Он был привязан к тяжёлому валуну возле прогоревшего костра, и когда Лея обернулась, предательски зашевелился: из-под грубой ткани выпирали угловатые очертания. Лея повернулась к каменному пророку; он прищурился, изучая мешок.
– Что это у вас там, в мешке? – Он спрыгнул с насыпи и сделал шаг навстречу женщине.
– А тебе какое дело?
– Мне показалось, он шевелился, вот и всё, – пророк сделал паузу. – Торгуете живым товаром, а?
Он приблизился ещё на шаг; глаза пророка хитро блистали.
– Это тебя не касается.
– Но вы же не будете возражать, если я взгляну одним глазком?
– Ещё один шаг, и я пристрелю тебя, перегревшийся ты бродяга…
Мужчина поднял руки.
– Зачем же угрожать старику Икабоду? – он смотрел ей прямо в глаза. – Тем более арбалет у вас даже не заряжен…
Рука Икабода скользнула под складки его потрёпанной рубашки; Лея вздрогнула и отступила назад, всё ещё сжимая совершенно бесполезный арбалет. Однако, когда он вытащил руку, в ней оказалась всего лишь небольшая фляга с ликёром.
– Не желаете ли глоточек, пока мы обсуждаем этот вопрос? – Икабод приближался к ней с улыбкой, демонстрируя щели между зубами.
Лея морщилась от кисловатого запаха его немытого тела и сальных волос.
– Лучший зелёный ликёр во всей пустоши, – говорил пророк, ухмыляясь. – Мягкий, как душекожа…
Вдруг раздался свистящий звук, за которым последовал лязг железа. Флягу в руке пророка разорвало. Лея бросилась к змеиной шкуре, на бегу раскидывая аккуратно разложенное снаряжение. Она обернулась, в одной руке сжимая змеиный клык, в другой – зазубренный гарпун; однако каменного пророка и след простыл.
– Я попал в него? – спросил Соломон, появившийся в лагере несколько мгновений спустя.
Он улыбался; его ровные зубы белели на фоне иссиня-чёрной щетины в пол-лица. В одной руке он держал мини-арбалет, в другой – связку мясистых туш мандрозмеев; их полосатые тела обмякли, а крылья безвольно болтались в воздухе.
– Нет, – мрачно ответила Лея, отложив оружие в сторону. – Только нанёс смертельную рану его фляге с ликёром, – она пнула носком ботинка обломки жестяной фляги.
– Кто это был?
– Думаю, просто сумасшедший проповедник, – ответила она, сузив глаза, и отбросила назад волосы, упавшие на лицо. – Почему тебя так долго не было?
Соломон пожал плечами и потряс связкой мандрозмеев.
– Пришлось попотеть, чтобы добраться до них. Ради меткого выстрела я вскарабкался почти до середины вон того утёса.
Склоны багровых скал населяли целые колонии мандрозмеев. Небольшие существа с шипами на спине и голубыми крыльями без конца кричали, хлопали и плевались огнём в неглубоких пещерах и на выступах в скале. Это было неплохое место для лагеря; но Лея и Соломон остановились там не ради охоты.
Соломон отыскал среди разбросанного по камням снаряжения свой шкуродёр и принялся разделывать туши мандрозмеев. Лея тем временем отвязала мешок, осторожно открыла его и, как только змеёныш высунул голову, надела на него ошейник.
Белозмей заметно подрос: он быстро осматривал всё вокруг такими умными жёлтыми глазами, что Лее стало не по себе. Мешок вскоре станет ему мал, да и удержать его на привязи будет всё сложнее. Хуже того, скоро змеёныш сам это поймёт.
Соломон бросал Лее куски свежего мяса мандрозмеев, и она кормила змеёныша, стараясь не дать ему укусить себя за палец острыми зубами-иглами. Он жадно ел, но время от времени останавливался и косился на Лею жёлтым глазом, изучая её.
– Мы не можем больше ждать, Сол, – сказала она, накормив змеёныша и с трудом заталкивая его обратно в мешок; для этого ей пришлось прибегнуть к помощи ошейника-удавки и каменного стержня.
Соломон, склонившись над костром, осторожно подливал в пламя остатки жидкости для розжига, будто уговаривая его не гаснуть. Тучи сгущались, и теперь плато обдувал суровый ветер середины зимы.
– Я понимаю, – сказал он, бросая кусочки нарезанного мяса в котёл. – Похоже, Иессей отвлёкся там, в каре, на какие-то свои делишки. А ведь источник нашего богатства вернувшихся – он здесь. Но ты знаешь Иессея. Никогда не прислушается к голосу разума.
Соломон взглянул на мешок, который больше не извивался от волнения, а просто приподнимался и спокойно оседал.
– Плохо, что из-за раны Бет мы потеряли Исава с его силой, – Лея с сожалением покачала головой; она собирала их с Соломоном рюкзаки, пока желтовато-серое небо не выполнило своего обещания и не разразилось снегом. – Она всё равно умрёт, ведь раны, нанесённые змееродом, может вылечить только змеерод. В зимнем убежище мы встретимся только с одним из них. Ты и сам это знаешь.
Соломон кивнул, помешивая содержимое котелка.
– А теперь Иессей тоже пропал, и я боюсь, что мы с тобой и вовсе останемся одни. Мне страшно, Сол. – Кончик её носа дрогнул. – Как подумаю, куда мы держим путь…
– Я понимаю, – повторил Соломон и потёр ладонью щетину.
Он потянул за шнурок, висевший у него на шее, вытащил из-под туники маленький кожаный мешочек и развязал его. Высыпав содержимое мешочка себе на ладонь, он протянул её Лее.
– Три опала, один сапфир и этот полудрагоценный чёрный камень, – говорил он, пока Лея разглядывала тусклые камни у него на ладони. – Вот и всё, чем мы пятеро разжились за долгие годы мучений и трудов. А ведь, сдаётся мне, мы – одни из самых отчаянных змееловов в высоких землях.
Соломон встряхнул драгоценные камни на ладони, пересыпал их обратно в мешочек и спрятал в складках своего пальто. Затем поднял голову, и на его бритом затылке заиграли отблески пламени.
– Но теперь нам представилась возможность обменять этого белозмея на такие сокровища, каких мы не видывали. – Он поднял руку и сжал её в кулак. – Ты только подумай, Лея: мы купим поместье там, на равнине, как всегда мечтали, а Исаву и Иессею – по ферме, как уговорились. Вот оно, сокровище змееловов, почти у нас в руках. И даже если за ним придётся отправиться вдвоём в пещеры кельдов, оно того стоит.
Глаза Соломона сияли, и Лея с улыбкой прильнула к нему. Она положила руку на его сжатый кулак.
– Богатства вернувшихся, – сказала она и поцеловала его.
Глава сорок вторая
Фракия щурилась, пытаясь защитить глаза от мелких острых снежинок, летевших в лицо. Они с Асилем парили в небе. Снежинки отскакивали от душекожи, обжигали ей щёки и руки, кололи глаза.
Мощные крылья белозмея хлопали, и с каждым движением Фракия ощущала ритмичную пульсацию его мышц. Длинная дуга шеи Асиля вытягивалась перед ней, а позади, повторяя движение потоков ледяного ветра, раскачивался хвост.
