— Видать, долго ты уговаривал всемилостивейшего Аллаха, Ибрагим-ага, пока он послал тебе такую жену. Гяурка?
— Гяурка.
— А что же мулла до сих пор не обратил ее в истинную веру?
— Трудное это дело, — Ибрагиму не хотелось продолжать разговор об этом, и он перевел его на другое. Неджат долго еще крутил головой, надеясь опять увидеть, рыжеволосую, но та не показывалась.
На другой день Ибрагим хмурым взором проводил гостей, отправлявшихся в следующее селение. Он с сожалением глядел на статного жеребца, легко бежавшего в хвосте турецкого обоза.
Глядишь, к концу поездки сотник наберет неплохой табунчик. Да и остальные делибаши по паре коней добудут. Злость закипала в груди Ибрагима. Асия не выходила у него из головы, а руки чесались, сжимая плеть. Так хотелось отходить ее по белой спине, послушать вопли, но он не двигался с места и только в бешенстве скрежетал зубами. Ибрагим смирил себя. Крикнул зычно, чтобы привели коня, вскочил в седло и ожег круп злобным ударом плети. Дробный стук копыт затих вскоре среди весенних трав.
Воины медленно собирались в поход, Асия часто носилась по горам, жгла порох в постоянной стрельбе. Жители селения приуныли. Часть воинов должна идти в армию Насух-паши, и на разбой оставалось совсем мало сил. Скот и посевы отнимали много народа, а ждать осени никак не хотелось.
В последние дни, что потянулись после отъезда Неджата-эфенди, Ибрагим стал замкнутым и невеселым.
Он часто раздражался по пустякам, стал постоянно упрекать жену в бесплодии. Муж грозил, ругался, бесновался, гнал Асию к знахаркам, та не желала, и в доме частенько стоял изрядный шум. После таких перебранок Асия надолго уезжала в горы, беря с собой одного-двух молодых джигитов, а Ибрагим посылал ей на голову всяческие напасти и проклятия.
В начале лета Неджат-эфенди снова явился в селение. Воины уже были готовы в поход, кони оправились от зимней голодухи. Но Ибрагим тут же почуял неладное в поведении турка. Тот частенько заговаривал об Асии и с нетерпением ожидал случая встретить ее.
— Чего ты тут торчишь, эфенди? — зло спрашивал Ибрагим, заглядывая пытливо в глаза. — Воины готовы, так веди их!
— Паша приказал для верности и тебе идти с ними, Ибрагим-ага.
— А род я на кого оставлю?
— Есть и другие старейшины. Сын у тебя взрослый. Да и что случится с твоим селением? У всех так. Воины уходят к паше из многих селений, и в округе будет спокойно. Не тревожь душу.
— Нет, я не могу! Я дал столько воинов, сколько требовалось!
— Насух-паша будет недоволен, Ибрагим. А с ним шутить не стоит. Надо выполнить приказ. Тут уж ничего не сделаешь.
— Уж лучше откочевать тогда. И так не все селения выставили воинов!
— Э, Ибрагим-ага! Куда ты денешься? От карающего меча султана не укрыться. Всюду достанет. И в самом деле подумай о роде своем.
Ибрагим отвернулся и ушел курить кальян.
Неджат-эфенди продолжал торчать в селении. Он часто выезжал в горы и в один солнечный день все же встретил Асию и тут же остановился, загородив узкую тропу. Турок молча всматривался в чадру, спешно накинутую женщиной на лицо, и сказал:
— Ты достойна лучшей судьбы, красавица.
— Свою судьбу я сама выберу, — не полезла за словом в карман Асия.
— Бог учит нас милосердию и почитанию старших, женщина. Так не отвечают гостю.
— Уходи с дороги, не заставляй меня злиться.
— О! Как ты грозна, женщина. Такая и в серале султана будет не последней! Что ты нашла в этом вонючем селении? Ты можешь блистать в самой дорогой оправе. Подумай, женщина.
Асия пригнулась, лихо хлестнула кобылу плетью, та с места рванула в узкую щель между тропой и откосом. Конь Неджата получил мощный толчок в грудь и поехал на задних ногах вниз по откосу, упал на бок, жалобно заржал, поднимая пыль. А Асия уже мчалась вихрем, нахлестывая одуревшую кобылу и горя ненавистью к этому нахальному турку.
В селении Неджат пожаловался Ибрагиму, но тот только ухмылялся, довольный случившимся. Он лукаво ухмыльнулся, представляя поверженного в пыль гордого турка.
После этого Ибрагим уже спокойнее отнесся к приказу Насух-паши, и через два дня отряд в дюжину аскеров потрусил легкой рысью на запад, где собиралось войско для дальнего похода.
Асия с прищуром глядела на мужа, и невеселые мысли теснились в ее голове. С тяжелым чувством она отпускала Ибрагима, но и сама не понимала, что именно ее тревожило.
Глава 19
КОВАРСТВО
Время теперь тянулось для Асии томительно долго. Что-то мучило ее, настроение падало. Селяне уже привыкли к странным выходкам чужеземки, но продолжали смотреть косо, а теперь, с отъездом Ибрагима, эти взгляды стали острее и тревожнее. Она видела перемену и ждала неприятностей. Ей поэтому не хотелось продолжать конные выезды, но и оставаться среди своры ненавистных жен, которые стали поднимать головы, тоже было противно. К тому же сын Ибрагима, двадцатилетний Фуат, стал проявлять признаки жестокости и уже не раз замахивался на нее плетью.
Все попытки Асии наладить с ним отношения не увенчались успехом. Его бабка, мать Ибрагима, науськивала внука, и тот старался вовсю.
Асия решила собрать малый отряд и сделать набег. Это может отвлечь ее от мрачных дум и поднять в глазах сельчан. Но дело оказалось не из легких. Почти никто не хотел ее слушать, и лишь после долгих усилий удалось уговорить трех молодых джигитов.
Вчетвером они двинулись на восток, где можно было рассчитывать на встречу с караваном и попытать счастья. Провожали их злорадными смешками и откровенными насмешками, крича в спины проклятия и призывая всякие напасти. Джигиты смутились, но Асия взбодрила их, обещав удачу и славу.
Она не скупилась на траты и в селениях щедро платила за хорошую еду и ночлег. Ей хотелось задобрить и подбодрить парней. Так они рыскали по горным тропам с неделю, но ничего подходящего пока не попадалось. Асия волновалась и напрягала свою волю, пытаясь угадать день удачи. Джигиты стали сторониться ее и дерзить, требуя возвращения. Асия, подавленная и унылая, с горечью в душе согласилась, что дальше бить ноги коням нет смысла. Жара и лишения пути вывели всех из равновесия.
Они повернули коней к дому, но пустили их другими тропами, и уже на другой день нагнали курда, ехавшего на осле. Из разговоров выяснили, что недавно он встретил караван мулов.
— Он в Хой держит путь, — говорил старик курд, понимающе поглядывая на воинов и недоуменно — на Асию, прикрывшуюся концом черной ткани. — За день можно догнать.
Небольшой отряд остановился на совещание. Воины много говорили, спорили. Асия молча наблюдала за ними, ощущая какое-то смятение в голове. Что-то радостное и светлое надвигалось на нее, настроение на глазах менялось к лучшему, а когда мужчины решили, что рисковать с такими малыми силами нельзя, она тронула кобылу, выехала вперед и сказала уверенно и смело:
