Потянулись дни ожиданий. Суда Асии отошли в море, боясь привлечь нежелательное внимание.
Идрис вернулся через пять дней.
— Ханум, — говорил он с видом значительным и важным, — в Маскате стоят, как и говорили здесь, четыре судна.
— Нагруженные или ждут еще?
— Грузятся, ханум. Товар самый разный. Наладились в Персидский залив.
— Когда собираются выйти в море?
— Выходят они, по слухам, в самое разное время, ханум. Все пойдут в одиночку.
— Получается, что нам предстоит гоняться за каждым? Это не очень удобно.
— А чего нам ждать, когда они станут покидать гавань? — глаза Идриса поглядывали с задорным озорством, и Асие становилось от этого неприятно. Идрис как бы насмехался над своей госпожой, показывал свое превосходство над нею.
— Так что же ты думаешь об этом?
— Ханум, в порту нет судов, вооруженных пушками. Да и кто будет ожидать нападения? Суда стоят далековато от фортов. Если утречком войти на веслах, то потопить их будет не так уж трудно. И пусть груз пропадает! А?
— Ишь ты какой прыткий! А вдруг форты начнут нас крушить?
— Не начнут, ханум. Не успеют, да и своих побоятся задеть.
— Да, задал ты мне задачку. К Хадару с этим не стоит и обращаться. Вот, может, Хилал что дельного скажет? Пусть прибудет на совет.
После долгих споров совет решил нападать в порту и топить суда, а в случае удачи и ограбить их.
Глава 18
РАЗГРОМ
Близился час рассвета. Море тихо дышало, вся палуба была мокрой, как и тела матросов, ожидавших приказа начать продвижение в гавань.
— Все уже обговорено, — сказала Асия, зябко кутаясь в покрывало. — Начинаем. Не забыть, что правое крайнее судно почти без команды и его легко будет захватить. Поэтому высадим часть людей туда, а остальные будут громить и жечь другие три.
— Первая смена! На весла!
Легкий ветерок едва шевелил паруса. Они вяло спадали, бросая густые тени на палубу. Там спокойно и деловито орудовали пушкари, готовя припас и ручные гранаты. Мушкеты расставляли вдоль бортов, где уже были приготовлены абордажные крюки и кошки.
Суда медленно продвигались, и редкие огни города подмигивали им, отражаясь в воде трепетными бликами. Спешить особо было некуда, и гребцы гребли спокойно. До утра было еще не менее двух часов, которые тянулись нескончаемо. Люди уже устраивались вздремнуть, утомившись ожиданием и ночными приготовлениями.
Только тихий всплеск весел нарушал тишину. Чайки еще не проснулись и досматривали свои птичьи сны. Слева проплыла первая рыбачья лодка, ее гребцы тяжело наваливались на весла, торопясь побыстрее выйти в места лова. Их не окликнули. Рыбакам не было дела до купцов.
Наконец восток побледнел.
— Скоро рассвет, — сказала Асия стоявшему рядом Хадару.
— Еще скорее начнем мы, ханум, — ответил амир. — Уже видно первое судно.
— С него начнем мы, а «Содан» пусть дальше идет, так, кажется, порешили?
— Так, госпожа. Не переживайте, управимся.
Гавань была забита судами, иногда приходилось поднимать весла, опасаясь столкновения.
— Пока все идет удачно, — шептала Асия, вцепившись руками в планширь. — Вот и первое судно.
Она видела, как матросы ловко забросили крюки и стягивали суда. Крик вахтенного, проснувшегося от толчка, прокатился и заглох среди кораблей и лодок. Слышен был короткий шум борьбы с негромкими вскриками и стонами.
Над водой прокатился грохот залпа, тут же последовал второй с другого борта. Мушкетная трескотня с «Содана» едва доносилась до «Аль-Кахира», где матросы поспешно тащили ценности на свое судно, а остальные вели прицельный огонь из пушек по судам купца Джубайра.
Соседние корабли торопливо снимались с якорей и пытались уйти подальше, хотя никакого сражения не получилось. Никто не отвечал на нападение и не оказывал никакого сопротивления.
Рвались зажигательные гранаты, пламя пожара взметнулось одновременно на всех трех судах. Восходящее солнце высвечивало картину паники и разгрома. Люди прыгали с горящих судов, пытались доплыть до ближайших лодок, но те поспешно отплывали, люди гребли с натугой и ужасом.
Смельчаки из нападающих прыгали в пылающие трюмы, чтобы добыть еще не тронутое огнем добро. Шастали по каютам, тащили самое ценное, прыгали обратно, сбивали пламя с одежды, их обливали водой.
— На весла! — пронесся голос Хилала. — Уходим! Бросай все!
Как бы отвечая предостережениям Хилала, форт рявкнул огнем батарей. Ядра с воем плюхались в отдалении, взметая столбы воды.
— Быстро, собаки! — орал Хилал. — Выходи из-под обстрела, пока не накрыли! Вторая смена, к веслам! Паруса ставить по ветру!
Асия с трепетом глядела на эту суматоху в гавани. Суда, как вспугнутые лебеди, прижимались к берегу, толкались бортами, ломали реи и путали такелаж. А форты продолжали пальбу, ядра ложились все ближе и ближе.
— Ох! Неужто накроют Хилала? — с ужасом кричала Асия, не понимая, что и ей грозит опасность не меньшая. — Успеть бы выйти в море!
Гребцы наваливались во всю силу, суда постепенно увеличивали ход, да и паруса помаленьку наполнялись ветром. Но вот одно ядро ударило в самый нос «Содана». Видно было, как чье-то тело описало дугу и плюхнулось в волны. С берега едва слышно донесся ликующий гул.
Но суда уже набрали ход и удалялись к морю. Ядра падали беспорядочно и все дальше от судов. Старые пушки фортов, оставшиеся еще от португальцев, не доставали.
— Господи, неужто пронесло? — воскликнула Асия, не веря, что опасность миновала. — О аллах, о Христос! Благодарю вас обоих! Лука! Молись во славу Господню!
— Это нам, матушка, раз плюнуть! К тому же и время поспело, — он повалился на колени и истово, ибо тоже перетрусил порядочно, стал совершать молитвы, не замечая, что они мешаются, обращаясь то к аллаху, ток Христу. Люди пробегали мимо, толкали его, мешали, но он не обращал на это внимания, отпихиваясь и мимоходом поругиваясь сквозь зубы.
Асия не выдержала и расхохоталась.
— Ну ты и молишься, отец! Этак ни один Бог не поймет, к кому твои молитвы обращены, — Асия хохотала, чувствуя, как страх и напряжение ослабевают.
— А ты, матушка, и сама говорила, что Бог должен быть у каждого внутри. Видно, у меня такой сидит. Он поймет.
— А согласись, отец, перетрусил маленько?
— А с чего, матушка? Да мы, да я… — он не нашелся, что придумать, и Асия стала опять смеяться, видя, как силится отец Лука показать себя храбрецом.
— Ишь расхрабрился, удалец-молодец! Видела, как ты голову-то втягивал, как мышь, все норку глазами выискивал.
