– Этот щит – ерунда.
– У тебя двуручный меч.
– Он для обычных людей двуручный, а для меня – легковат.
События последних дней Самострелу и Рыжему Усу рассказал Ураган. Воевода специально попросил Карлоса не присутствовать при разговоре и подробно изложил бойцам все, что случилось после бегства из Гридвальда, уделив особое внимание храброму поведению Карлоса и его мужеству. Подробностей той беседы юноша так и не узнал, но увидев лица Джейкоба и Арчибальда, услышав слова их клятвы и то, что они назвали его лордом, понял, что Генрих нашел нужные слова. И чуть позже, оставшись наедине, горячо поблагодарил воеводу за поддержку и услышал в ответ: «Я ничего не приукрасил, Карлос, рассказал, как было, и ребята сами назвали тебя лордом».
И от этого стало еще теплее.
– Исподлобья кто-нибудь видел? Он мне должен.
– Он всем должен.
– А я сначала безликого завалю, – мечтательно произнес Генрих. – Терпеть не могу этих подлецов.
– Ты ему письмо напиши, скажи, куда приехать.
– Сам отыщется.
– Тоже правильно.
– Шахмана, а у тебя есть любимый кобриец?
– Их леди.
– Заинтересовалась женщинами?
– Заткнись.
Егоза попыталась отвесить Шпалере шутливый подзатыльник, но тот со смехом отскочил в сторону.
– Как котята, да? – негромко произнес бесшумно подошедший Безвариат.
Карлос, наблюдавший за Героями, стоя у дверей арсенала, коротко кивнул:
– Да.
– И ведь не скажешь, что каждый из них – хладнокровный убийца.
– Они воины.
– Можно сказать и так.
– Тебе виднее.
Безвариат вздрогнул.
«Сейчас!» – понял юноша.
Он давно хотел обсудить с ученым его новое положение, но неотложные дела, а главное, жесткое поведение Сотрапезника, не позволяли завести разговор. И сейчас, увидев, как среагировал Безвариат на упоминание о его «героизме», Карлос понял, что наступил удачный момент.
– Ты много говоришь, суетишься, иногда хамишь, но я не чувствую в тебе агрессии, неосознанного желания применить силу, которое есть в других Героях. Почему?
Ученый угрюмо покосился на юношу, но спокойно ответил вопросом на вопрос:
– Почему тебя это интересует?
– Потому что нас ждет суровая битва, и я хочу знать, чего от тебя ожидать?
– Разумно. – Сотрапезник помолчал, а через несколько секунд пояснил: – Ты не чувствуешь моей агрессии, потому что я постоянно, каждую секунду, контролирую себя. Я запрещаю себе думать о том, что можно кого-то ударить, а когда накатывает ярость – начинаю говорить.
– Тяжело приходится?
– С каждым днем все легче и легче.
– Правда?
Безвариат вздохнул, увлек юношу в коридор, прикрыв за собой дверь, и жарко продолжил:
– Я не отрицаю, что стал другим. Я пытаюсь смотреть на вещи по-прежнему, но сила, которая меня переполняет, требует выхода, пытается подсказывать, пытается управлять мной, и получается, что я трачу ее, силу, на борьбу с нею самой. Вот, что получается. Глупо, с одной стороны, но я иду на это, потому что не хочу меняться так, как этого требует прайм.
– Прайм? – удивился Карлос.
– Ведь это он изменил меня. – Безвариат вздохнул. Судя по всему, под воздействием силы прайма во мне пробуждаются те черты характера, которые я некогда задавил, возможно, это мои страсти рвутся наружу, но их растревожил прайм, понимаешь?
– Пытаюсь понять.
– Очень хорошо. – Сотрапезник хрустнул пальцами. – Я видел, в кого превращаются люди, ставшие Героями, и не хочу повторять их путь. Решившись принять прайм, я догадывался, что начнутся изменения, и был готов им противостоять. Я принял вызов. Я понимаю, что не останусь прежним, но не хочу слепо идти предложенной дорогой, я прокладываю свой путь. Я борюсь. И я вижу, что побеждаю.
– Ты сильный.
– В первую очередь я – человек. Я был рожден женщиной, я обладал свободной волей, а прайм… Прайм пришел потом. И он не сможет отнять у меня то, что я – человек. Не сможет отнять мою волю.
– Железную волю, – уточнил Карлос.
– Да. – Безвариат помолчал. – Спасибо.
Он был не прочь завершить разговор, однако молодой лорд не отставал:
– Надеешься обрести и способности Героя, и гениальный ум?
– Я верю, что это возможно.
– Получается?
– Понимаю, о чем ты… – протянул Сотрапезник. – У меня не было возможности засесть за работу, но знаю, что в первые дни не получилось бы. Я абсолютно уверен, что не получилось бы, потому что я мог лишь воспроизводить, не в силах придумать ничего нового. Но теперь… – Ученый мечтательно улыбнулся. – Ко мне стали приходить идеи.
И в этот момент он стал похож на ребенка, добравшегося до банки с медом.
– Ты смеялся над праймовозом и вагонами, но их можно построить! И тогда поездка из Фихтера в столицу будет занимать не месяц, а пару дней! Представляешь?
Безвариат оседлал любимого конька: о науке он мог говорить часами, и это заставило Карлоса перебить ученого:
– Значит, став Героем, можно сохранить себя?
– Да, – кивнул Сотрапезник. – Но нужно быть сильным.
Мужчины помолчали, прислушиваясь ко взрывам смеха, что доносились из арсенала, после чего Безвариат негромко произнес:
– Скоро сюда придут кобрийцы.
– Они смогут прорваться внутрь?
– Если среди них будут умелые подрывники и достаточный запас мощных прайм-бомб – смогут.
– Пока все это привезут из Фихтера…
– Лашар умен. Как только он поймет, что мы укрылись в Пальцах, сразу же распорядится и о подрывнике, и о бомбах. К тому времени, когда следопыты отыщут ворота, у него будет все необходимое.
– Как же мы уйдем?
– Есть план.
Сотрапезник жестом предложил Карлосу следовать за ним, прошел до конца коридора и по винтовой лестнице поднялся на следующий этаж.
– Снизу сюда ведет грузовой подъемник, но лучше пройдем пешком – так удобнее.
– У тебя есть второй выход?
– Можно сказать и так. – Безвариат распахнул заскрипевшую дверь, прижался к стене, чтобы юноша смог обогнать его на узенькой площадке, и улыбнулся: – Смотри.
– Чтоб меня на шестеренку намотало!
– Нравится?
Если нижние помещения лаборатории отличались просто высокими потолками, то это оказалось огромным. Колоссальных размеров зал занимал всю площадь скалы и поднимался вверх не меньше, чем на сорок метров.
