Небесный Змей исчез, но появилась эта песня, и я встал, отбросив плащ. Оставлять сумку с книгой мне показалось неправильным, поскольку я должен был ее охранять. Поэтому я перебросил лямку через плечо и поморщился от боли. Запретив себе думать о неприятных ощущениях, я отправился на розыски песни. Она влекла меня к себе, как море манит чайку. Она струилась из рощицы, и я зашагал между деревьями – вслепую, руководствуясь только слухом и ощущая, как щек касаются сосновые ветки.
Песня звучала все громче. У нее были слова, но в то же время их не было – или же я их не понимал. Они как будто сворачивались, скрываясь от моего понимания и полностью затихая. Но затем женщина брала высокую щемящую ноту, от которой у меня сжималось сердце. Я испытывал приступы тоски, едва сдерживая слезы. Почему она такая грустная? – спрашивал себя я. Я должен был ее найти.
Между деревьев протекал крошечный ручеек, и я зашлепал по его руслу. Вода привела меня к большому округлому камню, на котором сидела она. Такой красивой женщины я не видел никогда в жизни. Она была темнокожей и пышной, с большими кошачьими глазами. Ее наготу прикрывали лишь черные волосы, окутывавшие тело и ниспадавшие на камень вокруг ее ног. Она сидела, подтянув колени к груди, прочесывала пальцами волосы и пела. Ее губы сверкали и казались золотыми.
– Ты заблудилась? – спросил я.
– Нет. – Она перестала петь, хихикнула и уставилась на меня темными красивыми глазами. – А ты?
Она поманила меня, и я пошел, чувствуя себя влюбленным. Еще никогда в жизни я не испытывал такого страстного желания обнять женщину, прижать ее к себе, ощутить прикосновение ее кожи, ее аромат… Ее глаза приковали к себе мой взгляд, и я легко взобрался на валун, на котором она сидела, ощущая, как по моим ногам скользит странное шелковистое щупальце. Я сбросил с плеча мешок. Какое значение имеет книга, если существует это создание?
– Как тебя зовут? – задыхаясь от страсти, спросил я. – Я должен знать твое имя.
Приподняв одним пальцем мой подбородок, она улыбнулась, показав три ряда острых зубов. Это тоже было очаровательно, а прикосновение ее пальца, казалось, способно было излечить меня от любых немощей.
– Талай, – проворковала она, – но ты успеешь произнести это только один раз, а потом умрешь.
Ее длинные черные волосы обвились вокруг моих лодыжек. Я ощутил, как они затягиваются, удерживая меня. Затем другие пряди опутали мои руки и заползли на плечи, поймав меня в ловушку шелковистой черной паутины.
– Талай, – повторил я, но ее чары начинали рассеиваться. Меня шокировало то, как туго связали меня по рукам и ногам эти волосы, и я пришел в себя. Я начал сопротивляться, пытаясь вырваться. При виде моего испуга она улыбнулась еще шире, и на множестве ее зубов замерцал лунный свет.
Она начала подтягивать меня ближе, и все мои усилия были тщетны: ослабить ее стальную хватку мне не удавалось. Боковым зрением я заметил, как змеящееся щупальце ее волос обернулось вокруг моего мешка и подхватило его. Дотянуться до него я уже не мог и начал кричать в надежде на то, что бдительный Кхент проснется и придет мне на помощь. Своей глупостью я навлек беду на нас обоих, и теперь это создание завладело книгой.
Меня окутало ее невыносимо зловонное дыхание. Подавив рвотный рефлекс, я закрыл глаза, отказываясь смотреть на то, как ко мне неотвратимо приближается ее жуткое лицо. Ее огромный прожорливый рот накрыл мое лицо, присосавшись к нему подобно пиявке, невыносимо острые зубы вонзились в мою кожу. Она заглушила мой крик, заставив замолчать навеки, хотя я все равно продолжал кричать и кричать ей в глотку.
Земля содрогнулась под нами, и на мгновение я ощутил облегчение. Жуткое существо замерло, продолжая жалить мою кожу жгучим поцелуем страшных зубов. Я не мог дышать горячим кислым воздухом его рта, но, по крайней мере, раздавшийся шум отвлек его внимание. Затем грохот повторился, еще и еще раз, и деревья вокруг нас закачались, как будто их тряс великан. Откуда-то издалека донесся разрывающий барабанные перепонки вопль, собачий визг, как будто в унисон взвыла сотня шакалов.
БАХ. БАХ. БАХ.
Шаги. Что за жуткое существо спешило прикончить одновременно меня и впившееся в меня чудовище? Я обмяк, повиснув на удерживающих меня волосах твари, и начал кричать еще сильнее. Валун под нами затрясся. Казалось, еще немного, и он рассыплется, а мы рухнем на землю. Но я никуда не рухнул. Более того, меня приподняли, но не жуткие волосы поющего существа, а крупные и мощные руки… почти человеческие.
Затем меня вырвали из пут чудовища и отшвырнули в сторону. Я прокатился по упругой лесной траве и замер, тяжело дыша, после чего перевернулся на спину и начал отползать под деревья. Спасшее меня существо было выше самого высокого человека, все его тело покрывала пятнистая серо-черная шерсть с полосой вдоль спины, и у него были большие остроконечные уши. О благословенная земля! Я не верил собственным глазам, потому что уже видел такое создание прежде. Я видел его сотни, если не тысячи раз. Это был Анубис собственной персоной – не в камне, но во плоти. Самым странным было то, что его мускулистые, как у человека, плечи и руки под шерстью покрывали странные рисунки. Такие же, как у Кхента.
Талай взвизгнула при его появлении, бесстрашно выпрямилась на валуне и, оскалив зубы, бросилась на пришедшего. Шакалоподобное существо – я очень надеялся на то, что это действительно Кхент, потому что мне не хотелось стать его следующей жертвой, – без малейших усилий схватило ее за шею и сжало. Талай издала влажный сдавленный крик. Он швырнул ее о валун, и хотя это на мгновение ее оглушило, она тут же снова вскочила. Она шипела и плевалась, одновременно пятясь к лесу, а по ее шее стремительно расползался черный кровоподтек.
Возродившийся Анубис бросился в погоню, преследуя скрывшуюся во мраке женщину. Я услышал жуткий рев, затем вопль, после чего звуки их битвы начали удаляться, и наконец я остался наедине с тихо журчащим ручьем. Окровавленный и насмерть перепуганный, я с трудом поднялся на ноги и бросился к мешку с книгой. Обхватив его обеими руками, я захромал обратно к пастушьей хижине.
От нее ничего не осталось. Лишь наши плащи уцелели среди обломков.
Глава 24
– Мне нужно, чтобы ты перевела конец.
Мистер Морнингсайд изучал мой перевод, продолжая есть лимонный торт в глазури, кусок которого лежал на тарелке перед ним.
– Все это хорошо. Более того – отлично, но я должен знать, чем все заканчивается, – произнес он, роняя пачку бумаги передо мной на стол.
От необходимости щуриться, читая при тусклом свете свечи, у меня болели глаза, пальцы были перепачканы чернилами.
Я откинулась на спинку стула и безмолвно уставилась на дневник. В моей голове родилось множество вопросов.
– Куда они идут? – добавил мистер Морнингсайд. – Где они остановились? Найди это место и переведи его. Все остальное, моя дорогая, – пояснил он, приподняв брови и вонзая вилку в свой десерт, – это лишь глазурь на торте.
