— Сколь печально слышать это, брат Лян! — Лю Бан спешился. Посмотрел на возвышавшуюся вдалеке городскую стену. — Как досадна эта задержка, особенно сейчас, когда народ всем сердцем взывает к освобождению.
— Нужно отомстить за предательство! — взмахнул мечом Лян Большой. Теперь это был уже не прежний лихой молодец-разбойник, щеголявший по лесу в грубой безрукавке на голое тело, — ныне Лян стал сотником в отряде Лю Бана, что насчитывал уже больше ста человек. — Нужно покарать предателей смертью! Подожжем ворота, ворвемся в город и уничтожим продажных прислужников тирана!
— Не спеши, брат Лян… — Лю Бан задумчиво пощипывал бороду. — Тебе ли не знать, что и в городе, и на стене стоят такие же простые люди из народа. Их обманули, их принудили, и достойно ли будет молодцам, что превыше всего на свете почитают справедливость, пойти на них с обнаженными мечами? Погибнут люди — и мы и они, а к тому ли стремились наши сердца, в том ли состояло наше упование?
— Что же нам тогда делать? — Лян Большой убрал меч в ножны. — Начальник уезда тверд в своей измене и не распахнет перед нами ворота.
— Нам нужно обдумать создавшееся положение, — отвечал бывший смотритель. — Мы не должны уподобляться верным Цинь воинам, что ныне бездумно проливают кровь, слепо подчиняясь вероломным приказам. Дни Цинь сочтены, и тиран рано или поздно падет, хотя, может статься, беспорядки еще несколько лет будут потрясать Поднебесную. И что мы потом скажем седым старикам, что впустую дожидались возвращения своих сыновей домой? Нет, брат Лян, мы пойдем иным путем.
— Смотритель Лю!
К Лю Бану бегом приблизился гонец от передового дозора.
— Хорошая весть: распорядитель Сяо и смотритель Цай сумели бежать! Тайно перебрались они через стену и счастливо избежали пущенных вослед стрел!
— Весть действительно прекрасная! Где они сейчас? — живо обернулся к гонцу Лю Бан.
— Следуют сюда.
— Хорошо, очень хорошо, — закивал Лю Бан и обратил взор на Ляна Большого: — Брат, сыщи мне кусок шелка и принадлежности для письма.
— Но к чему, смотритель Лю? — изумленно вытаращил глаза новоиспеченный сотник. — Пристало ли сейчас предаваться изящному слову?
— Верь мне, брат, — мягко улыбнулся Лю Бан. — Это самое необходимое, что нынче надлежит сделать.
Пожав недоуменно плечами, Лян убежал на поиски просимого, а Лю Бан, зорко оглядевшись, нет ли кого лишнего поблизости, сунул руку за пазуху, нашарил фигурку Дракона, сжал ее и зажмурился. Взору его предстал начальник уезда — он нервными шагами мерил присутственный зал, и тяжкая дума отягощала его чело. Начальник нервно отмахивался от секретаря, мелкими шажками семенившего за ним и неотступно в чем-то увещевавшего. Даже за меч схватился начальник, но секретарь пал на колени и продолжал говорить — умоляющие, жарко. Начальник уезда выпучил глаза и, брызгая слюною, разорался в гневе и неистовстве.
«Вот оно как…» — подумал Лю Бан, открывая глаза и отирая выступивший на лбу мелкий пот.
— Смотритель! — В сопровождении нескольких ополченцев к Лю Бану приближались Сяо Хэ и Цай Шэнь, оба в простом платье, все в грязи. — Смотритель, наш план провалился! Начальник уезда убоялся восстания и того, что народ казнит его, а оттого решил вернуться под руку Цинь и подговорил к тому городских старейшин. Начальник уезда лелеет мысли лишь о личной выгоде и власти, ненависть затмила его разум! Теперь нам остается только драться!..
— Высокочтимые господа, — поклонился пришедшим Лю Бан и продолжал с кроткой улыбкой: — Открылось мне, что начальник уезда вовсе не упорствует в охватившем его заблуждении. Я верю, что мы сумеем одержать победу без сражения и драки. Сейчас… — Бывший смотритель повернулся к верному Ляну и принял от него шелк, тушь, тушечницу и кисть. — Сейчас я составлю письмо к старейшинам, где простыми словами изложу наилучший для всех выход, а там посмотрим. Прошу вас немного обождать.
Сяо Хэ и Цай Шэнь переглянулись.
— Мудрость ваша, смотритель Лю, широко известна в уезде, — сказал Сяо Хэ. — И мы готовы подождать осуществления вашего плана. Но если он не принесет должных плодов, тогда уж мы пустим в ход собственный план.
Лю Бан согласно наклонил голову и развернул кусок шелка.
— Распорядитель Сяо, не сочтете ли вы за труд взяться за кисть? — обратился он к Сяо Хэ. Тот с готовностью выступил вперед.
— Позвольте мне растирать тушь, — вызвался Цай Шэнь, беря в руки тушечницу.
— А мне позвольте послужить столиком для письма, — вызвался Лян Большой, подставляя широкую спину.
— Спасибо, спасибо, друзья мои!
Сяо Хэ увлажнил кисть в свежей туши. Лю Бан, заложив руки за спину и устремив взгляд на город, начал диктовать:
«…Давно уже Поднебесная стонет под гнетом Цинь. Ныне же вы, отцы-старейшины города, выступили на защиту его стен по призыву начальника уезда, но того не ведаете, что все владетельные князья, чьи уделы были попраны, а гордость и слава унижены, давно уже как один поднялись против тирана. Собрав под свои знамена всех тех, кто недавно был для Цинь точно раб, владетельные князья движутся по Поднебесной — уже совсем скоро они приступят к стенам города и, увидев, сколь рьяно вы, старейшины, и покорные вам жители упорствуете в верности тому, чьи дни сочтены, не станут удерживать воинов от кровавой расправы. Изопьют их мечи крови досыта! Что же делать вам, пекущиеся о народе? Я, скромный Лю, желал бы избегнуть печальной участи и, будь я хоть немного прозорлив, как вы, о старейшины, не мешкая, объединил бы народ и покончил с начальником уезда, чьи помыслы ничтожны и не выходят за пределы беспокойства о своем собственном процветании и благополучии. А потом бы выбрал самого умудренного и достойного из жителей города — и уж его поставил бы начальником, дабы тот всем сердцем откликнулся на призыв владетельных князей. Лишь тогда и народ, и имущество его останутся в неприкосновенности. А в ином случае, предвижу я, будут преданы мечу и отцы, и дети, и матери, и дочери, и скарб, и имущество, и строения, и скотина — и уж тогда ничего не поделаешь…»
Сяо Хэ отложил кисть.
— Сотник Лян! — окликнул Лю Бан Ляна Большого. — Есть ли среди твоих людей лучник столь искусный, что сумел бы, не подвергая себя опасности, послать стрелу с прикрепленным к ней письмом за городские стены?
— Да, смотритель, такой человек есть!
— Повелеваю тебе отправить этот свиток в город указанным путем, да так, чтобы не подверглось послание случайному уничтожению, но оказалось как можно ближе от места, где заседают старейшины.
Лян поклонился и ушел.
— Теперь, господа, мы подождем, — сказал Лю Бан. — И я не думаю, что наше ожидание продлится долго.
Бывший смотритель как в воду глядел: не успели Сяо Хэ с Цай Шэнем отмыть грязь с лиц и съесть по просяной лепешке, запив еду молодым вином, как у городских ворот началось движение: ворота распахнулись настежь, и навстречу немногочисленному войску Лю Бана потянулась процессия — впереди паланкин, а следом пешие ходоки.
