Чтобы разобраться в том, что произошло дальше, нам нужно вернуться на несколько дней назад.
Около часу пополудни 23 января в НАСА поступили обновленные метеосводки, обещавшие непогоду. Во Флориде прогнозировалась аномально низкая температура вплоть до –5 °C в ночь перед запуском; температура воздуха непосредственно перед стартом ожидалась в пределах от 0 до 5 °C. Никогда еще шаттлы не испытывались при столь низких температурах: максимально низкая температура при запуске годичной давности STS-51C составила 12 °C. Тогда вышло из строя одно из уплотнительных колец ускорителя, но благодаря исправной изоляции резервного кольца трагедии удалось избежать.
Ларри Веар, ответственный за твердотопливные ракетные ускорители шаттлов, связался с поставщиком – компанией Morton-Thiokol и задал инженерам жизненно важный вопрос: «Представляет ли обещанный минус опасность для запуска?» Morton-Thiokol отнеслись к вопросу с должной серьезностью. Проанализировав все данные, ведущий инженер компании Роберт Эбелинг провел две закрытые телеконференции, в которых приняли участие инженеры компании и руководство НАСА. Вторая конференция состоялась в 20:15 накануне запуска и имела катастрофические последствия. Лоренс Маллой, руководитель программы «Спейс-шаттл», запросил рекомендации к запуску шаттла при сложившихся погодных условиях. К его большому удивлению, рекомендация была только одна – отложить запуск. Вице-президент Morton-Thiokol Джо Килминстер уточнил, что гарантировать исправность уплотнительных колец при столь низкой температуре не представляется возможным. Он напомнил о прошлогоднем запуске, когда уже при 12 °C основное кольцо потеряло эластичность и перестало обеспечивать изоляцию. Боссы НАСА рвали и метали. Последовал яростный обмен репликами, в конце которого Маллой произнес роковые слова: «Боже мой, вы хотите, чтобы я перенес запуск на апрель?» Заместитель директора научного отдела НАСА Джордж Харди также заявил, что был потрясен подобной рекомендацией
[90]. Тогда Килминстер попросил приостановить конференцию. Во время тридцатиминутного перерыва второй вице-президент Morton-Thiokol Джерри Мэйсон объявил: «Нам нужно принять управленческие решения», тем самым исключив из обсуждения обеспокоенных инженеров Thiokol Арни Томпсона и Роджера Божоли. Несмотря на это, они все равно пытались привлечь внимание к проблеме. Тогда вопрос был вынесен на голосование, в котором могли принять участие лишь члены правления. По результатам голосования изначальные рекомендации были пересмотрены: к большой радости руководства НАСА, Morton-Thiokol дала запуску шаттла «зеленый свет».
Ночью появилось еще одно недоброе предзнаменование: во время проверки около половины второго ночи на стартовом столе, ускорителях и на самом шаттле был обнаружен толстый слой льда. Позднее было сделано еще две проверки, после чего НАСА связалось с Rockwell – компанией, строившей «Челленджер». И вновь специалисты компании сошлись во мнении, что запуск при такой температуре нежелателен и его следует отложить. Но руководство миссии одобрило запуск на очередном голосовании. В 11:25 начался обратный отсчет, и в 11:38 при температуре около 2 °C челнок стартовал.
Спустя пятьдесят восемь секунд камеры зафиксировали небольшие языки пламени у правого твердотопливного ускорителя – это означало, что оба уплотнительных кольца не выдержали нагрузки. Еще через восемь секунд пламенем была охвачена вся обшивка бака с жидким водородом, а приборы сигнализировали о стремительной потере давления. При этом экипаж на борту не имел представления о том, что творится с челноком снаружи. На шестьдесят восьмой секунде Центр управления отдал по радиосвязи команду о начале ускорения. Командир Фрэнсис Скоби принял и подтвердил команду, но так и не сумел ее выполнить… На семьдесят третьей секунде полета провернувшийся на верхнем шарнире правый ускоритель пробил оболочку внешнего топливного бака, врезавшегося в бак с жидким кислородом. Высвободившиеся газы смешались, и произошел взрыв; перегрузка, превысившая 200g, просто разорвала шаттл. Катастрофа произошла на высоте около 15 км при скорости движения почти 3000 км/ч.
Расследование показало, что экипаж из семи человек, по всей видимости, был еще жив после взрыва. На кадрах, запечатлевших момент взрыва, видно, что кабина не была серьезно повреждена: отделившись от останков челнока, она еще несколько мгновений продолжала по инерции набирать высоту, после чего, описав замысловатую дугу, камнем рухнула в Атлантический океан. Также было установлено, что в момент отсоединения кабины было активировано три персональных прибора подачи воздуха
[91]: случайно такого произойти не могло, для приведения системы в рабочее состояние требовалось сознательное выполнение определенной последовательности действий. Впрочем, это мало на что повлияло: с подачей воздуха или без, у экипажа не было никаких шансов пережить страшный удар о воду спустя две минуты и сорок пять секунд после взрыва. Кабина столкнулась с поверхностью воды на скорости около 330 км/ч, испытав перегрузку свыше 200g, – такого не мог вынести ни армированный алюминий кабины, ни, конечно, астронавты, находившиеся внутри.
Сразу же после трагедии президент Рейган организовал специальную комиссию для расследования причин произошедшего. Возглавил комиссию бывший министр юстиции Уильям Пирс Роджерс, под чьим именем она и вошла в историю как «Комиссия Роджерса». Президент распорядился детально проанализировать причины трагедии и по истечении 120 дней предоставить подробный отчет с рекомендациями по предотвращению подобных трагедий в будущем. В комиссию вошли светила из мира науки и техники, включая нобелевского лауреата по физике Ричарда Фейнмана, астронавта Нила Армстронга и генерала ВВС Чарльза Йегера, преодолевшего в 1947 году звуковой барьер.
Звездный состав экспертов полностью оправдал себя, и отчет был составлен в срок. Пресса и общественность пристально следили за ходом расследования: с самого его начала стали появляться разные слухи и утечки информации, одна возмутительнее другой. Грандиозный скандал разразился с выходом воскресного номера New York Times от 9 февраля 1986-го, с заголовком на первой полосе: «НАСА неоднократно предупреждали о потенциальных рисках ускорителей»
[92]. Анонимный, но хорошо информированный источник в НАСА рассказал журналисту Times шокирующую правду: о проблемах с уплотнительными кольцами знали еще с 1982 года, но так ничего и не предприняли. В сторону НАСА полетели проклятия, и Комиссия Роджерса назначила на 10 февраля экстренное заседание, на которое были приглашены руководители и инженеры НАСА, занимавшиеся ускорителями и уплотнительными кольцами, а также представители подрядчика Morton-Thiokol. Обнародованные результаты этого заседания лишь подлили масла в огонь: на свет всплыла история с телеконференцией между НАСА и Thiokol и поведением руководства подрядчика по отношению к инженерам, пытавшимся привлечь внимание к проблеме; также было установлено, что о недостатках уплотнительных колец впервые заговорили еще в 1977 году – почти за десятилетие до гибели «Челленджера»! И несмотря на все это, НАСА не предприняло ровным счетом ничего, чтобы предотвратить трагедию.
