Ковелл сглотнул слюну в пересохшем горле, чувствуя, как ему передается странное одиночество К’баота... Мастер, конечно, тоже это понял.
— Тебе больно от моего одиночества, генерал Ковелл? — спросил он, согревая разум генерала очередной улыбкой. — Да, конечно же, больно. Но потерпи — придет время, когда нас будет много. И когда это время наступит, мы никогда больше не будем одиноки. Почувствуй сам.
Ковелл ощутил вдалеке чье-то присутствие — отфильтрованное, усиленное и структурированное совершенным разумом мастера.
— Как видишь, я был прав, — продолжал К’баот. — Они здесь — и Скайуокер, и Джейд. — Он улыбнулся Ковеллу. — Они станут первыми, генерал Ковелл, — первыми из многих. Ибо они придут ко мне, и когда я покажу им истинную власть, они поймут и присоединятся к нам. — Взгляд его снова стал отстраненным. — Думаю, первой будет Джейд, — задумчиво добавил старик. — Скайуокер уже пытался сопротивляться и станет сопротивляться снова, но ключ к его душе уже сейчас ждет меня внутри горы на планете под нами. Но Джейд — другое дело. Я видел ее в своих медитациях — видел, как она приходит ко мне и становится на колени у моих ног. Она будет моей, и Скайуокер за ней последует. Так или иначе.
Он снова улыбнулся. Ковелл улыбнулся в ответ, радуясь, что мастеру приятно. Мысль о других, которые будут с ними, согревала его разум.
Внезапно наступила темнота. Нет, не одиночество, как раньше, — скорее, пустота...
Он почувствовал, как его голову грубо поднимают за подбородок. К’баот смотрел ему прямо в глаза.
— Генерал Ковелл! — прогремел голос мастера. Голос показался ему странным — Ковелл его слышал, но казалось, он доносился откуда-то издали. — Ты меня слышишь?
— Слышу, — ответил Ковелл. Его собственный голос тоже звучал странно. Глядя мимо лица К’баота, он уставился на интересный узор из линий на переборке челнока.
Он почувствовал, как его трясут.
— Смотри на меня! — потребовал К’баот.
Ковелл посмотрел. Ощущение опять-таки было странным — он видел мастера, но на самом деле его там не было.
— Ты тут?
Выражение лица мастера изменилось, и на нем появилось некое подобие улыбки.
— Да, генерал, я тут, — произнес далекий голос. — Я больше не касаюсь твоего разума, но остаюсь твоим хозяином. И ты будешь и впредь подчиняться мне.
«Подчиняться. Странное понятие, — подумал Ковелл. — Не просто делать то, что естественно».
— Подчиняться?
— Ты будешь делать то, что я тебе скажу, — ответил К’баот. — Я буду говорить тебе, что ты должен сказать, и ты будешь повторять каждое слово.
— Хорошо, — кивнул Ковелл. — Если я буду подчиняться, ты вернешься?
— Вернусь, — пообещал мастер. — Несмотря на предательство гранд-адмирала. Если ты станешь меня слушаться и делать все, что я скажу, мы вместе покончим с его предательством. А потом мы никогда больше не расстанемся.
— И пустота исчезнет?
— Да. Но только если будешь делать, что я скажу.
Чуть позже пришли другие. Мастер все время оставался рядом, и он говорил все те слова, которые велел ему говорить К’баот. Все вместе они куда-то отправились, а потом другие ушли, и вместе с ними ушел мастер.
Он сидел там, где его оставили, глядя на узоры из линий на стенах и вслушиваясь в окружавшую его пустоту. Наконец он заснул.
Вдали послышалась странная птичья трель, и вокруг тут же затихли стрекотание насекомых и шорохи пробегающих животных. Но похоже, непосредственная опасность никому не грозила, и минуту спустя ночная активность возобновилась снова. Сидевшая у ствола дерева Мара сменила позу и расправила спину, думая, когда же все это закончится.
— Тебе вовсе незачем бодрствовать, — произнес возле ее плеча тихий голос ногри. — Мы будем стоять на страже.
— Спасибо, — коротко бросила Мара. — Если вам все равно — я и сама справлюсь.
Ногри немного помолчал.
— Ты нам до сих пор не доверяешь?
Собственно, об этом она даже особо не думала.
— Вам доверяет Скайуокер, — ответила она. — Этого недостаточно?
— Мы не нуждаемся в чьем-то одобрении, — сказал ногри. — Мы хотим лишь отплатить наш долг.
Мара пожала плечами. Они уже раньше охраняли лагерь, справились с непростой задачей, установив первый контакт с минейршами и псаданами, а теперь опять охраняли лагерь.
— Если это долг перед Новой Республикой, то, на мой взгляд, вы отлично его исполняете, — согласилась она. —
Вы наконец поняли, что Траун и Империя с самого начала вас обманывали?
Послышался негромкий лязг зубов.
— Ты об этом знала?
— До меня доходили слухи, — ответила Мара, сообразив, насколько потенциально опасной может оказаться подобная тема. — Скорее даже шутки. Я так и не поняла, сколько в них было правды.
— Вероятно, все, — спокойно сказал ногри. — Да, я понимаю — для наших поработителей наша жизнь и смерть вполне могли стать поводом для шуток. И мы убедим их в обратном.
В его голосе не было ни звериной ярости, ни фанатичной ненависти — лишь холодная расчетливая решимость. Но оттого она не становилась менее опасной.
— И как вы намерены это сделать? — поинтересовалась Мара.
— Когда придет время, ногри восстанут против своих поработителей. Некоторые на имперских планетах, некоторые на транспортных кораблях. А пять групп прибудут сюда.
— Вы знали про Вейленд? — нахмурилась Мара.
— Только после того, как вы привели нас сюда. Но теперь мы знаем. Мы сообщили о его местонахождении тем, кто ждет на Корусанте. Теперь они расскажут об этом другим.
— Я вижу, вы нам полностью доверяете, — усмехнулась Мара.
— Наши миссии дополняют друг друга. Вы поставили перед собой задачу уничтожить фабрику клонов. Не сомневаюсь, что с помощью сына Вейдера вам это удастся. Что касается нас, то задача ногри — избавить Вейленд от любых напоминаний о присутствии здесь Императора.
Вероятно, напоминаний об Императоре не должно было остаться вообще нигде. Мара слегка удивилась, почему подобная мысль нисколько ее не пугает и не злит. Возможно, она просто устала.
— Задача и впрямь грандиозная, — отметила она. — Кто этот сын Вейдера, который должен появиться и помочь нам?
Последовала короткая пауза.
— Сын Вейдера уже с вами, — озадаченно проговорил ногри. — Вы служите ему, как и мы.
Мара уставилась на него в темноте... и внезапно сердце замерло у нее в груди.
— Ты про... Скайуокера?
— Ты не знала?
Мара взглянула на очертания спящей фигуры в метре от ее ног, ощутив, как на нее накатывает жуткая ледяная волна. Внезапно, по прошествии стольких лет, последний неуловимый кусочек головоломки наконец встал на место. Император не просто так хотел, чтобы она убила Скайуокера, — это был последний акт возмездия, направленный против его отца.
