— Шестнадцать весен уже прожила. А почитай, что и не жила вовсе. Вот и эти два дня из одних печалей и горя. Тебе бы домой вернуться. Мне уж того не видать. Крепко стерегут басурманы.
— Вместе бы, Ася.
— Не отпустят двоих. Одного бы тебя, и то слава Богу. Давай попросим, а? — Ася стала уговаривать Думбура отпустить Андрея, но тот отворачивался, мычал и мотал головой в знак отказа. Ася становилась на колени, ползала у его ног, хватала и целовала руки, но страж был неумолим, а татары откровенно хохотали, упиваясь унижением ползающей девушки. Подошел Спиро.
— Чего она так воет, Думбур? — спросил он по-гречески.
— Просит за дурня, да я отказываю.
— Опять ты за свое, дочка, — сказал грек мягко, обращаясь к Асе.
— Господин, отпустите Андрея! Христом Богом прошу! Ну что вам стоит? — слезы градом катились из глаз девушки, руки ее обнимали грязные башмаки купца. Андрей волновался, протягивал руки к Асе, пытаясь удержать, но она не слушала его.
— А что, Думбур. Может, и впрямь нечего нам держать молодца? Пусть себе идет домой. Далеко, но это сам он виноват, — сказал Спиро уже по-русски.
— Моя нет.
— Не соглашается, — обратился Спиро к Асе, и та тут же поползла к Думбуру. — Ладно, так и быть. Вижу, как убивается девка по парню. Пусть идет. Только коня и все остальное отобрать у аскеров не могу. Это их добыча, и против закона я не пойду, — повернул Спиро голову к Андрею.
— Так всегда было. Я сам напал, и их добыча должна оставаться при них.
— Добрый ты парень. Нравишься мне. Но в другой раз не попадайся. А теперь прощайся, нам пора в дорогу. Время не терпит, а путь дальний.
Ася смеялась от радости, целовала руки купцу, потом впилась взглядом в Андрея и долго не могла отвести его. Глаза ее высохли, она порозовела. Словно живительная влага наполнила ее изнутри. Она светилась радостью и благодарностью к людям, которые уважили ее просьбу, и теперь она могла со спокойствием продолжать подневольную дорогу в неизвестность.
Молодые люди стеснялись своих чувств, но им было приятно так вот стоять друг перед другом и глядеть в глаза, запоминать что-то особое, что может остаться на всю жизнь. Они были еще очень молоды, верили и были счастливы.
— Пора, Ася, — сказал Спиро ласково и легонечко оттолкнул ее к телеге. — Андрей, шагай, а то солнце склоняется, не успеешь добраться до жилья к ночи.
Андрей не сумел вымолвить ни слова, махнул в отчаянии рукой и быстро зашагал прочь, оглядываясь через каждые пять шагов. Ася со слезами на ресницах тоскливым движением руки слала ему прощальный привет.
Вечером Аметхан приехал с тремя татарами и доложил:
— Все хорошо, хозяин. Гяур больше не станет на твоей дороге. Он даже не кричал. Молодец. Умирал хорошо. Даже жаль такого отправлять к предкам.
— Помолимся за упокой души раба Божьего Андрея. Царствие ему небесное.
— Хозяин, где плата? Не скупись. Дело опасное было.
— Получай, вымогатель! Будь ты проклят аллахом, пусть бог не даст тебе ни одной жены, пусть эти деньги будут последними в твоей жизни!
— Якши, якши, хозяин. Хорошо ругаешься.
Глава 7
ЯСЫРКИ
Остались позади брод на реке Псел, истоки Ворсклы и Уды. Почти без остановок обоз спешно продвигался на юг. Лихие аскеры где-то доставали свежих лошадей для телег. По-прежнему избегали деревень и городов, обходя их стороной. Со встречными старались разойтись быстрее, хотя Спиро имел для своей торговли соответствующее разрешение, которое ему почти не приходилось показывать редким постам и разъездам казаков, следивших за татарскими шайками. А те не упускали своего. Кони отъелись на тучных пастбищах, и теперь настала пора грабежей, которыми они промышляли в южнорусских селениях и городках.
Ася долго пребывала в тихом и спокойном состоянии после ухода Андрея, но потом стала проявлять признаки тоски и отчаяния. Она с безрассудной смелостью ругалась с Партакелой и Думбуром и не раз за это ее связывали, а нахального Аметхана возненавидела страшно. Тот отвечал непристойными шутками и норовил стегануть ее плетью, оставляя кровавые полосы на руках и спине.
Эркет тоже старался вовсю, и вскоре жизнь Аси стала невыносимой. Эркет прозрачно намекал на глупость и доверчивость девки, и теперь она уже ни во что не верила. Даже прежняя уверенность в спасении Андрея стала таять, и Ася все больше понимала, что татары и хитрый Спиро не оставили его в живых.
Едой снабжали хорошей, но одежды не давали, и дыры сплошь покрыли ее и так старенький сарафан. Татары тыкали в нее пальцами и хохотали, Ася таила злобу и мысленно казнила их всех.
Она уже немного понимала по-татарски и постоянно вслушивалась в их переговоры. Так она сообразила по отдельным словам, что недалеко их ждет дневка, где ожидается пополнение обоза. В это же время она заметила, что число охраны сократилось. Рядом ехали около десятка всадников, остальные куда-то исчезли.
Два дня шел обоз по левому берегу речки Орчика, и когда остановился, то Ася увидела в укромном месте две телеги и нескольких всадников, с гиканьем бросившихся встречать вновь прибывших. К ней присоединили еще четверых девушек, находившихся в ожидавшем обозе.
— Откуда ты, солнышко? — с усталой улыбкой встретила ее статная темноволосая девушка, поднимаясь навстречу Асе.
— Из-под Курска, слышала о таком?
— Далече, видать. Не слыхала. А я с Полтавщины. Вот эти с речки Донец.
— Так ты хохлушка?
— Нет, просто запродана туда два годка тому. Меня Матреной кличут.
— Я Анастасия, Ася, а эти как зовутся?
— Вон маленькая — Нюрка, другая, что закутана в плат, — Федора, ну и Любка. Едем второй день. Горюем, плачем, а куда нам деться?
Ася тут же заметила, что все они молодые и красивые, хотя босые и одетые в рвань. В груди защемило от недобрых предчувствий, захотелось поплакать в кругу своих, и она заголосила.
Товарки по несчастью тотчас ответили дружными голосами. Татары сбежались и нагайками успокоили переполох. Загнали девок по повозкам и пригрозили худшим.
К Асе подселили в телегу Нюрку. Это была совсем девчонка, беленькая, лет около пятнадцати и совсем еще не развившаяся. Веснушки обсыпали лицо, а тонкие льняные волосы необыкновенно гладко были расчесаны на обе стороны.
— Какие у тебя густые волосы, Ася, — шепотом сказала она, как только залезла под полог. — И красные почти. Без плата ходила?
— Что ты. Так уродилась, в тятеньку, он у меня такой же был.
— И что же теперь с нами будет? — тихо запричитала Нюрка. — Куда нас волокут эти супостаты? Как псы бездомные рыщут, нас, глупых, ищут!
— Теперь уже нам только терпеть и осталось. Слышала я от нашего Спиро, что вскоре все русские деревни останутся позади. А впереди нас ждут татары. Страх один!
