Он сглотнул и умоляюще взглянул на Илая. Скалолаз смотрел на него, приподнявшись на локтях и одной рукой растирая покрасневшую шею.
– Или он, или я, – просто сказал он.
Мика снова взглянул на распростёртое на земле тело, большое, как четвёртый валун. Он видел, как пятнышко крови у Исава на спине расплывается, растекается по грубой коже, словно алое зарево рассвета по небу.
Позади себя он услышал слова, перебившие холодное шуршание ветра.
– Скажи, где они, и боль прекратится.
Фракия. Это была Фракия…
Мика обернулся и увидел, как девушка-змеерод склонилась над Бетесдой, выгнув спину и одной рукой опираясь на камень. Низко опустив голову, она что-то шептала на ухо женщине-змеелову.
Кровь из раны на бедре Бетесды стекала по клинообразной скале. Кровь струилась и по её шее, и Мика вздрогнул: он увидел красный кончик самодельного копья, выпирающий у неё под ухом.
Шёпот не смолкал; Фракия прокрутила копьё в ране, и раздался истошный крик. Девушка склонила голову и приблизила ухо ко рту женщины-змеелова…
Бетесда содрогнулась всем телом и рухнула; она смотрела прямо перед собой глазами-бусинками, слепыми и безжизненными, как стеклянные глаза куклы. Фракия отступила назад и опустилась на камень.
Она выдернула копьё из шеи женщины и обтёрла кончик плащом. Кровь перепачкала ей пальцы.
Фракия отрешённо повернулась к остальным, как будто пребывала в раздумьях. Глаза у неё были хищные и тёмные.
– Она не знает, куда двое змееловов унесли змеёныша, – тихо сказала Фракия; её бесстрастное лицо не выражало ровным счётом ничего. – А вот третий, Иессей, направился в мясницкий кар, что возле Чистого озера.
Глава тридцать девятая
– Мика?
– Что?
– Ты в порядке?
– Я… Я не знаю.
– Ты никогда раньше не убивал?
– Нет, Фракия. Никогда.
– Асиль и я – мы убивали.
– Знаю.
– Мы убивали змееловов, но только когда должны были…
– Должны?
– Когда они выходили на охоту. Когда угрожали нам и нашим сородичам.
– …И тебе это доставляло удовольствие?
– Не понимаю.
– Лучше нам заняться костром. Илай захочет согреться, когда проснётся. Думаю, разбужу его на рассвете.
– Мика, что ты имел в виду?
– Я видел тебя, Фракия. Видел, как ты убивала эту женщину. Видел твои глаза. Тебе понравилось убивать…
– У меня были причины.
– Что эти змееловы сделали с тобой на крапчатой скале?
– Мика?
– Что?
– Почему ты наблюдаешь за мной? Думаешь, я не заметила? Я всё вижу. В хижине, в пути, у костра… и сейчас, посреди ночи. Ты всё время следишь за мной. Глаз не сводишь… Почему ты смотришь на меня?
– Ты мне интересна.
– Потому что я убиваю и получаю от этого удовольствие?
– Нет… Не только поэтому.
– Почему тогда?
– Была одна девушка… Там, на равнине. Её звали Серафита. Она была богата, а я беден…
– И при чём здесь я?
– Я пришёл в пустошь, чтобы найти сокровища и вернуться к ней…
– Но глазеешь-то ты на меня.
– Ничего не могу с собой поделать…
* * *
– Фракия?
– Что?
– Когда ты упала со скалы… У тебя во рту был кляп. Тряпка. Я вытащил её.
– Я не упала. Я спрыгнула.
– Что случилось на той скале?
– Там был змеелов, они звали его Иессеем. С ножом, острым, как клык змея. Ты видел, что они сотворили с Джурой, – то же самое хотел сделать со мной Иессей… Вот я и прыгнула.
– И мы с Илаем нашли тебя.
– Да, вы нашли меня.
Глава сороковая
Илай присел возле костра и поворошил зелёной палочкой тлеющие угли: искры взвились и запорхали под сводчатым потолком пещеры, они цеплялись за камень, горели, как красные звёзды, а уже через мгновение вспыхивали и гасли. Илай взял ложку, покрытую толстым слоем бледного лака.
– Кто-нибудь хочет добавки?
Мика опустил глаза в свою миску – она была ещё наполовину полна, и он отрицательно покачал головой. Пюре из кореньев совсем не возбуждало аппетит, даже несмотря на аромат, который придавали ему кусочки вяленого мяса.
– Похоже, вы не очень-то проголодались, – сказал Илай; он повернулся к Фракии, сидевшей, устремив взгляд куда-то вдаль, у входа в пещеру. – Оба.
Она не обернулась на звук его голоса, и Илай заметил, что девушка даже не притронулась к миске с едой, которую он поставил перед ней. Он встал, носком ботинка поддел песок и пыль, собираясь затушить оранжево-голубые угли, и быстро убрал ногу, чтобы искры не опалили ему ботинки. Скалолаз хлопнул в ладоши.
– Думаю, нам пора в путь, – сказал он.
Мика и Фракия подняли на него глаза и вдруг осознали, что он уже не первый раз предлагает это, а услышали они его только сейчас. Мика поднялся на ноги. Фракия встала на колени и протянула ему миску.
Илай вывалил остатки еды из котелка, протёр котелок мягкой тряпкой и бросил её в догоравший костёр: она вспыхнула, почернела, свернулась и превратилась в пепел.
Мика вытер их с Фракией миски и убрал к себе в рюкзак, доверху набитый всяким добром, оставшимся от двоих убитых змееловов: там было вяленое мясо, тряпки, костяные шипы и клинья, моток кишечной нити, тяжёлый нож с зубчатым лезвием и чёрно-золотой рукояткой…
Мика взвалил рюкзак на плечи и почувствовал, как дернулся мини-арбалет, привязанный у него на боку. Челюсти сжались, кровь прилила к лицу; Мика обернулся к Фракии – она смотрела на него, но сразу поспешила отвести взгляд.
Она взяла длинное чёрное копьё, которое было привязано к рюкзаку Исава, и с силой сжала его в кулаке. Это было её родокопьё: она оставила его на вершине крапчатой скалы, перед тем, как спрыгнуть, а Исав сохранил его как трофей. При виде копья в руках Фракии Мика ощутил слабую, но мучительную боль в груди.
Огонь погас, пещера быстро остывала. От дыхания пошёл пар, а при глубоких вдохах от холодного воздуха у Мики начали слезиться глаза. Ещё он ощутил запах, который не мог определить. Так пахли то ли чернила, то ли картофельные очистки…
