— Да кто же меня возьмет, гяурку, да и противны мне все мужчины! — вспыхнула она, краснея и возмущаясь одновременно.
— Другого ничего придумать не могу. Да и как женщине без мужа, дома, семьи? Не по заветам аллаха. Шариат этого не допускает. А что гяурка, это можно и поменять. Бог везде одинаков. Имена его только меняются.
— Да разве можно такое?
— В жизни, дочка, все можно. Смотри, чтобы людям плохо не было от того, что ты делаешь. А Бог в душе у каждого должен быть. Без Бога ведь никак не обойтись.
— Странное ты говоришь, Исмет-ага. Даже подумать страшно.
— Это еще не страх, дочка. Страх возьмет, когда Бога в душе потеряешь.
— Нет, не смогу я так, Исмет-ага.
— Ты не торопись с ответом, дочка. Пусть это само придет.
Подавленная и смущенная, Асия примолкла, прислушиваясь к внутреннему голосу, но тот не проявлял себя ничем определенным. Одно смятение души, неуверенность, страх. «Господи, как хорошо было с Ибрагимом. Все ясно и понятно!» — думала Асия, пытаясь унять волнение и растерянность. Ей это не удавалось, а Исмет молчал, не мешая обдумывать услышанное.
Глава 22
ТЕБРИЗСКАЯ ВСТРЕЧА
Кончалось лето. Скоро год, как Асия скиталась вдали от родных мест. Она стала совсем взрослой. Загорелое лицо похудело и посуровело, стан несколько округлился, движения стали более плавными и медлительными. Время, полное дум и тяжких забот, быстро придало ее облику зрелость. И только волосы, как и прежде, горели золотом, с трудом укладываясь под платок.
Они с Исметом жили скудно, но не голодали. Средства, оставшиеся от продажи ее вещей, давали возможность существовать скромно, но вполне сносно. Асия работала на огороде и по дому, Исмет ездил на базар, торговал маленько, выклянчивал у мираба, распределителя воды, свою долю влаги, ругался, но помнил свое происхождение и не переступал границ дозволенного. Исправно платил налоги и подати, не спорил с кадходой, молитвы отправлял регулярно.
По требованию Исмета и Асия стала посещать крохотную мечеть и молила там Господа о ниспослании благ на ее голову. Губы шептали старые привычные молитвы, и летели они к своим святым. Постепенно Асия привыкла к виду мечети и муллы, крик муэдзина уже не пугал ее, она опускалась коленями на коврик и молилась усердно и горячо. Усвоила несколько изречений из Корана. Так, на всякий случай, к изучению всех ста четырнадцати сур она и не думала приступать. Да этого никто у нее бы и не потребовал.
Осень остудила жар, вечера стали прохладными, свежими. Асия часто стала ездить в Хой, помогала Исмету торговать, знакомилась с городом, обычаями, языком. Ей помогал Исмет, он старался говорить с ней по-персидски. И уже через месяц Асия понимала почти все и даже немного могла говорить, правда, коверкая персидские слова и часто путая их с курдскими. Теперь, когда она кругом слышала чужую речь, слова запоминались быстрее и надежнее.
Исмет вдруг задумал съездить в окрестности Тебриза, куда по плохой дороге надо было добираться дней пять. Но урожай был уже убран, налоги и поборы уплачены. Деньги Асии сильно помогли в этом. Там жили его родственники, и он давно их не видел. Надо было обменяться новостями, а заодно и поговорить о судьбе Асии, которая его занимала постоянно.
Асия уговорила купить лошадь посильнее взамен старого слабосильного конька. Исмет согласился сделать это в Хое. Не хотелось ему показывать соседям свой достаток.
— Собирайся в дорогу, Асия-ханум, — торжественно произнес Исмет ранним утром, завершив первую молитву «субх».
— Наконец-то, Исмет-ага! — радостно воскликнула Асия. Ей хотелось простора, сидение в четырех стенах порядочно надоело.
Вещей почти никаких у нее не было, и арба оказалась достаточно велика для их скарба. Больше брали еды, на которую в дороге тратиться не стоило.
Договорившись с соседом о присмотре за домом, Исмет запряг конька, и они выехали на дорогу. Заехали в Хой, купили коня получше, продали старого и двинулись на Тебриз. Асия волновалась, возбужденно посмеивалась и была говорлива. Исмет с удовольствием ее слушал, поправляя иногда и помогая подобрать нужные слова.
— А что за город Тебриз? — спросила она уже не в первый раз.
— Тебриз! Большой город, красивый. Там правит наместник, сын самого падишаха! Я там два раза бывал. Шумный город.
— И мы посетим его?
— Можно и поехать туда, да только что там делать без денег?
— А далеко до города от дома ваших родственников, Исмет-ага?
— Часа два пути. Если конь резвый, то и быстрее.
— О, совсем недалеко! Как хорошо! Обязательно поедем, да?
На исходе пятого дня Исмет указал на селение среди убранных полей в купах деревьев:
— Вот мы и приехали, Асия-ханум. Конец нашему пути, а дальше будет Тебриз. Поживем здесь немного и отправимся туда, базар посмотрим, людей.
Родственники Исмета приняли гостей довольно радушно и устроили в закутке, где пахло пылью, навозом и травами, засушенными впрок. Местные курды с нескрываемым любопытством смотрели на Асию и надивиться не могли. Женщины всплескивали руками, увидев ее золотые волосы и зеленые глаза, смотревшие пристально, холодно, как им показалось.
Ее сразу стали побаиваться дети, женщины смотрели с подозрением и некоторой неприязнью. «Как это похоже на Ибрагимово семейство», — подумала она.
Однако жили они мирно и ссоры, обычные среди женщин, Асии не касались. Мужчины занимались огородами, снабжали Тебриз продуктами и часто туда ездили. Это обрадовало Асию.
И вот не прошло и недели, как они, приготовив два воза, собрались в Тебриз, а Исмет уговорил родственников взять его и Асию с собой. Те согласились с удовольствием — можно было использовать чужую арбу для поклажи.
Задолго до рассвета тронулись в путь. Прохладное небо дышало холодом, но заморозков еще не было. Лошади бежали ходко, и трясло всех нещадно. Дорога была почти пуста, лишь изредка попадались такие же арбы, тащившие в город плоды крестьянского труда.
Солнце озарило купола мечетей Тебриза, лучи контрастно высвечивали четкие стрелы минаретов, с ближайшего из которых едва слышно доносился высокий призывный голос муэдзина. Путники остановили лошадей, вытащили тощие коврики и опустились на колени, вознося первую молитву Всевышнему.
Асия тоже опустилась у дороги. Губы ее шептали слова молитвы, просили заступничества и милости.
В воротах они уплатили по нескольку абасси за провоз поклажи и влились в общий поток повозок, арб, караванов, сразу оглохнув от шума и рева ослов и верблюдов, которых пытались перекричать погонщики, мелкие торговцы, стражники, наводящие порядок и собирающие мзду.
Асия глазела на огромный город, какого она еще никогда не видела. Мечети одна краше другой, мавзолеи святых, нарядные всадники на богато убранных конях, носилки господ, дервиши, обвешанные веригами, в отрепьях и грязи, нищие, спящие и выставлявшие напоказ свои язвы. Пыль, вонь, споры, драки — все слилось в один общий гвалт, который предвещал подход к базарной площади.
