– Ты хочешь нас изгнать? – завыл Ксандер. – Так же, как изгнал Вираксаса? Наши имена тоже запретишь произносить при дворе?
– Вираксаса изгнал я во гневе и без приговора. Что не означает, будто не прикажу его казнить, если осмелится вернуться. Вас же двоих к изгнанию приговорит трибунал. Законно и правомочно.
– Ты так в этом уверен? А вот увидим! Увидим, что на такое бесправие скажет суд!
– Суд знает, какого приговора я жду – и ровно такой вынесет. Единомысленно и единогласно.
– Как же, единогласно! В этой стране суды независимы!
– Суды – да. А судьи – нет. Глуп ты, Ксандер. Мать твоя была дурища, глупее сапога, а ты в нее пошел. Даже это покушение наверняка не сам подстроил, все спланировал кто-то из твоих фаворитов. Но в целом-то я счастлив, что ты влез в заговор, с радостью от тебя избавлюсь. Другое дело Эгмунд, да, Эгмунд у нас ловкач. Ведьмак, нанятый для охраны отца заботливым сыном, ах, как же ловко скрывал ты это в тайне – чтобы все узнали. А потом – контактный яд. Хитрая штуковина оный яд, еду и напитки для меня пробуют, но кто бы подумал о рукояти кочерги для камина в королевской спальне? Кочерги, которой пользуюсь только я – и никому прикасаться к ней не позволяю? Умно, умно, сын. Только вот отравитель твой тебя предал, так уж оно повелось, предатели предают предателей. Отчего молчишь, Эгмунд? Нечего сказать?
Глаза Эгмунда оставались холодны, все еще не было в них ни тени страха. Совершенно не пугает его перспектива банниции, понял Геральт, не думает он об изгнании и о жизни на чужбине, не думает об «Ахеронтии», не думает о Пейкс де Мар. О чем же он думает?
– Нечего, – повторил король, – сказать тебе, сын?
– Только одно, – процедил Эгмунд. – Одну из народных мудростей, которые ты так любишь. Нет дурня большего, чем дурень старый. Припомни мои слова, отец. Когда наступит подходящее время.
– Увести их, запереть и стеречь, – приказал Белогун. – Это твое задание, Ферран, это – роль инстигатора. А теперь позвать сюда портного, гофмейстера и нотариуса, все другие – прочь! А ты, ведьмак… Научился нынче кой-чему, верно? Узнал кое-что о себе? Как минимум то, что ты – наивный фраер? Если ты это понял, будет хоть какая-то польза от твоего визита сюда. Каковой визит как раз завершен. Эй, там, двоих ко мне! Проводить ведьмака до ворот и вышвырнуть прочь. Да следите, чтобы не стянул чего из столового серебра!
* * *
В коридоре за вестибюлем дорогу им заступил капитан Ропп. В сопровождении двух персон с одинаковыми глазами, движениями и осанкой. Геральт готов был поспорить, что все трое некогда служили в одном отряде. И внезапно понял: знает, что случится и как пойдут дела. Поэтому не удивился, когда Ропп заявил, что принимает на себя охрану эскортированного, и приказал гвардейцам уйти прочь. Геральт знал: капитан велит ему идти следом. И ждал того, что двое остальных пойдут позади, у него за спиной.
Он догадывался, кого увидит в комнате, в которую они вошли.
Лютик был бледен как покойник и явственно напуган. Но похоже, оставался цел и невредим. Сидел на стуле с высокой спинкой. За стулом стоял худой тип с зачесанными и перехваченными сзади волосами. Тип держал в руке мизерикорд с длинным, тонким, четырехгранным клинком. Клинок был направлен прямо в шею поэта, под челюсть, снизу вверх.
– Только без глупостей, – предупредил Ропп. – Без глупостей, ведьмак. Одно необдуманное движение, только дернись, и господин Самса заколет музыкантишку, словно свинью. Не задумываясь.
Геральт знал, что господин Самса именно так и поступит. Потому как глаза у господина Самсы были еще паскудней, чем у Роппа. Были это глаза с особенным выражением. Людей с подобным взглядом порой можно повстречать в моргах и прозекториях. И трудятся они там вовсе не для того, чтобы заработать на хлеб, но чтобы реализовывать свои тайные склонности.
Геральт понимал также, отчего князь Эгмунд был спокоен. Отчего без страха глядел в будущее.
И в глаза отца.
– Нам нужно, чтобы ты оставался послушным, – сказал Ропп. – Будешь послушным – оба уцелеете.
– Сделаешь, что прикажем, – врал дальше капитан, – и тогда отпустим тебя с виршеплетом. Будешь упираться – убьем обоих.
– Ты совершаешь ошибку, Ропп.
– Господин Самса, – Ропп не обратил внимания на предупреждение, – останется здесь с музыкантишкой. Мы же – то есть я и ты – отправимся в королевские комнаты. Там будет стража. У меня, как видишь, есть твой меч. Я отдам тебе его, а ты займешься стражей. И подмогой, которую стража, возможно, успеет вызвать, прежде чем ты всех перебьешь. Заслышав бой, слуги выведут короля секретным проходом, а там его уже будут поджидать Рихтер и Твердорук. Которые слегка изменят тутошний порядок престолонаследования и историю тутошней монархии.
– Ты совершаешь ошибку, Ропп.
– Теперь, – сказал капитан, подходя вплотную. – Теперь ты подтвердишь, что уразумел задание и что выполнишь его. Если ты этого не сделаешь, прежде чем я досчитаю до трех, господин Самса проткнет музыкантишке барабанную перепонку в левом ухе, а я стану считать дальше. Не будет ожидаемого эффекта – и господин Самса ткнет во второе ухо. А потом выколет поэту глаз. И так далее, до тех пор, пока не придет черед воткнуть клинок в мозг. Я начинаю считать, ведьмак.
– Не слушай его, Геральт! – Лютик каким-то чудом сумел подать голос из стиснутой глотки. – Они не отважатся ко мне прикоснуться! Я знаменит!
– Он, – холодно прикинул Ропп, – похоже, не воспринимает нас всерьез. Господин Самса, правое ухо.
– Стой! Нет!
– Так-то лучше, – кивнул Ропп. – Так-то лучше, ведьмак. Подтверди, что ты понял задание. И что выполнишь его.
– Сперва стилет – подальше от уха поэта.
– Ха, – фыркнул господин Самса, вскидывая мизерикорд высоко над головою. – Так хорошо?
– Так хорошо.
Геральт левой рукой схватился за запястье Роппа, а правой – за рукоять своего меча. Притянул капитана сильным рывком и изо всех сил боднул лбом в лицо. Хрупнуло. Прежде чем Ропп упал, ведьмак единым плавным движением выхватил меч из ножен и с короткого разворота отрубил Самсе поднятую руку с мизерикордом. Самса вскрикнул, упал на колени. Рихтер и Твердорук прыгнули на ведьмака с выхваченными кинжалами, он ворвался меж ними полувольтом. В прыжке рассек шею Рихтеру, кровь брызнула аж на свисавшую с потолка люстру. Твердорук атаковал, закручивая ножевые финты, но споткнулся о лежавшего Роппа, на миг утратил равновесие. Геральт не дал Твердоруку его восстановить. В быстром выпаде секанул снизу в подмышку и второй раз, сверху, в сонную артерию. Твердорук упал, свернулся в клубок.
Господин Самса его удивил. Хоть без правой руки, хоть брызгал кровью из обрубка, левой он отыскал на полу мизерикорд. И замахнулся им на Лютика. Поэт крикнул, но выказал быстроту реакции. Упал со стула и отгородился им от нападавшего. А большего Геральт господину Самсе и не позволил. Кровь снова брызнула на потолок, люстру и торчавшие в ней огарки свечей.
