– Мы нашли тебя у подножия скалы, – не унимался мальчишка.
Этому змеелову никогда не понять её, сколько бы слов он ни говорил.
– Скала была такая… крапчатая. Ты лежала на уступе у самого её основания, но, я уже говорил, мы не знали, с какой высоты ты упала… – он замолчал и нахмурил брови; уголки его рта опустились. – У тебя синяки, – сказал он. – На лице один совсем плохой…
Её рука взлетела к лицу; она осторожно потрогала кожу кончиками пальцев и сморщилась, обнаружив болезненный синяк.
– Так ты меня понимаешь, – тихо проговорил мальчишка. – Я уж было засомневался: ты же ничего не говоришь, и вообще…
Она подняла на него глаза и едва заметно кивнула. На его лице снова расцвела улыбка; она осветила его черты, как солнечный свет.
Девушка рассматривала его. У мальчишки была крепкая шея, широкие плечи, длинные руки и ноги. Светлые волосы были коротко острижены и клоками торчали в разные стороны, как шипы; скулы у него были широкие и острые. Он неуклюже переминался с ноги на ногу; подошвы ботинок постукивали по каменному полу хижины.
Девушка чуть склонила голову в сторону и запустила пальцы в свои длинные волосы, пытаясь распутать колтуны.
Мальчика можно было назвать миловидным, это она допускала. Его открытое лицо не было лицом злодея, а добродушная улыбка и вовсе обезоруживала. Не было ни намёка на презрение, отвращение или злой умысел, которые сквозили в лицах тех змееловов на крапчатой скале. Его голос, всё это бесконечное лопотание странным образом успокаивали её.
И всё же он был из змееловов. Она намеревалась убить его.
Она смотрела в его улыбающиеся голубые глаза; они сузились и стали серьёзнее.
– Хочешь пить? – спросил он и тут же кивнул, сам отвечая на свой вопрос. – Я принесу воды.
Он развернулся, зашагал по хижине, стуча подошвами, и склонился над рюкзаком, прислонённым к дальней стене. Девушка услышала хлопок пробки и плеск воды. Он стоял, отвернувшись от неё.
Не отрывая взгляда от его широкой спины, она прижала левую руку к правому плечу, осторожно поднялась на ноги и ступила на каменный пол. Матрас под её ногами тихонько затрещал и зашуршал, будто вздохнул, но мальчик этого не заметил. Она бросилась к столу, схватила нож и сунула его в рукав, а затем шмыгнула обратно к своему ложу.
Мальчик обернулся; в руке у него была металлическая кружка. Он нервно сглотнул и направился к ней.
– Вот, – сказал он, протянув ей чашку. – Вот вода.
Девушка поднесла кружку к губам и сделала глоток, подглядывая за ним из-под опущенных век. Он был гораздо выше её; этот змеелов явно был силён, хоть и выглядел худым.
– Если ты голодна, я могу принести тебе поесть, – мальчик всё ещё старался заполнить тишину словами. – У нас есть копчёная рыба и всякое такое. Илай только что ушёл раздобыть ещё дров.
Девушка почувствовала, как нож в рукаве впивается ей в кожу. Она знала: ей представится всего один шанс использовать его.
– Я бы назвал Илая своим наставником, – говорил мальчик. – Понимаешь, я совсем недавно в пустоши, и я благодарен Илаю: он взял на себя труд обучить меня, как здесь выжить, – он вздохнул. – Конечно, всё это нелегко. Я уже столкнулся тут с некоторыми, чьи способы выживания мне не интересны. Змееловы. Плохие змееловы. Те, что ставят ловушки и убивают… – он покачал головой. – Но Илай не такой. Он не ловит змеев и не мучает их. «Я не одобряю охоту на змеев. В этом змеероды правы» – так он говорит… – Мальчик замолк. – Ты ведь змеерод, да?
Девушка сделала ещё глоток воды и, продолжая смотреть на него, опустила кружку.
Всего один шанс, твердила она себе. Главное, не ошибиться.
– Кстати, я Мика, – сказал он и нахмурил брови. – Думаю, у тебя тоже должно быть имя.
Она кивнула ему, улыбнувшись.
– У меня есть имя, – сказала она и удивилась, как непривычно прозвучал её хриплый голос; она прочистила горло, поставила кружку на стол и неторопливо встала, пряча руку за спиной. – Фракия.
– Фракия, – повторил Мика. – Сильное, красивое имя. Фракия, – торжественно произнёс он.
Девушка вздрогнула. Это было её имя, а было ли оно сильным или красивым, она не знала. И уж точно она давно забыла, как оно звучит из чужих уст. Она сжала рукоять ножа, заставляя себя улыбаться, расправила свободной рукой душекожу у себя на бёдрах, приблизилась к змеелову и протянула ему руку.
Вдруг послышался треск дерева, и они оба обернулись на звук открывшейся двери хижины. Мика просиял.
– Илай! Ты вернулся! – воскликнул он и кивнул на девушку. – А это…
– Отойди от неё, Мика, – грубо оборвал его Илай.
– Но…
Лицо Илая стало каменным. Он бросил охапку дров, которую держал в руках.
– Сейчас же, Мика.
Мика нахмурился, но сделал, что велели. Скалолаз шагнул в комнату. Его бледные глаза были холодны, как металл. Он протянул руку ладонью вверх.
– Отдай, – сказал он почти шёпотом. – И больше ничего такого не выдумывай.
Девушка вызывающе смотрела на него. Этот второй змеелов был высоким и подтянутым, с упругими сильными мышцами. Он казался крепким и решительным. Против такого у неё не было шансов. Конечно, если бы Асиль оказался рядом, если бы под рукой было её копьё…
С горящими глазами она медленно достала руку из-за спины и разжала кулак. Нож ударился о каменный пол.
Мика опустил глаза, взглянул на свой нож, и по его телу побежали мурашки. Затем он снова посмотрел на красивое лицо девушки-змеерода. Выражение немигающего взгляда её тёмных глаз невозможно было прочитать. Мика с трудом сглотнул.
– А это Фракия, – проговорил он.
Глава тридцать четвёртая
Мика сидел за столом и смотрел на неё.
Фракия отодвинула от себя пустую миску и облизывала пальцы, перепачканные жиром от рыбы, то и дело вздрагивая от боли, пронзавшей её плечо. Она сидела на полу в углу хижины, подтянув колени к груди.
Мальчик набрал полный рот копчёной рыбы и пюре из корней, прожевал и опустил глаза. Но тут же снова посмотрел на неё: казалось, он и на мгновение не мог отвести от неё взгляд.
– Ты наелась? – спросил он.
Она взглянула на него. В его глазах сквозило недоверие.
Еда и питьё пришлись очень кстати: её тёмные глаза заблестели, а щёки тронул румянец. Она пыталась убить его, он в этом не сомневался: она заметила, как он то и дело поглядывал на свой пояс, проверяя нож. Нож был на месте.
Фракия чувствовала на себе его пристальный взгляд. Плечо разболелось, и она съёжилась.
