— Выслушай меня, мальчик. Я слышала, что ваше судно идет в Моху?
— Ну идет, так что? Тебе какое дело до того?
— Мне бы передать письмо туда моим родным. Пусть пришлют выкуп на меня. Они тебя хорошо отблагодарят.
— А сколько они дадут?
— Не знаю, но много, — ответила Асия, задыхаясь от волнения. — Возьми, мальчик, прошу тебя!
— Десять пиастров получу?
— Получишь и больше, только возьмись доставить на место! — воскликнула Асия, удивляясь таким малым запросам мальчишки.
— Ладно, давай, доставлю. Только куда его отнести?
— Отнесешь в дом Асии-ханум. Это я. Там отдашь старшим и скажешь, что видел меня. И пусть отблагодарят тебя, скажи, что я просила об этом.
Мальчишка перескочил на причал. Асия торопливо переложила письмо, завернутое в тряпочку, в руки мальчишки и подтолкнула его к судну.
Асия взорвалась восторгом и ликованием. Наконец ей удалось сделать то, к чему она стремилась столько времени. Теперь остается уповать на Бога да на мальчишку. Не обманет ли он? Не наплюет ли на мольбу женщины, которая только и годится, что для скотской работы?!
Глава 22
СМЕРДЯЩИЕ БОЛОТА
Прошло больше двух недель. В доме появился хозяин Барух, и домочадцы на время затихли, опасаясь вспышек гнева и наказаний за малейшие проступки.
И уже на третий день Асия узнала страшную весть. Шоле мимоходом сказала, что с Барухом прибыл человек из Маската, и они сговариваются продать ее.
Сердце Асии защемило невыразимой тоской и страхом. Она даже не поблагодарила хозяйку, так взволновало ее это известие. «Так, значит, мне предстоит попасть в лапы кому-нибудь из моих старых врагов!» — думала она, и холодный пот выступал по всему телу.
К вечеру она подступила к Шоле с расспросами.
— Милая, хорошая ханум, — говорила она страдающе. — Скажите, кто за мной приплыл, какой купец?
— Ничего больше не знаю, Асия. Спасибо скажи, что предупредила.
— Аллах возблагодарит вас, ханум! Но если удастся выйти из всего этого, то вас я никогда не забуду. Тогда у меня будут все возможности для этого, милая ханум.
— Ты лучше подумай, куда деваться, если так страшит тебя этот купец.
— Куда же мне деться, ханум? Я тут ничего не знаю, спрятаться негде и денег нет. Нет, ханум! Наверное, пропала я совсем. Обманул хозяин. А я уже переслала письмо своим в Моху.
— Мне жаль тебя, Асия, — с грустью в голосе ответила Шоле. — Но что я могу поделать? Уходить тебе надо, Асия. Куда глаза глядят.
— Что это даст мне, ханум? Попасть к другому хозяину?
— Я еще слышала, что тебя называли страшной разбойницей, пираткой и Ахмар-пери. Так ли это, Асия?
— Все так, ханум, все верно. И если бы друзья мои знали, где я нахожусь, то уже давно бы перерезали всех моих врагов и разгромили бы этот дом до основания. И может быть, так и будет. Но ты не опасайся, ханум! Я не забуду твоей милости ко мне, — закончила Асия, видя, что Шоле испугалась и замахала руками, не замечая даже обращения рабыни на «ты». — Нет, нет, ханум! Дай только вырваться из рабства и тогда увидишь, что я слов на ветер не бросаю! Помоги мне, ханум.
— Чем мне помочь тебе? Уходи, пока не поздно. Дам тебе несколько кабиров и старый кинжал. Возьми мою старую абу, сандалии и уходи, а то мне кажется, что завтра будет поздно, Асия.
— Благодарю тебя, ханум! Я твоя вечная должница! Помни это! — Асия схватила руку женщины и покрыла ее поцелуями.
Асия собрала узелок с едой, сандалиями и после полуденной молитвы «зухр» незаметно вышла со двора, укрытая с головы до пят.
Едва сдерживаясь, чтобы не побежать, она направилась к востоку, где можно было укрыться в лесу, который тянулся в полутора-двух фарсахах от города. И хотя там орудовали разбойники, однако это пугало Асию меньше, чем рабство у маскатского купца.
Асия горбилась, волочила ноги, изображая бездомную старуху-нищенку. Она напряженно вслушивалась, не торопится ли за ней погоня, но оглядываться опасалась, боясь привлечь к себе внимание. А идти по каменистой раскаленной тропе было трудно.
У источника она умылась, напилась до отвала, наполнила тыкву и поплелась по предместью, где полуразвалившиеся лачуги из самана были пристанищем самых бедных обитателей городка.
Навстречу двигалась кавалькада знатных господ в белоснежных платках на головах, придавленных толстым шнуром игяль. Асия посторонилась, опустившись на колени и отвешивая земные поклоны. Никто не обратил на нее внимания.
Наглотавшись пыли, Асия оглянулась и торопливо, уже не скрываясь, пустилась дальше, к видневшимся вдали зеленым зарослям камыша и кустарника, обозначавшим границы болот.
Страх подгонял ее, и она почти уже бежала, откинув чадру и бушийю. Ей не хватало воздуха, тело горело жаром под плотной абу. Солнце слепило глаза, опускаясь к кромке болот.
Уже тропа повлажнела, и густая трава буйствовала по обе ее стороны, когда Асия в который уже раз оглянулась и в груди зашлось от страха и обиды. По тропе семенили два ослика, и бежали несколько человек, указывая на Асию палками и руками. Ее явно преследовали.
Она не стала раздумывать, подобрала полы покрывала и пустилась бежать. Тропа незначительно понижалась, и бежать было легко. Глаза рыскали по сторонам, разыскивая укрытие, но такого не находилось. Асия бежала, уже слыша отдаленный крик вырвавшегося вперед преследователя.
Мозг лихорадочно искал выхода, спасения. Она уже углубилась в болота, и тропа стала так узка и топка, что Асия начала опасаться, как бы не провалиться в трясину. Но раздумывать было некогда. Сзади кричали, грозили и ругались, понукая ослов. Двое преследователей сильно обогнали остальных, но ослы упирались, проваливаясь в мягкую податливую почву. Асия обернулась и сквозь кустарник увидела, что мужчины остервенело тянут ослов по тропе, маяча белыми чалмами.
Асия задыхалась, но воспрянула духом. Она молода, за последние месяцы работа сделала ее тело сильным и выносливым. На ум пришла ночь побега из Маската. Теперь опасность была не меньшая, жить рабыней у изверга, горящего жаждой мести, вряд ли окажется лучше быстрой смерти.
Преследователи бросили ослов и побежали за Асией, требуя остановиться:
— Проклятая! Остановись, иначе убьем на месте!
— И так убьют, — сквозь зубы шептала Асия, приостанавливая бег и переводя дыхание. Она посмотрела назад. Двое преследователей яростно пробивались по узкой тропе, отчаянно ругаясь.
Женщина торопливо пошла вперед. До преследователей оставалось шагов двести, и можно было позволить себе пока не бежать, приберечь силы на последний отчаянный рывок. Она уже нащупывала рукой кинжал, решив дорого продать свою свободу.
— Торопись, Хамра, торопись, — кричал передний, продираясь за беглянкой. — Заработаем хорошо, эта стерва уже близко! Поднажми!
