– Что такое гибридизация – ты знаешь наверняка, поскольку это другое название скрещивания. Процесса получения полукровок, гибридов, бастардов, как ни назови. В Риссберге с этим активно экспериментируют, понаделали уже немерено всяких уродств, страшилищ да выродков. Немногие из них нашли практическое применение, как, например, очищающий городские свалки псевдориггер, уничтожающий древесных вредителей псевдодятел или пожиратель личинок малярийных комаров, мутировавшая гамбузия
[41]. Или вигилозавр, охранный ящер, убийством которого ты хвастался во время аудиенции. Но они полагают все это ерундой, побочными продуктами. Что их интересует на самом деле – гибридизация да мутация людей и гуманоидов. Подобные вещи запрещены, но Риссберг смеется над запретами. А Капитул закрывает на них глаза. Или, что вероятней, продолжает пребывать в благословенном и отупляющем неведенье.
– Маласпина, Альзур и Идарран, и это задокументировано, брали к себе в мастерскую небольших и средних размеров существ, чтобы создавать из них гигантов, как те их вии, пауки, кощеи – и бог весть кто еще. И что тогда, спрашивали, мешает взять маленького или обычного человечка и превратить в титана, в кого-то сильного, способного работать по двадцать часов в сутки, кого не тронут болезни, кто, не ослабев, доживет хоть бы и до ста? Известно, что они хотели это сделать, якобы даже и делали, достигали успеха. Но тайну своих гибридов унесли с собой в могилу. Даже Ортолан, который посвятил жизнь изучению их трудов, достиг немногого. Буэ и Бэнг, которые тебя приволокли сюда, – ты к ним присмотрелся? Это гибриды, магические полукровки огров и троллей. Не знающий промаха арбалетчик Паштор? Нет, тот и вправду, так скажу, создан по образу и подобию, совершенно натуральный эффект скрещивания мерзкой бабенки с дурным селянином. Но Буэ и Бэнг, ха, эти вышли прямиком из пробирок Ортолана. Спросишь: кому выгодны такие паскудства, какого беса что-то подобное создавать? Ха, еще совсем недавно я и сам этого не знал. Пока не увидал, как они расправляются с дровосеками и углежогами. Буэ может одним рывком сорвать с плеч голову, Бэнг разрывает мальца, словно печеного цыпленка. А если дать им орудие поострее, – ха! Тогда развяжут такую бойню, что будьте любезны. Ортолан, если его спросить, станет рассказывать, что гибридизация, типа, это дорога к элиминированию наследственных хворей, болботать об увеличении сопротивляемости инфекционным болезням и всякие прочие старческие благоглупости. Я же знаю свое. И ты знаешь свое. Такие экземпляры, как Буэ и Бэнг, как та тварь, с которой ты сорвал пластинку Идаррана, годятся лишь для одного: для убийства. И это хорошо, поскольку мне как раз требовались для убийства инструменты. В своих собственных возможностях и способностях я был не слишком-то уверен. Как оказалось, вовсе даже зря.
– Но чародеи Риссберга всё скрещивают, проводят мутации и генетические модификации, от рассвета до заката. И изрядно в том продвинулись, понаделывали гибридов таких, что аж дух захватывает. И все они, дескать, гибриды полезные, облегчающие и улучшающие человеческое существование. Мол, уже в шаге они от сотворения женщины с идеально плоской спиной: чтобы натягивать ее сзади и одновременно иметь место для бокала с шампанским иль пасьянса.
– Но вернемся ad rem
[42], то бишь к моей научной карьере. Мне пришлось, будучи не в силах похвастаться явными успехами, создавать оных успехов видимость. Управился я с легкостью.
– Ты знаешь, что существуют иные, нежели наш, миры, доступ к которым для нас отрезало Сопряжение Сфер? Универсумы, именуемые планами элементов и параэлементов? Населенные существами, которых мы называем демонами? Достижения Альзура et consortes
[43] объясняли тем, что они-де получили доступ к оным планам и существам. Что умели тех существ вызывать и делать подневольными слугами, что вырвали у демонов их тайны и знания. Полагаю, это чушь и выдумка, но все в нее верят. А как быть, ежели вера столь сильна? Чтобы сойти за близкого к тайнам мастеров прошлого, мне следовало убедить Риссберг, будто я умею вызывать демонов. Ортолан, который некогда и вправду мастерски проводил гоэтии, не пожелал меня этому искусству учить. Позволил себе до обидного низко оценить мои магические умения и заставил вспомнить, где мое место. Что ж, ради блага собственной карьеры я стану помнить о том месте. До времени.
Черный кот, которому надоело поглаживание, соскочил с коленей чародея. Зыркнул на ведьмака холодными, золотыми, широко раскрытыми глазами. И отошел, задрав хвост.
Геральту дышалось все труднее, он чувствовал рвущие тело судороги, но был не в силах с ними совладать. Ситуация была поганая, и лишь два обстоятельства обещали изменить все к лучшему, давали надежду. Во-первых, он все еще жил, а пока живешь – надеешься, как говаривал в Каэр Морхене его прецептор Весемир.
Вторым обещающим переменить ситуацию обстоятельством были чрезмерно раздутое эго и гордыня Дегерлунда. Волшебник, похоже, обожал свои речи и свою молодость, и была это любовь всей его жизни.
– Не в силах сделаться гоэтом, – рассказывал волшебник, поигрывая с медальоном и все еще наслаждаясь собственным голосом, – я вынужден был гоэта изображать. Создавать видимость. Известно, что вызванный гоэтом демон часто вырывается из пут и сеет смертоубийственный хаос. Вот я и посеял. Несколько раз. Вырезал под корень несколько селений. А они поверили, что это демон.
– Ты бы удивился, насколько они легковерны! Однажды я отрезал пойманному селянину голову и биодеградируемым кетгутом пришил ему башку огромного козла, замаскировав шов гипсом и краской. А потом продемонстрировал моим ученым коллегам как териоцефала, эффект необычайно трудного эксперимента по созиданию людей со звериными головами, эксперимента, что удался лишь частично, поскольку оный образец не выжил. И они поверили, представь себе. Я вырос в их глазах несказанно! Все еще ждут, когда я создам нечто, что сумеет выжить. Я утверждаю их в этой иллюзии, то и дело пришивая какую-нибудь звериную башку к безголовому трупу.
– Но мы отвлеклись. К чему это я? Ага, к вырезанным селениям. Как я и ожидал, мастера из Риссберга посчитали это действиями демонов или одержимых ими энергуменов. Но я ошибся, перебрал немного. Одним сельцом древорубов никто бы не заинтересовался, да мы-то вырезали несколько. Действовали главным образом Буэ и Бэнг, однако ж и я подмогнул в меру сил.
– В той первой колонии, в Тисах или как-то так, я показал себя не наилучшим образом. Когда увидал, что вытворяют Буэ и Бэнг, обрыгался с ног до головы, заблевал весь плащ. Пришлось выбрасывать. Плащ из прекрасной шерсти, отороченный серебристой норкой, стоил почти сто крон! Но потом – шло все лучше и лучше. Во-первых, я одевался поразумней, в рабочем стиле. Во-вторых, я полюбил эти дела. Оказалось весьма приятно: отрубить кому-нибудь ногу и смотреть, как кровь брызгает из культи. Или выдавить глаз. Или вырвать из брюха полную горсть горячих кишок… Итак. Вместе с сегодняшними людишками получается без малого полсотни детородного возраста человек обоих полов.
