Но сейчас она не летела на Асиле. Она была одна.
Резким движением Соломон замахнулся на неё тяжёлым арбалетом, отвёл копьё в сторону и с такой силой ударил её в бок, что она рухнула на землю.
Не успела она подняться на ноги, как Соломон накинулся на неё и сдавил ей шею мускулистой рукой. Лезвие ножа блеснуло у самого её горла – и рядом не было её белозмея, который снёс бы этого змеелова одним движением хвоста или испепелил огненным дыханием.
Соломон поднял голову. За мерцающим огнём костра на осыпи появились три фигуры.
– Ещё один шаг, – прорычал Соломон, прижимая лезвие ножа к шее Фракии, – и я зарежу девчонку.
Илай остановился и жестом велел Мике и Икабоду сделать то же самое.
– А теперь может кто-нибудь из вас, бродяг, объяснить мне, что здесь, чёрт побери, происходит? Я занимаюсь своими делами, отдыхаю возле костра, и тут на меня из темноты с криками и воплями бросается эта мерзкая фурия, готовая проткнуть меня своей деревяшкой безо всякой на то причины…
– У неё были на это все основания, ты и сам прекрасно знаешь, – тихо сказал Илай. – Как и у меня. Ты и твоя банда убили дорогого мне друга. Остальные уже поплатились за это своими жизнями. Теперь твой черёд, Таллоу. Убьёшь ты её или нет, тебя всё равно ожидает расплата.
– Ты блефуешь, – Соломон, держа Фракию за шею согнутой рукой, отступил назад от костра; он двигался по осыпи к краю обрыва, прикрываясь девушкой от стрелы Илая. – Назад, – прорычал он сквозь зубы. – И я, может быть, оставлю её в живых.
Прижимая нож к шее Фракии, он осторожно двигался к тропинке, которая вела вниз по крутому спуску. Мика рванулся вперёд; на фоне внушительной фигуры Соломона он выглядел совсем худым и неуклюжим.
– Я не дам тебе увести её, Таллоу, – тихо сказал он.
– Ты, – усмехнулся Соломон. – Молокосос из логова Менял, – каждое слово он выплёвывал с презрением.
Фракия почувствовала, как сжались мышцы Соломона, когда он поднял арбалет, прицелился и нажал на спусковой крючок. С истошным воплем она изогнулась, впилась ему в лицо ногтями и локтем оттолкнула арбалет как раз в ту секунду, когда из того вырывалась стрела. Соломон отпрянул, рыча от ярости, и пальцы Фракии ухватились за ремешок у него на шее.
Она с силой дёрнула за него.
Из-под куртки змеелова показался мешочек. Шнур разорвался, мешочек открылся, и из него градом посыпались драгоценные камни, засверкавшие в темноте.
Соломон оттолкнул Фракию и бросился ловить их на лету. Но не успел. С тихим стуком они бились об осыпь у Соломона под ногами и скатывались к краю утёса. Его руки хватали, ловили и сжимали один лишь воздух. Драгоценные камни улетели в темноту обрыва.
А за ними, в отчаянии потеряв равновесие, упал и Соломон Таллоу. Его отчаянный крик внезапно оборвался, сменившись приглушённым шорохом осыпающейся породы, но и тот скоро стих. Илай подошёл к краю обрыва и посмотрел в темноту.
– Если он не разбился насмерть, то скоро падальщики доделают дело, – сказал он. – Больше он не убьёт ни одного змеерода.
Но Фракия его не слушала. Она спешила к Мике, который лежал, свернувшись, на краю обрыва. Она упала на колени и разорвала ему куртку, дрожащими руками ощупывая грудь в поисках раны от стрелы.
– Он промахнулся, – бормотал Мика слабым и взволнованным голосом. – Ты не дала ему прицелиться, Фракия. Ты…
Но её лихорадочные поцелуи не дали ему договорить.
Глава пятьдесят четвёртая
– Я пойду с тобой, Фракия, – сказал Мика.
Все четверо сидели на плоском камне у самого обрыва вокруг небольшого костра, сбившись поближе к огню. Он горел ярко, пока на нём кипятили талую воду и жарили мясо, но теперь от него остались лишь горячие угли. Уже почти спустилась ночь, мороз крепчал.
– Я не могу просить тебя об этом, Мика, – Фракия отложила своё родокопьё в сторону и теперь вертела в руках два острых каменных шипа, которые дал ей Илай. – Змеёныш где-то там, и я должна его найти.
– Если ты пойдёшь, Мика, сынок, – хрипло сказал Илай, – то я отправлюсь с вами.
Икабод, каменный пророк, поднялся на ноги.
Илай взглянул на него.
– Вы нас бросаете, проповедник? – спросил скалолаз.
– Нет, – тихо ответил Икабод. – Мне тоже есть что сказать этим кельдам, – сказал он, оглядев их. – И с тремя такими союзниками, как вы, думаю, у меня есть шанс поквитаться с ними. Наконец.
– Поквитаться?
– Отомстить, – Икабод достал из складок своей куртки обдирочный нож. – За то, что было у меня украдено и продано им. За живой товар…
Икабод пнул ногой угли.
– Ну? – сказал он, сверкнув глазами. – Чего же мы ждём?
Фракия огляделась; что выражало её лицо, понять было невозможно. Затем она кивнула.
Они вошли в тёмный туннель, Фракия – впереди всех. Где-то капала и струилась вода, и вместе с жутковатым завыванием ветра этот звук делал пещеру похожей на утробу какого-то огромного существа. В тёмном воздухе стоял кисловатый запах тухлого мяса.
Они пробирались по лабиринту из туннелей. Фракия двигалась тихо и осторожно, остальные старались не отставать от неё. Мика то и дело спотыкался и никак не мог запомнить все повороты их извилистого маршрута. Впереди начал задыхаться Илай. Позади рухнул и вскрикнул Икабод.
Фракия обернулась, сверкая глазами.
– Тс-с-с! – шикнула она.
В конце туннеля вспыхнул свет.
Пламя. Дыхание змея.
Все четверо встали как вкопанные.
Послышалось шипение и скрежет когтей. Мика крепко сжал свой нож. Свет огня приблизился, затем внезапно погас. Мика услышал хрип; царапающий звук стих, а за ним и гулкий стук его собственного сердца.
Фракия свернула и шла так же тихо, как и раньше. На каждой развилке, на каждом повороте она останавливалась и принюхивалась и только после этого продолжала путь, следуя за запахом, который могла уловить только она. Они прошли мимо догоревшего факела. Мимо куч змеиного помёта, едкий запах которого пропитал тьму. Туннель сужался и сжимался вокруг них, и им уже приходилось идти пригибаясь. Илай, Мика и Икабод брели всё медленнее, спотыкались, ударялись локтями о безжалостный камень, царапали лбы и затылки. Фракия, ловкая и решительная, шла впереди, сжимая в каждой руке по каменному шипу, и всё глубже и глубже уводила их в гнетущую темноту.
Внутри у Мики разрастался страх. И он ничего не мог с этим поделать. Сами скалы источали смрад. В воздухе витала смерть. Наконец, после всей этой муки, пока они шли, согнувшись в три погибели, шаркали и брели вслепую, – муки, которая показалась Мике вечностью, – они добрались до конца извилистого шершавого туннеля.
