Двух других мальчиков звали Уилл и Майк, и они не смотрели на меня и даже не разговаривали. Майк выглядел серьезным, и у него были густые темные волосы и бледное угрюмое лицо. Уилл был меньше и тише остальных. Он немного напоминал моего друга Нейта. Таких мальчишек обычно не замечают.
А еще он весь вечер таскал огромную и тяжелую камеру. Уилл казался застенчивым и легко смущался. Обычно такие люди не любят сниматься. Может, он предпочитает смотреть из-за объектива?
Бегая от дома к дому, я поняла, что рада приглашению. Пусть ребята неуклюжи и придурковаты, зато крайне ко мне добры.
Все, кроме Майка. Он плелся позади с кислым лицом, и каждый раз, когда я оглядывалась, он отворачивался, как будто надеялся, что я исчезну.
Конечно, подобная реакция не вызывала восторга, но я и не собиралась выяснять с ним отношения. Мы должны веселиться, поэтому я решила, что нужно получать от прогулки максимум позитива. В компании Лукаса и Дастина ночь казалась теплее, и я почти забыла, что находилась за миллион километров от друзей, отца и всей моей жизни.
Лох-Нора оказался самым чистым и красивым местом из всех, где я когда-либо бывала. Мы прошлись по обеим сторонам улицы, и сумка настолько потяжелела, что дно провисло под весом сладостей. Пусть этот город и размером с почтовую марку, зато конфеты здесь давали отменные.
Мы стояли на краю чьей-то лужайки и сравнивали добычу, когда вдруг заметили пропажу Уилла. По обе стороны от нас тянулась темная пустая улица, и я понятия не имела, где искать мальчика, а вот Майк уже мчался вокруг большого кирпичного дома.
Он бросился вниз по ступенькам на задний двор, и мы последовали за ним.
Уилл оказался там – сидел один в полной темноте. Разглядеть его было трудно, но выглядел он подавленным и странным, как будто застыл на месте.
Майк сел перед ним на корточки и взял друга за плечи:
– Я отведу тебя домой.
Лукас и Дастин попытались было помочь им подняться, но Майк отмахнулся и обнял Уилла за плечи.
– Оставайтесь. Мне все равно здесь скучно.
Возможно, он и волновался за Уилла, но в голосе звучала злость. Майк обращался ко всем, однако у меня возникло ощущение, что скучно ему стало из-за меня. Наверное, потому что я слишком пристально и долго на него смотрела или потому что я вообще сюда пришла.
Глава 6
Я зашла домой около одиннадцати с натянутой на лоб маской и мешком конфет за плечом. Ноги гудели, а руки настолько замерзли, что я едва их чувствовала. Вот вам и аномально теплая ночь. Я прождала Билли почти полчаса на углу Оук-стрит, но, когда огни на крыльцах начали гаснуть, а последние охотники за сладостями разошлись по домам, поняла, что он не приедет. В общем-то, что и следовало ожидать.
Когда я вернулась домой, мама вышла из гостиной в ночной рубашке и с кремом на лице.
– Ты видела, который час? Где твой брат?
Нил выпрямился в кресле.
– Мне вот тоже интересно.
На мгновение я просто застыла посреди гостиной, не зная, что ответить. Мне очень хотелось заявить, что Билли мне не брат… но разве от этого что-либо изменится?
Я пожала плечами и отвернулась.
– Нигде. Повез домой одноклассника. Скоро вернется.
Ложь казалась настолько нелепой, что лицо залилось краской. Так или иначе, правды лучше избегать, если я хочу спасти Нила от инфаркта. Или если хочу еще когда-нибудь выбраться на улицу.
Мама мне явно не поверила, но все же кивнула. В глазах горела надежда. Она хотела мне доверять. Обычно таких людей, как она, все вокруг обманывают, они слепо верят любому вранью.
Мы стояли в гостиной, когда тишину прервал рев «Камаро». Все повернулись к двери.
Билли ворвался в дом. От него жутко пахло – как будто вместе с собой он принес облако дыма и алкоголя из кабака. Или грозовое облако. Билли слегка шатался, а его покрасневшие глаза еще никогда не выглядели настолько тяжелыми. Как и вечером, он был в кожаной куртке, но рубашка куда-то пропала. В свете витражной лампы Билли напоминал безумца.
Нил вдохнул через нос и поднялся со стула.
– И где, черт возьми, ты был?
– Нигде, – буркнул Билли и попытался пройти мимо, но Нил преградил ему путь, положив на грудь руку.
– Что ты сказал?
Билли опустил голову и что-то промямлил о спущенном колесе. Я не могла знать, насколько правдивы его слова, но, судя по рассказу, лжецом оказалась я. Что бы он ни делал, приятеля до дома он точно не подвозил.
Мама ахнула и повернулась ко мне с круглыми обиженными глазами:
– Почему ты не сказала, что он тебя бросил?
Мама казалась настолько озадаченной, будто действительно хотела знать ответ. А мне хотелось встряхнуть ее, сказать, что она заблуждается. Неужели она считает, что с Билли мне безопаснее, чем одной?
– Не знаю, – были мои единственные слова.
Мама поджала губы и прижала руки к лицу.
– Как не знаешь? Он нес за тебя ответственность, и он тебя бросил! Ты могла потеряться! Тебя могли похитить!
– Мама… – Я встряхнула мачете и пакет с конфетами. – Все в порядке. Я в порядке. Ты наш город видела? Здесь даже велосипеды не пристегивают!
Она так и смотрела на меня в замешательстве, ничего не понимая.
Мама казалась такой робкой и хрупкой, что мне захотелось бросить маску и конфеты и изо всех сил ее толкнуть, и в то же время хотелось сделать все от меня зависящее, чтобы она оказалась в безопасности и больше ни минуты не провела в реальном мире.
До этого момента Нил оставался зловеще тихим, но теперь он выпрямился и сделал шаг вперед, прижимая Билли к стене.
– Любопытно узнать, где ты научился непослушанию.
Билли снова взглянул на отца. Он стоял с опущенным подбородком и расстегнутой курткой, как настоящий бунтарь. От него пахло пивом; а еще от него веяло тем же, чем и от брата Нейта, Сайласа, и всех остальных восьмиклассников, которых били за баскетбольным полем в прежней школе. Это был запах безразличия.
– Отвали, Нил. Я не в настроении.
Мы с мамой настороженно приблизились друг к другу. Дома Билли всегда держал язык за зубами. Вне дома он мог вести себя как полный придурок, но он никогда не грубил Нилу.
Какое-то время они молча глядели друг на друга.
А затем Нил заговорил низким опасным голосом. В воздухе витало напряжение, словно собиралась гроза.
– Не знаю, где ты пропадал и чем занимался, но прошу проявить уважение!
На последнем слове он сорвался на крик. В нашей маленькой гостиной его голос прозвучал как гром, и я неожиданно для себя поморщилась.
Мама прижала руки к ключицам и сжала шнурок на ночной рубашке. Выражение лица стало рассеянным, а взгляд отрешенным, будто она выскользнула из собственного тела. Я знала, что случится дальше: она вздрогнет, ахнет, отведет глаза и не сделает ничего, чтобы прекратить скандал.
