На робкое замечание, что мне бы не стоило так долго находиться на одном месте, Илья пообещал, что здесь меня никто не найдет.
— Защита, конечно, не такая сильная, как в метро, но на пару дней обезопасить тебя она сможет.
Сказал, гордо обведя взглядом кухню, и вернулся к готовке, оставив меня переваривать услышанное.
Откуда у нечисти шестой ступени защита, по крепости соизмеримая с защитой городового?
Впрочем, не это сейчас должно было меня занимать…
Грея руки о внушительную, поллитровую кружку скупого синего цвета, я маленькими глотками отпивала ядреную смесь, зовущуюся в этом доме чаем, любовалась колдовавшим у плиты Ильей и чувствовала, как безвозвратно утекает время. А ведь его у меня и так осталось не очень много. Проклятый присосался ко мне сорок шесть минут назад, а я все еще не знала, что делать. Так ведь меня скоро уже забудут все, а я так и буду сидеть на этой кухне, пока и сам хозяин квартиры не забудет о моем существовании, а увидев меня здесь, за его столом у окна, очень удивится.
— Ты вроде собирался мне что-то рассказать, — напомнила я, когда молчать стало уже просто невыносимо.
— Я собираюсь с силами, — не оборачиваясь, ответил Илья, — мне сейчас тебе придется много неприятного рассказать, а это, знаешь ли, сложно.
— Вряд ли твое признание будет ужаснее того, что со мной уже случилось.
Он резко обернулся, требовательно глядя на меня:
— Уверена?
— Илья, не нагнетай. Мне сейчас не до спецэффектов.
— Ладно, — пробормотал он, — ладно.
Опустив нож, которым только что озверело кромсал помидор, Илья глубоко вздохнул, задержал дыхание на несколько мгновений и на выдохе сказал:
— Это все из-за меня.
— Чего?
Потоптавшись немного у стола, он все же подошел и сел напротив меня, опустив на столешницу сцепленные в замок руки.
— Из-за меня ты стала хранительницей и оказалась втянута во все это.
— Хранительницей я стала из-за Глеба. Это он меня нашел и притащил к умирающему Евгению Федоровичу.
— Наверное, проще будет показать, — сказал Илья, глядя мне в глаза, — иначе, вряд ли ты сможешь мне поверить.
— Что… — начала привставать я, напуганная его взглядом, но сила, внезапно заполнившая всю кухню, прибила меня к стулу.
Темные глаза Ильи едва заметно мерцали, казались очень яркими на потемневшем лице, такими… выразительными.
Я не могла отвести взгляда и не могла вздохнуть, чужая мощь сдавила мне грудь, ей было слишком тесно в этой маленькой чистой кухоньке. С обиженным звоном лопнул стакан, стоявший на столе, натужно загудели стекла — еще чуть-чуть, и они тоже лопнут, осыпав нас брызгами осколков.
— Хватит! — рявкнула я, чувствуя, что моя голова тоже может взорваться, как это только что сделал стакан.
И сила исчезла, схлынула, будто ее и не было, оставив после себя звенящую тишину, вспарываемую моим хриплым дыханием.
— Прости, слишком давно не снимал щиты, не смог ее удержать, — с виноватой улыбкой он аккуратно забрал у меня чашку, и только тогда я почувствовала, что пальцы у меня мокрые. Чашка не лопнула в моих руках, но дала трещину, — иногда щиты сами слетают, когда не могут больше удерживать мою силу, но в ближайшее время мне это не грозит.
— Это совсем не шестая ступень, — хрипло сказала я, безвольно следя за тем, как он вытирает полотенцем мои руки, — совсем.
— У меня достаточно силы, чтобы стать городовым, — подтвердил Илья просто, — но свободных городов сейчас нет, а бросить вызов действующему городовому без поддержки кого-то из глав города я не могу. Идеальным вариантом, разумеется, является хранитель. Его слово: и городовой либо принимает вызов, либо слагает с себя полномочия…
— Ты ходил к Евгению Федоровичу, — догадалась я.
— Он был достаточно мудр и опытен, чтобы разглядеть мой потенциал, я был уверен, что он поддержит меня. Все же Влад еще слишком молод, его нельзя назвать полноценным городовым, я бы смог…
— Но он тебе отказал, — перебила его я, прекрасно зная, что права, — отказал, так как сам предложил Влада на эту должность, я знаю, мне говорили.
— Он так же, как и я, никогда не был смотрителем, но хранитель сказал, что видит в нем городового, а во мне лишь мальчишку, пожелавшего власти, — Илья нахмурился, — наверное, он был прав. И то, что я сделал, лишь подтвердило его правоту.
— Сделал что?
— Ударил. Просто ударил, обрывая поток его магии. Сила перестала питать хранителя, тяжесть прожитых лет навалилась, не сдерживаемая больше ничем, и поглотила его. Он истлел всего за несколько дней. Из здорового, полного сил мужчины превратился в немощного старика. Разумеется, он все рассказал городовому. Меня начали искать. Пока одни искали меня, другие пытались найти подходящий сосуд, способный вместить силу хранителя. Тут-то ты и попалась на глаза оборотню.
Мне хотелось остановить его, потребовать замолчать, ничего больше мне не рассказывать. Я не хотела знать, я понимала, что мне не понравятся эти знания, но все равно молчала и слушала.
— Ты едва ли подходила на роль полноценной хранительницы. Не обижайся, но я все еще удивлен, как сила держится в твоем теле, и думаю, удивлен не только я.
— Какие уж тут обиды, — хмыкнула я, заставив Илью отвести глаза и зачем-то извиниться.
— Ты-то зачем извиняешься? Не ты же решил меня использовать.
— Использовать тебя решили лишь потому, что рассчитывали поймать меня. Городовой почему-то считал, что я достаточно глуп и сразу же брошусь налаживать контакт с новым хранителем.
— А ты не бросился…
— Как думаешь, почему тебя на год оставили в покое? Почему не забрали сразу же, не начали учить? — спросил он и сразу же сам ответил на вопрос. — Ты была приманкой, и когда они поняли, что я не спешу знакомиться с хранительницей, забрали тебя. Полагаю, даже начали чему-то учить. Без особого энтузиазма, конечно, в твоем случае это лишнее.
— То есть?
— Лесь, не обижайся, — повторил Илья, — но я сомневаюсь, что городовой видит тебя в роли хранительницы.
Я угрюмо и очень выразительно на него посмотрела.
— Тебя ведь все еще не отметили?
Я машинально потерла запястье, на котором, по идее, уже должно было бы стоять клеймо, и которого там не было.
И Илья это заметил.
— Если тебя это утешит, от недовольства нечисти городовой тебя защищает на совесть.
— В смысле?
— Кое-кто из нечисти был не очень доволен положением дел. Год все жили без хранителя, судил всех городовой, не вдаваясь в детали и одаривая наказаниями как правых, так и виноватых. Но потом появилась долгожданная хранительница, и все решили, что наконец-то все встанет на свои места. И что?
