Приезжим стоило большого труда втиснуться в ряды торговцев, но и это осталось позади. Немного можно было передохнуть, хотя вопли зазывал, стук молотков ремесленников, звон чеканщиков продолжали давить на растерянную Асию. Но постепенно она осмотрелась. Интересного было много. Вон стражники потащили вора, и толпа любопытных с криками неслась следом, предвкушая волнующее и захватывающее зрелище.
Время для Асии пролетело незаметно. Она даже не ощутила голода и по-настоящему очнулась только в караван-сарае, где они заняли крохотную каморку с войлочными постелями, пропитанными пылью и кишащими клопами и муравьями.
На другой день под вечер к арбе Исмета подошел какой-то оборванец и заговорил тихо и торопливо. Асия сперва не обратила внимания на это и продолжала глядеть на затихающий базар. Но Исмет заволновался, заерзал, и тут Асия заметила его состояние и вопросительно глянула на него. Тот откровенно смутился, заговорил сбивчиво:
— Вот, Асия-ханум. Пришел оборванец и передал слова важного господина. Не знаю, как и сказать…
— Говори же, Исмет-ага! — в волнении воскликнула Асия, а в голове ее пронеслось что-то неясное, тревожное и волнующее. «Неужели начинается?» — подумала она, глядя на оборванца.
— Важный купец, всеми уважаемый Фуад ибн Рабах Абу-Мулайл, даже я знаю это имя, хочет знать — свободна ли ты, Асия-ханум.
— Откуда он может знать обо мне?
— Видно, в караван-сарае кто-то видел тебя и передал. Возблагодари судьбу, Асия-ханум, тебе в руки далась жар-птица! Не упускай случая, а аллах поможет в деле твоем!
— О каком деле ты говоришь, Исмет-ага? Я ничего не пойму.
— Судя по всему, почтеннейший Абу-Мулайл хочет посватать тебя, дочка. Радуйся!
— Да я его и не знаю! Кто он? Может, он стар и противен?! Чему радоваться-то? Погоди пока, — отбивалась рассерженная Асия.
— О чем ты говоришь, дочка? Конечно, стар, может быть, и противен. Но в твоем теперешнем положении разве можно желать лучшего? Он из далекой Аравии и ходит с караванами по всему свету. Богат, уважаем, что еще надо. Будешь у него жить без забот, купаться в золоте и горя не знать.
— Ты меня хочешь убить, Исмет-ага! Как можно так сразу? Разве мне плохо жилось у тебя, или ты хочешь избавиться от меня? Так скажи.
— Мне надоело видеть тебя несчастной, без роду, без племени. Ты женщина и должна иметь семью. И лучше богатую. А тут такое счастье привалило! И думать нечего. Я дал согласие, будем ждать сватов. А ты готовься, дочка. И радуйся.
Довольный Исмет на радостях накупил сладостей, шербета, фиников и всех угощал, рассказывая о такой удаче, ниспосланной Всевышним. Асия же сидела понурившись, и слезы, давно ее не посещавшие, текли по щекам под чадрой.
Несколько дней прошло в ожидании и приготовлениях. Асия нарядилась в чистые одежды, купленные на последние деньги. Она в смятении ожидала своей участи и плохо слушала рассказы Исмета об Абу-Мулайле. Она только усвоила, что тот собирается на юг и не хочет долго оставаться в Тебризе. Близость военных действий его пугала, и он спешил в более спокойные места. Благо приказчиков у него хватало в любом городе.
Наконец явились свахи, несколько важных женщин в носилках. Асию почти догола раздели и осматривали со всех сторон, говоря самые лестные слова о Абу-Мулайле, расхваливая его на все лады. Асия почти безразлично отдалась на растерзание и молчала, шепча молитвы и нетерпеливо ожидая конца.
Исмет-ага в волнении ожидал за дверью. Ему нечего было делать в женском обществе. Он только возносил молитвы к небу, вздыхал и теребил бороденку заскорузлыми пальцами.
А когда женщины вышли, он бросился к ним с немым вопросом, устремив свои черные глаза. Он робел изрядно и не решался заговорить первым, а женщины старались не замечать полунищего старика. Однако им пришлось обратить на него внимание, и главная сваха процедила жирными губами:
— Молись, старик, до конца дней своих. Думаю, что после моих слов почтенный Абу-Мулайл раздумывать не станет. Эта Асия столь необычна, что он откладывать не станет, и свадьба может состояться уже на следующей неделе. Твори молитву и радуйся.
Они ушли, обдавая старика волнами неведомых запахов. Шелк уже перестал шелестеть, а Исмет все продолжал внюхиваться расширенными ноздрями.
Когда Асия появилась в его комнате, она была излишне спокойна и даже равнодушна, на замечание Исмета о привалившем вдруг счастье ответила тусклым голосом:
— Видно так предопределено мне судьбой. Но не принесет мне счастья этот купец. Даже имя у него дурацкое. Только не надо меня ругать, дорогой мой Исмет-ага. Я ведь из другого мира. Ты так много для меня сделал, что я никогда не забуду твоей доброты и заботы и отплачу тем же. А пока оставь меня одну. Я сильно устала.
Глава 23
АБУ-МУЛАЙЛ
Как и предполагала сватья, Абу-Мулайл принял ее слова благосклонно. Он назначил день свадьбы через неделю, но пожелал совершить ее тихо и скромно в неказистой мечети.
Абу-Мулайл представлял собой благообразного старика с белой длинной бородой на тощем лице, высохшем под южным солнцем. Большие черные глаза его уже подернулись пленкой старости, но смотрели живо и остро. Такие же белые волосы постоянно прятались под чалмой. Довольно высокий и стройный, он тем не менее двигался важно, с медлительностью, выработанной годами почтения, оказываемого его богатству. Он имел свои караван-сараи во многих городах Аравии, Персии, Сирии и даже Турции. Сотни людей водили его караваны по тропам и дорогам, проложенным тысячелетиями. Многих купцов он держал в зависимости, ссужая деньгами под проценты или товарами. Его корабли бороздили моря, перевозя товары в Индию, Йемен, Италию и даже в туманную Англию.
Ему не везло с женами, которые часто умирали. Вот и теперь у него осталось только две жены и те далеко не первой молодости, а на старости лет хотелось поласкать молодое тело. Он узнал об Асие совершенно случайно и тут же решил проверить слухи о столь необычной женщине. Абу-Мулайл не думал, что ему могут отказать, спокойно направил сватов, но теперь волновался, ожидая встречи с молодостью. А ему шел шестьдесят девятый год, и неотвратимого конца он уже не так боялся, как раньше.
Расторопный приказчик и помощник в странствиях, средних лет араб аль-Музир, сбился с ног, выполняя приказы и готовя свадьбу. Абу-Мулайл останавливал его и говорил медленно, степенно:
— Не суетись, аль-Музир. Пусть все идет своим чередом, как и предписано Кораном. Замучаешь ты себя. Успокойся.
— Как же можно успокоиться, когда все делается не так и каждого необходимо ткнуть носом?!
— Таковы люди с их пороками и недостатками. Но не забывай о караване. Это, пожалуй, главное. А как там моя будущая жена? Что говорят свахи?
— Господин, свахи, знаете сами, говорят самое приятное. За это они деньги и получают. Но я слышал, что невеста и в самом деле хороша. Северянка, о которых у нас только слышали. Скоро, господин, сами убедитесь в этом.
