его лицо позеленело, словно от внезапного приступа тошноты.
– Черт побери, он здесь, – пробормотал хозяин, втянув воздух через зубы.
– Кто? – спросила я, идя за ним к двери.
– Пастух, – отрезал мистер Морнингсайд, взглянув на меня с жалостью или, возможно, с грустью. Его взгляд смягчился, словно он мне сочувствовал.
Я не представляла, что способно вызвать беспокойство у Дьявола, но отчетливо видела страх в его глазах.
– Думаю, Луиза, нам надо спешить. Суд надо мной вот-вот начнется.
Глава 19
Как только мы поднялись на лестничную площадку, в парадную дверь влетел Чиджиоке. После исчезновения Амелии в доме воцарился хаос, а теперь для него появилось еще больше оснований. Миссис Хайлам кричала в кухне, отдавая какие-то распоряжения Поппи, а Бартоломео лаял, выражая свое недовольство поднявшимся шумом. Чиджиоке потерял где-то свою курточку и несся нам навстречу в одной рубашке, а его лоб блестел от пота. Через открытые двери я заметила, что на подъездной дорожке все еще ждут запряженные в повозку лошади.
– Сэр, – задыхаясь, выпалил Чиджиоке, – они здесь, они…
– Да, Чиджиоке, я знаю. – Мистер Морнингсайд мягко улыбнулся садовнику и похлопал его по плечу, потом взглянул на каждого из нас. – А теперь, пожалуйста, сообщите миссис Хайлам, что я скоро приду. Мы должны сохранять спокойствие, ведь благодаря Луизе это простая формальность.
Чиджиоке повернулся ко мне и негромко хмыкнул.
Неужели его так удивила мысль, что я тоже могу быть полезной?
– Не думаю, что это займет много времени. И еще, Чиджиоке, будь так любезен, уговори знакомых мисс Кэнни съездить в Дерридон. Говорят, кто-то видел ее там, и они, конечно, захотят разобраться с этими заявлениями.
Кивнув, Чиджиоке побежал вверх по лестнице. Над нами был слышен какой-то спор, и, судя по звуку, мужчины спорили именно в комнате Амелии.
– А что, если они не вернутся? – поинтересовалась я.
Мистер Морнингсайд засмеялся, а потом укоризненно покачал головой, словно делая замечание ребенку, перебивающему взрослого.
– Они всегда возвращаются. – Он легонько щелкнул меня по носу бумагами, которые по-прежнему сжимал в руке, и, развернувшись, направился к зеленой двери своего кабинета. – Мне нужно просмотреть эти переводы и переодеться во что-нибудь более подходящее. Попроси миссис Хайлам приготовить на лужайке легкие закуски для пастуха и его свиты. Я не хочу заставлять их ждать.
Я по привычке присела в реверансе и бросилась в кухню, где чуть не столкнулась с Поппи. Девочка носилась взад-вперед между плитой и большим разделочным столом. Моя поспешность оказалась совершенно излишней, поскольку стол уже был заставлен потрясающими воображение пирожными, крошечными сэндвичами и вазами с фруктами.
Тут был даже роскошный ананас, из которого сделали павлина, вставив вместо глаз зернышки гвоздики, а вместо пышного хвоста – свежие цветы.
– Не стой разинув рот, девочка, помогай! Мэри все еще нездоровится, и нам не хватает рук.
Миссис Хайлам выглядела на удивление взволнованной – наверное, впервые в жизни. Она суетилась так же, как и Поппи, нагружая подносы пирогами с мясной начинкой и сверкающими чашками.
– Мистер Морнингсайд велел подать легкие закуски во дворе, – сказала я, не зная, что делать в такой суете.
– А мы, по-твоему, чем занимаемся? – фыркнула миссис Хайлам и, проходя мимо, дернула меня за ухо. – Помоги Поппи с чаем, пожалуйста, и захвати бренди. Нарежь лимон очень тонкими ломтиками, дитя мое, пастух пьет чай только с ним.
Я увидела, что Поппи согнулась под тяжестью подноса с серебряным чайным сервизом, забрала его и аккуратно поставила на стол. Из кладовки принесли несколько лимонов, и я взялась нарезать их почти прозрачными ломтиками. Потом красиво разложила их веером на тарелочке, которую поставила рядом с сахарницей и молочником.
С лестницы в вестибюле послышались тяжелые шаги. Я выглянула из кухни, пока миссис Хайлам отстирывала какое-то пятнышко на своем фартуке. Мэйсон, его отец и Сэмюэль Поттс шагали по потертым коврам к парадной двери. Я почти не видела Мэйсона с тех пор, как исчезла Амелия, и была шокирована тем, что он разгуливает с таким видом, как будто ничего не случилось. Сейчас он держал в руках цепочку с открытым медальоном и внимательно рассматривал портрет внутри. Было бессмысленно гадать, кто там изображен, но я предположила, что это камея с изображением Амелии, глядя на которую он вспоминал невесту. Перехватив мой взгляд, он резко выпрямился, вскинул белобрысую голову и, залившись краской, торопливо спрятал медальон в карман жилета.
