Фракия обернулась, прижимая палец к губам, затем поманила их за собой. Все четверо ступили в ледяной холод.
Мика услышал звук стекающей воды…
Он замер и уставился на высокий сводчатый потолок: слабая вспышка света проникла во мрак и выхватила белый сталактит, свисавший прямо по центру чёрного зловонного бассейна. Тонкая струйка воды по спирали стекала с его кончика.
– Я уже был здесь, – выдохнул Мика.
Фракия напряглась, потянув носом воздух и удерживая каменные шипы наготове. Икабод сжал свой обдирочный нож, а Илай отстегнул от пояса факел и зажёг его.
– Вон там, – прошептал он, указывая на дальнюю сторону бассейна.
В темноте вырисовывался вход в другую пещеру, чёрный и зловещий. Четверо путников направились к нему, обходя бассейн. Держа над головой пылающий факел, Илай вошёл внутрь. Мика и остальные последовали за ним.
Пещера оказалась меньше предыдущей: она была узкой, с высоким потолком. Факел озарил пещеру жутким мерцающим светом, и на стенах вокруг задрожали тени.
В середине пещеры на мощных опорах лежала широкая каменная плита, вся заляпанная и заваленная.
На каменной поверхности виднелись выбоины, тёмные от скопившейся в них крови. Тесаки и разделочные ножницы. Блестящая зубчатая пила. Деревянные миски разных размеров, наполненные рубленым мясом и измельчёнными потрохами, и изогнутые мясистые рёбра, порубленные на небольшие куски, – здесь недавно что-то разделывали, видимо, готовясь к пиршеству.
У Мики было стойкое ощущение, будто за ним наблюдает множество глаз. Он медленно обернулся и стал разглядывать стены пещеры, где на грубо выдолбленных каменных полках лежали человеческие черепа, которые таращились на них пустыми глазницами.
Одни были старыми, потемневшими; другие – жемчужно-белыми, с остатками кожи и цеплявшимися за неё пучками длинных волос; с ровными зубами и совсем без зубов. У некоторых на маленьких челюстях торчали молочные зубы…
– Что это? – Мика едва дышал, у него внутри всё сжалось.
– Живой товар, – холодно ответил Икабод.
Мика обернулся и увидел, что Икабод и Илай стоят спиной к нему, склонившись над столом. Мика подошёл поближе.
Там, на каменной поверхности лежала отрубленная голова молодой женщины. Её коричневые волосы выгорели на солнце, кожа пожелтела, высокие скулы выпирали. На лице будто застыл крик ужаса: полные губы обнажали её ровные зубы. Миндалевидные зелёные глаза цвета озера смотрели с мольбой, страхом и болью от предательства…
– Женщина Соломона Таллоу, – с горечью произнёс Илай. – Из всех отвратительных способов выжить в пустоши этот кельд выбрал самый отвратительный…
Внезапно из-под каменного стола, щёлкая зубами, выполз чахлый змей; острыми, как клинки, когтями он впился Илаю в горло. Мика рванулся вперёд и вонзил свой нож в его гадкий молочно-белый глаз, тут же вытащил и воткнул ему в шею. Взвизгнув, змей рухнул к его ногам, он извивался и трепыхался на золотой цепи, пока кровь вытекала из перерезанного горла…
– С-с-с-с-с-с… – донеслось откуда-то сверху громкое шипение.
Раздался гудящий звук, блеснул металл. Икабод отшатнулся от стола с застрявшим в груди топором.
В следующую секунду у самой головы Мики просвистел тесак, а в Илая полетел нож с широким лезвием. Скалолаз бросился на пол, и нож ударился об пол у его ног.
– Наверху! – закричал он, схватив нож и подбросив его.
Мика следил за траекторией полёта ножа, который блеснул и растворился в темноте. Последовал громкий треск, и нож полетел обратно через пещеру. Мика не видел, куда тот упал. Его испуганный взгляд был прикован к одетой в лохмотья фигуре, висевшей вверх ногами в темноте под сводами пещеры.
Она была сутулая, сгорбленная, с тонкими ногами-спичками, с костылями, по одному в каждой руке; с глазами-бусинами и птичьим носом, всклокоченными красновато-серыми волосами цвета ржавого железа. На плечах болталась тяжёлая мантия; с талии свисали слои юбок и фартуков, заношенных и сшитых из лоскутов змеиной кожи грубой выделки, жёсткой парусины в полоску, грязного шёлка – и всё это было отделано узкими полосками пожелтевшего и растянутого кружева.
Тощая рука резко разогнулась, и из темноты вылетел ещё один топор; Мика растянулся на полу возле каменного стола, уставленного жуткими угощениями. С другой стороны стола на корточках укрылся Илай.
Редмирта спускалась с потолка; костыли с шипами и крюки на её лодыжках и локтях мелькали и сливались в быстром движении, перемещая её по выщербленным камням. Она остановилась на другой стороне пещеры, повисла вверх ногами и качнулась вперёд. Красновато-серые волосы взметнулись, когда из-под слоёв своих тряпок она вытащила грозного вида мясницкий нож.
– Я убью вас всех до одного, – прошипела она. – Я изрублю вас на кусочки… и проглочу.
Она поспешила вниз по стене к каменному столу. Тут Мика увидел, как Фракия соскочила с каменной полки, на которой пряталась. В руках она по-прежнему сжимала каменные шипы.
Бешеная ярость исказила её лицо. Мика видел её плотно сжатые губы и напряжённо-стылый взгляд холодных тёмных глаз.
Раскидывая черепа, которые жутким градом посыпались на каменный пол, Фракия изогнулась и метнула оба шипа, один за другим, в пещерную ведьму у себя над головой.
Редмирта костылём отбила первый камень, но второй попал в цель и впился ей в ляжку. От боли и ярости она завизжала.
Фракия ногой выбила у неё костыль, и ведьма шелестящим комом лохмотьев рухнула со стены лицом вниз. Тут же на неё набросилась девушка-змеерод и прижала к полу всем весом своего гибкого мускулистого тела. Фракия схватила её за волосы и резко запрокинула ей голову.
– Где змеёныш? – прошипела девушка.
Ведьма хрипела и вырывалась, и Фракия сильнее оттянула её голову назад.
– Где змеёныш?
– Мёртв! Мёртв! Мёртв! – визгливым эхом отвечала пещера.
– Ты убила его?
– Ты убиваешь моего малыша, – прорычала ведьма.
– Ты… Ты… – Фракия замолкла; она опустила голову, поднесла губы к самому уху старой карги, глубоко вдохнула и заговорила ледяным голосом. – Ты когда-то была змееродом.
– Змееродом? – проскрипела ведьма. – Когда-то, может быть…
– А теперь ты кельд.
– У меня не было змея, – выпалила Редмирта. – Никогда не было. И тогда я купила своего красивого малыша…
– Которому ты не давала расти, – сказала Фракия, со злостью накручивая на руку её волосы.
– Я просто пеленала его и связывала, – взвизгнула ведьма, – чтоб он оставался маленьким. Чтоб стал свирепым. Чтобы никогда не покинул меня…
– Ты опозорила змееродов, – прошипела Фракия; её пальцы скользнули глубже в клубок спутанных волос и сильнее сжали голову ведьмы. – Ты хуже самых худших из змееловов.
